Джулия Куин - Невинное развлечение
— По-настоящему?
— Например, в танце.
— Мы уже с вами танцевали.
— Всего один раз, и я вам не понравилась.
— Я вам тоже не понравился.
— Я вам не понравилась больше.
Подумав, он кивнул:
— Это правда.
— Я была ужасна, не так ли?
— Пожалуй, — признал он довольно быстро.
— Вы не должны со мной соглашаться, — упрекнула она.
Он усмехнулся:
— Это хорошо, что вы можете вести себя ужасно, когда это необходимо. Это весьма полезное умение.
Она подперла лицо кулаком.
— Забавно, но мои братья никогда так не думают.
— Братья — они такие.
— Вы такой же?
— Я? Никогда. Я, наоборот, это поощрял. Чем ужаснее вела себя моя сестра, тем больше у меня было возможности наблюдать, как она по глупости напрашивается на все большие неприятности.
— А вы, оказывается, коварный.
В ответ он лишь пожал плечами.
— Все же мне интересно, — сказала она, не желая менять тему, — каким образом быть ужасной может быть полезно?
— Очень хороший вопрос, — сказал он серьезно.
— У вас нет на него ответа, не так ли?
— Нет, — признался он.
— Я могла бы быть актрисой.
— И потеряли бы уважение общества?
— Тогда шпионкой.
— Еще хуже, — твердо заявил он.
— Вы считаете, что я не могла бы быть шпионкой? — Она поняла, что совершенно бессовестно флиртует, но какое она от этого получала удовольствие! — Я уверена, что Англии пригодился бы человек такой, как я. Я бы в момент сделала так, что война закончилась бы.
— В этом я не сомневаюсь, — сказал он, и странным образом ей показалось, что он говорит серьезно!
Все же что-то заставило ее отступить. Она ведет себя слишком игриво, а тема войны вовсе не шуточная.
— Мне не следовало шутить на эту тему.
— Ничего страшного. Иногда приходится.
Интересно, что он видел, что делал, подумала она. Он был в армии много лет. А служба в армии — это не только парады и девицы, падающие в обморок при виде офицерского мундира. Он, наверное, воевал. Участвовал в походах. Сражался с оружием в руках.
Такое было невозможно себе представить. Он прекрасно ездил верхом, а вчера она узнала, какой он сильный. Но все же он казался ей больше интеллектуалом, чем атлетом. Возможно, из-за того, что она в течение многих дней видела его за письменным столом, склонившегося над бумагами.
— Чем вы там занимаетесь? — спросила она.
— Что?
— В кабинете? Вы проводите много времени за письменным столом.
Немного поколебавшись, он сказал:
— Главным образом я занят переводами.
— Переводами? — удивилась она.
В первый раз за вечер ей показалось, что он почувствовал себя неловко.
— Я рассказывал вам, что говорю по-французски?
— Я не предполагала, что так хорошо.
— Я же провел на континенте много лет.
Переводы. Боже мой, он еще более умен, чем она думала. Она надеялась, что они будут на равных. Ей нравилось думать, что она гораздо умнее, чем считают многие. Это потому, что она не притворялась, что ее интересует любая тема, и не старалась заниматься тем, к чему у нее не было интереса.
По ее мнению, так вел бы себя любой разумный человек.
— А перевод отличается?
Он, видимо, не понял.
— Я имею в виду — по сравнению с устной речью? Я толком не владею ни одним языком, кроме английского, так что мне трудно судить.
— Отличается, и очень. Только я не могу объяснить. Устная речь — это нечто… подсознательное, а перевод — это почти математика.
— Математика?
— Я же сказал, что не знаю, как объяснить.
— А я думаю, что в этом есть смысл. Вам приходится складывать картинку из кусочков.
— Да, вроде того.
— Мне нравятся картинки-загадки. — Помолчав, она добавила: — Но я ненавижу математику.
— Это то же самое.
— Нет.
— Если вы так говорите, значит, у вас были плохие учителя.
— Ну, это-то точно. Если помните, у меня сменилось пять гувернанток.
Он улыбнулся ей, и у нее в груди потеплело. Если бы кто-нибудь сказал ей сегодня утром, что разговор о математике и картинках-загадках вызовет у нее дрожь восторга, она бы просто расхохоталась. А сейчас, глядя на него, ей хотелось проплыть по воздуху расстояние между ними и оказаться в его объятиях.
Безумие какое-то.
И восторг.
— Я должен вас отпустить, — сказал он.
— Куда? — Она вздохнула.
— Туда, куда вам надо идти.
«К тебе», — хотелось ей сказать. Вместо этого она собралась закрыть окно.
— Встретимся завтра вечером в это же время?
Он поклонился, и у нее перехватило дыхание. Его движения были так точны и экономны, будто он был средневековым рыцарем, а она — принцессой, которая живет в своей башне.
— Почту за честь.
В ту ночь, заползая под одеяло, Оливия все еще улыбалась.
Да, в любви есть много такого, чтобы каждый нашел в ней для себя радость.
Спустя неделю Гарри сидел за своим письменным столом, глядя отсутствующим взглядом на лежавший перед ним чистый лист бумаги.
Не то чтобы у него было желание что-либо писать. Но после того как он, еще лежа в постели, с необыкновенной тщательностью разглядывал потолок в тщетной попытке придумать, как лучше всего сделать предложение Оливии, он решил пойти в кабинет, сесть за письменный стол и положить перед собой чистый лист бумаги в надежде на вдохновение.
Вдохновение не спешило.
— Гарри?
Он поднял голову, обрадовавшись, что его прервали. Это был Эдвард.
— Ты просил меня напомнить тебе, когда надо начинать одеваться, — сказал Эдвард.
Гарри поблагодарил брата кивком. Прошла неделя с того странного и замечательного дня в Радленд-Хаусе. Себастьян просто переехал к нему, заявив, что дом Гарри удобнее (не говоря уж о более приличной еде), чем его собственный. Эдвард стал проводить больше времени дома и ни разу не пришел домой пьяным. А Гарри вообще перестал думать о князе Алексее Гомаровском.
До этого момента. В этот вечер ему предстояло присутствовать на вечере, посвященном русской культуре. На самом деле Гарри ждал этого вечера с нетерпением. Он любил русскую культуру, и ему нравилась русская еда. Он не пробовал настоящей русской еды с той поры, когда еще была жива его бабушка, которая гоняла поваров на кухне в доме Валентайнов. Вряд ли на сегодняшнем вечере будут подавать икру, но кто знает…
И на этом приеме будет Оливия.
Он собирался сделать ей предложение. Завтра. Он еще не продумал детали, но ждать он больше не мог. Вся эта неделя была сплошным восторгом и мучением, сосредоточенным в этой светловолосой голубоглазой женщине.
