Анна Грейси - Отважная бродяжка
Кейт подняла голову. Глаза были полны слез, но лицо сияло.
— Благодарю вас, кузен Джеремайя, благодарю вас. Вы не представляете, как много для меня значит бабушкин прощальный подарок, — тихий, хрипловатый голос показал Джеку, что она тронута до глубины души.
Мистер Коул неловко заерзал. Внезапно Кейт встала и улыбнулась мужчинам сквозь слезы.
— Если не возражаете, я хотела бы уйти в свою комнату. Пожалуйста, простите. — Она протянула кузену руку: — Мы еще увидимся, кузен Джеремайя?
— Конечно, — мужчина улыбнулся, снова склоняясь над ее рукой, — уж не думаете ли вы, что я уеду, когда только что обрел очаровательную маленькую кузину? Я остановлюсь в ближайшем городке и, с вашего позволения, дорогая, навещу вас завтра же.
Кейт радостно улыбнулась ему и вышла, прижимая сверток к груди. Ошарашенный, Джек долго смотрел ей вслед. По ее виду можно было подумать, будто ей привезли королевские сокровища, а не горсть дешевых побрякушек! Девчонка не уставала изумлять его. Совершенно удивительная женщина. Обернувшись, он уставился на мистера Коула. Тот пыжился с чрезвычайно довольным видом. Проклятый штафирка! Джеку он нисколечко не нравился.
— Я провожу вас к выходу, мистер Коул.
— Приятно было познакомиться, мистер Карстерз, — вежливо ответил гость, не обращая внимания на злобный взгляд хозяина. — С нетерпением жду возможности узнать вас поближе. Насколько я понял, вы — один из славных героев Пиренейского полуострова. Я был бы счастлив как-нибудь в будущем обсудить с вами триумф нашего оружия.
«Славный герой», которого чуть не стошнило от любезной речи, кое-как сумел удержать себя в руках и не спустить кузена Кейт с лестницы. Пришлось удовлетвориться тем, что громко хлопнул дверью.
Джеку требовалось выпить, поэтому он пошел в библиотеку, но застыл на пороге, увидев сидящую в кресле у камина Кейт.
— Милли моет полы в моей комнате, — подняв голову, объяснила она свое присутствие.
— Ваш родственник ушел, — кивнул Джек.
— Очень учтиво с его стороны проделать такой путь, — вполголоса промолвила Кейт, — он мог просто послать мне украшения по почте.
Джек увидел, что она поглаживает сверток, лежащий на коленях. Воцарилось долгое молчание.
— Вы были рады встретиться с ним, — наконец, сказал Джек.
— Да, — вздохнула Кейт, — чудесно обнаружить, что все-таки я не одна-одинешенька на белом свете.
— Вовсе вы не одна.
— Конечно, одна, Джек, — тихо возразила она, — была, по крайней мере.
— У вас есть моя бабушка, — начал он.
«И я».
— О, у леди Кейхилл золотое сердце, — прервала Кейт, — но, если откровенно, родства между нами нет. Забота обо мне — всего лишь дань благотворительности в память о моей матери, не более того. Она очень добра и щедра, и я благодарна ей за проявленное участие, но вы должны понимать, что на самом деле я не вправе ничего ожидать от нее. Знать, что у вас есть родня, кто-то, с кем вы связаны нерасторжимыми кровными узами, — это совсем другое.
— Вы ничем не связаны с этим перекормленным, расфуфыренным, надутым подхалимом!
Джек категорически возражал против такого «родства».
— Мистер Карстерз, — холодно одернула его Кейт, — я просила бы вас выбирать выражения, когда говорите о кузене Джеремайе в моем присутствии. Он прекрасно сложен, ни капельки не перекормлен, и я нахожу его манеру одеваться безупречной. — Джек не мог не заметить, что при этом она бросила взгляд на его запачканные лосины. — Более того, у него доброе сердце, и он проделал долгий, утомительный путь из Лидса сюда только для того, чтобы встретиться со мной и передать украшения.
— Побрякушки, — фыркнул Джек.
— Для вас они могут быть побрякушками, — ощетинилась возмущенная его пренебрежительным тоном Кейт, — но это мои единственные драгоценности, и принадлежали они моей бабушке, которой я никогда не видела. — Девушка прижала к груди маленький сверток. — Моя мама умерла, давая мне жизнь, и я никогда ее не знала. Все, что она мне оставила — ее жемчуга и ее глаза. Жемчуга мне пришлось продать, чтобы уплатить долги. — «А глаза стоили любви отца». — Вы не в состоянии понять, как это важно для меня — что бабушка вспомнила обо мне, — ведь отец рассорился с родителями моей матери еще до моего рождения, и, насколько я знаю, с тех пор они не поддерживали никаких отношений.
Глаза Кейт блестели от непролитых слез. В обретенных украшениях заключалось нечто большее их стоимости, и неважно, как много их. Кейт знала о маме только по чужим рассказам, и смутный образ омрачался чувством собственной неизбывной вины. Но теперь у Кейт появилось нечто осязаемое от бабушки, которая думала о ней с радостью, а не обвиняя. Бабушки, которая достаточно сильно любила внучку, чтобы послать ей подарок на память, не запятнанный осуждением самого существования Кейт, таким привычным со стороны ее отца.
— Вы называете их побрякушками, но как вы не понимаете, что мама носила их, когда была девушкой? — голос прервался, и, бросившись к лестнице, Кейт убежала наверх.
Джек сердито выругался про себя и взъерошил волосы. Проклятье, почему он всегда ляпает черт знает что, не подумав? У него и в мыслях не было смеяться над жалкой кучкой безделушек, просто сегодняшние испытания перевалили через край. Сначала его разозлил Френсис, строивший дерзкие планы в отношении Кейт, а потом он пришел домой и обнаружил Кейт, сиявшую от счастья, с этим льстивым штафиркой… вот уж действительно перебор. Кроме того, не на шутку разболелась нога. Конечно, сам виноват, нечего красоваться перед друзьями. Надо бы помассировать, пока совсем не прихватило.
— Карлос! — заорал он. — Карлос!
И мрачно поковылял наверх.
Глава 13
— Черт бы все побрал, Френсис, — взорвался Джек, — по крайней мере, Табби и Дрю имели совесть не злоупотреблять гостеприимством. Неужели тебе больше нечем заняться, кроме как неделями слоняться тут и объедать меня?
Френсис негромко рассмеялся.
— Совсем нечем, приятель. Мне здесь нравится. Свежий воздух, красивый вид… — он многозначительно поднял брови в направлении террасы, где Кейт прогуливалась со своим кузеном, — …очаровательная компания.
Френсис отпил портвейна из бокала и иронически добавил:
— О, и, конечно же, ты — превосходный хозяин, Джек, старина. Непревзойденно гостеприимный. Я постоянно чувствую себя донельзя желанным гостем.
Джек негромко проворчал:
— Шагу не ступить, чтобы не наткнуться на тебя или на проклятого Коула. — Он впился взглядом в вазу с пышным букетом. — И дом уже завален этими вонючими сорняками! Неужели ни одному из вас больше не на что тратить свои деньги? Даже не знаю, кто из вас хуже: несносный штафирка, осыпающий Кейт банальностями и без конца лижущий ее руку, или ты, сыплющий цветистыми комплиментами, словно чертов поэт.
