Кэндис Герн - Дело чести
Никогда еще Терренс не испытывал такой ненависти, в ее силе было что-то языческое. Будь его воля, он задушил бы негодяя голыми руками. Схватил бы за горло и сдавливал до, тех пор, пока Седжвик не испустил бы последний вздох.
Но он не мог этого сделать. Как джентльмен, он был связан строгими законами честя. Но он получит сатисфакцию. Видит Бог, получит!
Пока карета пробиралась по переполненным улицам к дому Портлендов, Терренс стащил с правой руки перчатку и сидел, машинально похлопывая ею по левой руке.
Мэг села на постели, положив за спину подушку. Ба села с ней рядом, вытянув ноги, как и Мэг, и держа девушку за руку. Из-под подолов белых муслиновых ночных рубашек выглядывали две пары босых ног.
Какая Ба чудесная! Мэг не понимала, почему так долго держала свои тревоги при себе. Рассказав все Ба, она освободила свою душу от стыда и сердечной боли. Мэг стало намного лучше, она больше не чувствовала себя такой глупой. Потому что Ба поняла. Она не стала ее ругать, или читать нотации, или преуменьшать случившееся. Она просто все поняла.
– Я помню, как мой Генри поцеловал меня в первый раз, – сказал Ба.
– Дедушка?
– Да, хотя тогда он он еще не был ничьим дедушкой. Он еще даже не был моим мужем. – Ба улыбнулась, и ее взгляд обратился к чему-то давно прошедшему. – Он был таким красивым. Думаю, я полюбила его с первого взгляда. Однажды он повел меня на прогулку в сад моего отца. Он завел меня в грот – ну, ты его знаешь, Мэгги, – и поцеловал. – Ба тихо усмехнулась и сжала руку Мэг. – До этого меня никто не целовал, и я подумала, что это самая чудесная вещь на свете. Я только испугалась, что у меня сейчас подогнутся ноги.
– Точно! – воскликнула Мэг. – Я почувствовала то же самое. Так было каждый раз, когда Седж меня целовал. Это и… Это и кое-что еще.
– Внезапный жар и покалывание во всем теле? Особенно здесь?– Ба положила ладонь на низ живота девушки.
Щеки Мэгг запылали.
– Милая моя, не смущайся. Это чувствуют все женщины. С тем мужчиной, который им предназначен свыше.
– И как ты все понимаешь?– спросила Мэг. – Ведь именно поэтому я и подумала, что Седж и есть предназначенный мне мужчина. Поэтому я так бесстыдно и предложила себя. Он заставил меня испытать все эти ощущения. Меня с головы до ног как иголочками кололо. – Мэг снова покраснела, смутившись, что говорит о таких вещах. Да еще со своей собственной бабушкой! Но ей так много нужно было узнать. – Ба, это значит, что он и есть тот самый мужчина?
– Необязательно, – сказала Ба. – Мне не хочется верить, что человек, который оказался способен сделать подобное бесчестное предложение может быть для кого-то тем самым мужчиной. Это всего лишь значит, что он первый мужчина, который пробудил твои чувства. Особые ощущения, которые заставили тебя почувствовать себя женщиной. Когда-нибудь, милая, появится другой человек, который воспламенит тебя. Порядочный человек, который будет относиться к тебе подобающим образом.
– Ах, Ба, не знаю. Посмотри, как долго мне пришлось ждать этого!
Повернув голову, Мэг поймала бабушкин взгляд, и они обе рассмеялись.
– Ты только посмотри, как в этом сезоне тебя преследуют толпы молодых людей, – сказала Ба, когда они отсмеялись. – Вся гостиная уставлена цветами. И ни одного букета, насколько мне известно, от твоего драгоценного лорда Седжвика. Теперь, когда ты снова приехала в Лондон, а я умоляла тебя об этом все прошедшие годы, ты видишь, каким успехом ты пользуешься у мужчин. Любой из них может оказаться предназначенным тебе свыше, если только ты дашь ему возможность это доказать.
– Но никто из них не вызывает у меня тех же чувств, что Седж, – заметила Мэг. – Когда сегодня вечером я его увидела, то поняла, что ни к одному из этих джентльменов я никогда не испытаю того, что к Седжу. Все эти целования рук, стихи, комплименты и цветы ничуть меня не трогают. И в то же время при одном единственном взгляде на Седжа в бальной зале у меня подогнулись колени. Ни один другой мужчина не вызывает у меня подобной реакции.
– Но один сможет, – сказала Ба. – Когда-нибудь. Если ты будешь продолжать выезжать в свет, а не сидеть затворницей в Торнхилле, то станешь знакомиться со все новыми и новыми джентльменами. И в один прекрасный день, обещаю тебе, моя дорогая, в один прекрасный день при виде кого-то из них у тебя точно так же подогнуться колени, как и при виде этого недостойного человека.
– Ох… Но, Ба, я так его люблю!
– Да, я знаю, дорогая. – Пухлой рукой Ба обняла девушку за плечи и привлекла к себе. – Ничто не приносит такие страдания, как любовь.
– Мне кажется, я хочу вернуться в Торнхилл, – сказала Мэг, кладя голову на бабушкино плечо.
– Мне кажется, лучше не решать сгоряча, – сказала Ба. – Ты слишком взволнована, чтобы рассуждать спокойно. Кроме того, разумнее будет остаться в Лондоне. Мне бы очень не хотелось видеть, как ты спасаешься бегством.
– Разве я это делаю? Спасаюсь бегством?
– Возможно, – ответила Ба. – Не только от лорда Седжвика, но, как мне кажется, и от себя самой. А я никогда не видела, чтобы ты пасовала перед трудностями, Мэгги. Вспомни, как ты занимаешься лошадьми. Ты ставишь перед собой задачу и решаешь ее.
– Ты всегда говорила, что я такая же упрямая, как и длинная.
Ба засмеялась:
– А что, если я снова с ним встречусь? – спросила Мэг. – Мне кажется, я этого не вынесу. Что мне делать!
– После того, что он сделал, я бы рекомендовала нанести прямой удар.
Мэг уткнулась Ба в шею и улыбнулась.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Прекрати смеяться, Джек. Это не смешно.
Лорд Пемертон помахал рукой, не в силах произнести ни слова из-за приступа хохота. Ноги откинувшегося в кресле и зашедшегося от смеха маркиза выстукивали по полу вдохновенную джигу, а рука хлопала по бедру.
– Джек, прошу тебя! – взмолился Седж.
Но его друг продолжал смеяться. Несколько джентльменов, привлеченных таким взрывом веселья, подошли поближе, чтобы узнать, в чем дело.
– Что это с Пемертоном? – спросил у Седжа лорд Элвенли, показав на Джека большим пальцем. – С чего это он так веселится, а?
Ответом на вопрос Элвенли стал новый приступ хохота, от которого Джек согнулся в кресле пополам.
– Говорю тебе, Седжвик, – сказал подошедший и вставший рядом с Элвенли Пудл Бинг, – ты должен сказать Пемертону, чтобы он держал себя в руках. Не очень-то подобающее поведение, сам понимаешь. Дурной тон и все такое. Очень дурной тон. А что его так развеселило, дружище?
– Если вы ничего не имеете против, – ответил Седж, раздраженный тем, что собралась толпа, – это дело личного свойства.
– Личная шутка, а? – спросил Элвенли.
