Сьюзен Джонсон - Греховный соблазн
— Посмотри под подушкой.
— Что там? — улыбнулась она.
— Не скажу. Взгляни сама.
— Хм-м…
— Ну же, бессовестная девчонка!
— А мне понравится?
— Наверняка, — ухмыльнулся он.
Все еще охваченная блаженной истомой, ленясь даже пошевелиться, она протянула руку и слепо пошарила под подушкой. Пальцы коснулись маленького металлического предмета. Кристина поднесла к глазам золотой кулон-камею и восхищенно ахнула:
— Какая прелесть! Он открывается?
— Если знаешь как.
— Скажи.
— Сдвинь камею вправо.
Она так и сделала. Скрытая пружинка тихо щелкнула, открывая овальную крышечку.
— Теперь подними ее.
Внутри оказались два портрета: ее к Макса.
— Где ты взял мой?
— Твои фото продаются в десятках магазинов, торгующих изображениями первых красавиц мира, моя наивная крошка. Я велел сделать миниатюру.
— И теперь ты всегда будешь со мной, — вымолвила она, благоговейно дотрагиваясь до миниатюрного портрета Макса.
— До лучших времен, — кивнул он, взяв камею и надевая ей на шею золотую цепочку. — Вот здесь пусть и будет. — Он положил камею в ложбинку между ее грудей и нежно поцеловал каждое полушарие. — Прости, что не могу купить тебе что-то заметное. Только драгоценности. Но зато ты можешь взять это с собой и думать обо мне.
— Будто я и без того не думаю все дни напролет! Надолго ты еще можешь остаться? Конечно, я не имею права спрашивать: у тебя своя жизнь…
— Пока смогу, — ответил он, сознавая, что дела скоро потребуют его внимания. Слишком скоро.
— Какое счастье — видеть тебя так близко! Передай Берту, что отныне ему придется ночевать в другом месте.
— Он и без того все понял и устроил себе удобную постель над маленькой конюшней во дворе.
— Ты будешь носить мое кольцо? Конечно, это детский каприз и ребячество, но так приятно представлять, что мы женаты!
— Недолго придется представлять! Плохо ты знаешь меня, если воображаешь, будто мне хватит украденных моментов вроде этого. И я, разумеется, стану носить твое кольцо. Всегда. Ты моя обожаемая жена.
Кристина буквально светилась счастьем.
— С тобой мне кажется, что все на свете возможно.
— Абсолютно все, моя дорогая. Даю слово. Том сейчас этим занимается. И обещал вот-вот сообщить мне хорошие новости.
Кристина, опершись на локти, чуть привстала.
— Неужели действительно есть какая-то возможность… способ избавиться от этого?
Не желая упоминать о первой женитьбе Ганса, на случай если сведения окажутся ошибочными, Макс дипломатично ответил:
— Том чрезвычайно оптимистично настроен, это все, что мне известно. Но он — лучший в Лондоне адвокат, и я на него надеюсь.
— А я, как выяснилось, целиком полагаюсь на тебя. Ты один приносишь мне любовь, счастье и утешение. Не знаю, что бы со мной было, если бы ты не приехал…
Ее голос оборвался.
— Дорогая, не плачь, — уговаривал он, притягивая ее ближе. — Обещаю, еще несколько недель, и ты будешь свободна.
И это обещание он намеревался сдержать, с помощью Тома или без.
— Жизнь моя, вспомни, сегодня сочельник, и у нас есть занятие получше, чем волноваться и тревожиться. Например… последние пять минут ты ни разу не кончила.
Ее тело, как всегда, отозвалось бурей желания на то обещание рая, которое он предлагал.
— О, вы знаете, как отвлечь бедную девушку от тяжких мыслей, лорд Вейл, — пропела она.
Он ответил дерзкой усмешкой.
— Попытаюсь сделать все возможное, мэм.
— Весьма слабое определение ваших талантов, милорд.
— Спасибо, мэм, — почтительно ответил он. — А сейчас последняя безделушка, которая вам может понравиться.
Перевернувшись, он открыл ящик ночного столика, вынул какой-то предмет и протянул ей.
— Что это?
Она держала в руках большое резное кольцо тонкой работы из нефрита редкостного фиолетового оттенка.
— Игрушка.
— Для меня или для тебя?
— Для тебя.
Кристина удивленно округлила глаза:
— И на что его надевать?
— Сейчас покажу, — кивнул он, взяв у нее кольцо.
— Но для чего оно?
— Чтобы доставить тебе еще больше наслаждения.
— Больше? — восхищенно ахнула она. — Больше, чем раньше?
Макс, улыбнувшись, снова кивнул и натянул кольцо на подрагивавшую в готовности плоть. Оно легко скользнуло До самого основания толстого стержня.
Кристина почувствовала, как расплавленный жар хлынул в живот и ниже, в самое лоно, при виде этого напряженного копья, набухавшего на глазах. Осторожно протянув руку, она коснулась бархатистой плоти, провела по пульсирующим венам, чуть сжала распухшую красную головку.
— Тебе не больно? — прошептала она, наклоняясь, чтобы поцеловать предмет своего восторга.
Макс с тихим горловым стоном зарылся руками в ее волосы, на секунду придержал голову и вынудил ее обхватить губами свой чудовищный орган.
— Не больше, чем тебе, — тихо ответил он.
Кристина, открыв рот шире, приняла его, так что самый кончик уперся в ее горло. Ей было нечем дышать, он заполнил ее до отказа, но она зазывно шевельнула бедрами, сотрясаемая приливом желания. И тихо застонала, алчная, ненасытная, истекая любовным зельем, мокрая от настойчивой потребности, и каждое движение только усиливало лихорадку вожделения. Она хотела секса, секса и еще секса.
Высоко поднятая попка, медленно вращающиеся бедра, розовые груди, свисавшие аппетитными спелыми плодами, жадность, с которой она высасывала его, — все эти доказательства ее желания не ускользнули от Макса. Сам он, многоопытный, сохранял самообладание и поэтому неторопливо ласкал сочные пухлые холмики, легонько тянул за соски; пальцы попеременно становились нежными и грубыми.
— Какая горячая киска, — пробормотал он. — Тебе в самом деле нравится сосать мой петушок? — Макс взвесил на ладони тяжелые полушария грудей. — И все это мое…
Он сомкнул пальцы, и ударные волны наслаждения докатились до ее раскаленной сердцевины. Кристина что-то забормотала как в бреду.
— Хочешь этого? — прошептал, он, скользя пальцами по ее спине, ягодицам, проникая в скользкое тепло ее расщелины. — Может, стоит отпустить мой петушок на свободу и дать ему улечься в гнездышко?
После бесчисленных оргазмов и рискованных любовных игр она была равнодушна ко всему, кроме похоти, тугой пружиной свернувшейся в ее животе, и, отдавшись на волю безумных ощущений, никак не хотела отпускать его, пустив в ход зубы и губы. Максу с трудом удалось сунуть ей пальцы в рот и оттянуть голову.
— Я лучше знаю, дорогая, — твердо заявил он, сжимая ее лицо ладонями. — Ты еще не испробовала новую игрушку. А мой петушок невероятно затвердел и никак не хочет уняться. Посмотри, дорогая, это все потому, что ты так азартно его сосала.
