Андреа Кейн - Кража
— Ноэль, — глухо пробормотал Эшфорд, сжимая руки в кулаки над ее головой, раздвигая ее бедра и опускаясь между ними на колени. Его губы снова пропутешествовали по всему ее телу, лаская ее щеки, подбородок, шею с пульсирующей на ней жилкой.
— Нам надо поговорить. Я должен все объяснить тебе.
— И объяснишь. Но позже. — Она покачала головой, видя, что он колеблется, и смело встретила его горящий желанием взгляд. — Я знаю все, что мне требуется знать сейчас. Эшфорд, прошу тебя… Не бойся! Пусть будет то, что должно быть.
Эшфорд прижался губами к ее шее. Из его груди вырвался стон:
— Я не могу, Ноэль…
— Можешь! — Ноэль выгнула шею, подставляя себя его поцелуям, и он понял ее и спустил платье с ее плеч.
Его губы скользнули ниже, осыпая поцелуями каждый дюйм ее обнаженного тела… Потом они коснулись ее обнаженной груди. Его пальцы лихорадочно шарили по ее груди, лаская нежные соски, но его жадный рот, не способный ждать, опередил их, и губы нашли этот бугорок и потянули к себе сквозь муслин сорочки. Он остановился только на мгновение, чтобы оттянуть ткань, и снова принялся целовать, ласкать и дразнить ее, подвергая этой неизведанной до сих пор божественной пытке. Их разделял последний тонкий слой ткани, но и это казалось препятствием для полного наслаждения.
С легким шорохом тонкая ткань подалась — Ноэль почувствовала движение воздуха, овеявшего ее грудь, но тотчас же горячие губы и руки Эшфорда заслонили ее от этого дуновения. Она с трудом вдохнула воздух — ей казалось, что она вот-вот умрет от восторга, — и вскрикнула, не в силах сдержаться, а он продолжал ласкать ее нежный и чувствительный сосок языком и губами, ритмично втягивая его в рот и отпуская. Боже, что это была за сладостная смерть! Лихорадочно дрожащими пальцами Ноэль принялась расстегивать сюртук Эшфорда — ей отчаянно хотелось видеть и осязать его обнаженное тело. Он приподнялся на локтях, глядя на нее потемневшими от желания глазами, тяжело дыша… Наконец он встал и медленно, как бы решая что-то невообразимо трудное, принялся расстегивать и сбрасывать с себя одежду. Руки его нерешительно замерли, когда он дошел до пуговиц штанов. Он остановился, подошел к Ноэль и встал возле нее на колени.
— Почему ты передумал? — прошептала она, садясь и глядя на него восторженными глазами, впивая его мужественную красоту.
— Потому что я и так уже потерял голову. Если между нами не будет этой последней преграды, я не смогу больше сдерживаться, — ответил он глухим голосом.
— Но это еще не последняя преграда, — отвечала она. — Я почти одета.
Она потянулась к нему, стараясь прикоснуться к тому, что приковывало ее взгляд.
— Но это ненадолго, Ноэль, — выдохнул Эшфорд и отшатнулся, когда ее пальцы легли ему на плечи, скользнули по его груди, по темным кудрявым волоскам, коснулись сосков и спустились к плоскому животу, — Ты и святого можешь ввести в искушение.
— Но ты не святой. — Он сорвал с нее платье и белье. Его пальцы дрожали и путались в складках ее шелковых панталон. Он спустил их с ее ног и бросил на пол. Он пожирал взглядом каждый изгиб ее тела, каждую выпуклость и впадинку, задержавшись дольше на пушистом облачке темных волос между бедрами.
Его пылающий взор встретился с ее вопрошающими глазами.
— Нет слов, чтобы описать твою красоту, Ноэль. По ее губам скользнула обольстительная улыбка.
— Но действиям, я надеюсь, она не помешает.
— О нет, действиям не помешает.
И кончики его пальцев снова заскользили по ее телу — к бедрам и темному гнездышку между ними, потом спустились ниже, к нежным складкам и самой сердцевине ее женского естества. Тело Ноэль пронизало током — наслаждение было почти нестерпимым. Она изгибалась под ласками Эшфорда, все ее тело горело, трепетало, изнывало от безумного томления. Оно жаждало еще большей близости, полного слияния. Она уже не могла противиться зову плоти. На лбу Эшфорда выступила испарина. Грудь его тяжело вздымалась. Он овладевал ею медленно. Сначала прикоснулся к ней пальцами и ощутил ее влажную, разбухшую плоть, ее жар в ответ на его прикосновения.
— Ноэль, — прошептал он, и ее имя прозвучало в его устах изумленно, проникновенно, как откровение. Он прижался губами к ее лонному бугорку, продолжая ласкать ее. — Ты такая теплая и нежная. Откройся для меня, любовь моя. Позволь мне обладать тобой.
Она повиновалась ему мгновенно. Ее бедра раздвинулись, и она слабо вскрикнула, когда пальцы Эшфорда скользнули глубже, лаская ее сокровенную плоть и ритмично двигаясь вместе с языком, проникшим в ее рот. Она все крепче прижималась к нему, яростно обвивая руками его шею, утонув в наслаждении, но все еще не удовлетворенная и желаюшая большего. «Еще, еще!» — стучало у нее в висках. Она не думала, что произнесла это вслух, но, должно быть, это было так, потому что Эшфорд застонал снова, и она почувствовала по движению его губ согласие, не облеченное в слова. Движения его пальцев участились, и вот уже большой палец нашел бутон ее желания и принялся ласкать его снова, снова и снова. На этот раз Ноэль вскрикнула. Она слышала собственные рыдания, бессвязные слова. Она извивалась, с каждым мгновением чувствуя все большую потребность в нем, и эта потребность все нарастала с каждой новой лаской.
— Пожалуйста, пожалуйста! — выдохнула она. Эшфорд, по-видимому, понял, о чем она просит, и потому поднял голову и заглянул ей в глаза.
— Ты обещал мне все, — бормотала Ноэль, задыхаясь. — А все, чего я хочу, это чувствовать тебя совсем близко, чувствовать тебя во мне!
Ее руки потянулись к нему и принялись расстегивать еще оставшиеся пуговицы.
— Пожалуйста! Я хочу, чтобы мы были совсем вместе! Не отрывая от нее глаз, Эшфорд поднялся на ноги и сорвал с себя оставшуюся одежду.
Он склонился над ней, и впервые их обнаженные тела соприкоснулись. Он стоял, а она обнимала его своими сильными стройными йогами, будто баюкала, и он с обожанием смотрел на ее прекрасное распростертое перед ним обнаженное и жаждущее тело.
Благоговейно приподняв ее лицо обеими руками, он прошептал:
— Ноэль, я люблю тебя! Боже, как я тебя люблю!
Ее веки жгли готовые пролиться слезы, и она не знала, сможет ли выдержать этот почти непереносимый экстаз, эту безудержную радость, эти волшебные ощущения, вызванные соприкосновением их обнаженных тел.
— Я тоже люблю тебя, — прошептала она, обвивая его руками и ногами и изгибаясь, инстинктивно поощряя его. — О Эшфорд, я так сильно тебя люблю!
И все же он был еще полон сомнений, хотя при этих ее словах зрачки его расширились, и он скрипнул зубами, пытаясь обуздать себя, совладать с инстинктивным движением своих бедер, рванувшихся к ней.
