Джулия Лэндон - Прекрасный незнакомец
Нежность захлестнула Керри. Она приподнялась на локтях.
— Артур.
Он рывком поднял голову и обернулся на звук ее голоса, а ноги его в тот же миг оказались на полу. Керри протянула ему руку. Он отпрянул, недоверчиво глядя на нее.
— Не нужно, — качнул он головой. — Не предлагайте мне руки, потому что я не могу удовлетвориться только этим. Если у меня будет какая-то часть вас, я захочу получить вас целиком. А если вы берете меня, Керри, вы должны взять меня всего.
— Тогда идите ко мне, — позвала она.
Он поднял на нее взгляд. Взгляд этот был одновременно тлеющий и смущенный. Жгучий жар охватил ее; она снова позвала его:
— Идите же сюда, Артур.
Он встал, быстро разделся и подошел к ней.
— Керри, — прошептал он, опустившись на колени около кровати и взяв в ладони ее лицо. — Керри, — повторил он и замолчал на секунду. — Керри, вы хоть немного представляете себе, что вы со мной сделали? Вы хоть немного представляете, как я тосковал по вас, как видел вас во сне? Вы знаете, что вы появлялись в моих дневных грезах, вместе со мной ехали верхом, спали в моих объятиях ночью? Мое уважение к вам не изменилось со временем, оно лишь стало еще сильнее.
Серьезность этих слов потрясла ее. Она слышала его признания в любви в ту ночь, когда они ласкали друг друга, но считала, что признания эти вызваны моментом. Сколько раз она проигрывала эти слова в своей памяти, желая — нет, надеясь, — что это так и есть. И сколько раз она потом бранила себя за свои глупые мечтания, за детские надежды! А он вот, стоит перед ней на коленях и произносит именно те слова, которые ей так хотелось услышать.
— Артур, — вздохнула она, прижав ладонь к его небритой щеке, — как я люблю вас…
Тепло наполнило его глаза, и он наклонился к ее лицу и стал пить эти слова с ее губ, а потом осторожно опустил ее на спину и лег сверху. Он нежно целовал ее губы, глаза, щеки. Его влажные губы прикасались к каждой части ее лица и шеи, он нарочно дразнил ее, лаская руками, и его ладони легко скользили по ее рукам и груди, пальцы осторожно прикасались к ее шее.
— Я часто думал о той ночи, что мы провели вместе, — тихо произнес он, поглаживая ее волосы. — Столько раз, что и сам не мог бы сосчитать. — Он поцеловал ее в лоб и в кончик носа. Потом с улыбкой добавил: — Я все время думал о вас.
— А я — о вас, — призналась она, осторожно отводя с его лба прядь волос. — Я и мечтать, не смела, что вы ко мне вернетесь.
Его взгляд упал на ее губы.
— Много раз смотрел я на вас в Гленбейдене, и дивился вашей красоте, и мечтал, чтобы эта красота была моей, чтобы я мог всегда держать ее в объятиях. — Он потеребил ее нижнюю губку, а потом забрал ее в свои губы целиком.
Его руки скользили по ее телу нетерпеливо и настойчиво, и от этих прикосновений Керри почувствовала, что к ней возвращается жизнь. Она погрузила пальцы в его волосы и неистово поцеловала его, и тело ее выгнулось навстречу его телу.
Желание поглотило ее целиком, ее рука принялась ласкать его плоть, гладить с таким же нетерпением, с каким он ласкал ее, и, в конце концов, Артур сдался. Он взял ее так же плавно, как прилив омывает берег. Она ощутила свое тело так, как никогда не ощущала раньше. Ее словно объяло пламя, каждая пора горела, воздух вокруг нее был полон запахом и телом Артура.
Каждым ударом, каждым поцелуем, он возвращал ей себя. Все было таким текучим, таким не имеющим ни начала, ни конца, что она едва могла сказать, где кончается ее тело и начинается его. Он втекал в нее, как вода, потом уходил прочь, как отлив, для того чтобы вернуться и проникнуть еще глубже. Керри отзывалась на каждый его удар, но уже теряла голову, предчувствуя телесное освобождение, такое восхитительное, что от предвкушения его у нее захватывало дух.
— Никто никогда не соблазнял меня так, как вы, — хрипло проговорил он. — Вы вызываете у меня сумасшедшее желание, Керри Маккиннон. — Он пылко поцеловал ее, его рука легко скользила по ее телу.
Он прижался щекой к ее щеке и зарылся рукой в путаницу ее волос. Другой рукой он продолжал поглаживать ее в одном ритме со своими ударами. Все произошло внезапно — ощущение, что она быстро погрузилась, а потом всплыла на поверхность, и вот снова начался отлив. Восхитительное ощущение заставило ее закричать от радости; руки ее безвольно упали по обе стороны тела.
Его удары стали еще сильнее; вдруг он содрогнулся с задавленным всхлипом — и Керри охватило ощущение безумной радости.
Она лежали, обнявшись и тяжело дышали. Спустя какое-то время Артур привлек Керри к себе и перевернулся на бок, так что теперь они оказались лицом к лицу. Она почувствовала, как он выскользнул из нее. Отдышавшись, он отвел с ее лба влажную прядь и прошептал:
— Вы, сударыня, украли у меня сердце.
Ах, но ведь он-то украл у нее сердце много недель назад, сорвал его, точно зрелый плод. Внезапно, подавленная нахлынувшими чувствами, она уткнулась ему в шею — ей показалось, что в эту минуту здесь, в открытом море, они просто мужчина и женщина, и близость их так огромна, как бывает только в сказках, и она любит его сейчас за полноту их близости.
Они лежали, сплетясь в объятии, и почти не разговаривали, наслаждаясь прикосновением, запахом и созерцанием друг друга при мерцающем свете лампы. Керри знала, что сохранит до конца дней своих воспоминание о том, как они ласкали друг друга в эту ночь, как стали одним целым в сером ночном море.
На следующее утро руки и губы Артура пробудили ее от спокойного, глубокого сна, который посетил ее впервые за много суток. Он ласкал ее нарочито медленно, старательно довел до высшей точки, еще старательней довел до высшей точки себя, сохраняя на лице веселую улыбку. Он больше не выходил из каюты до тех пор, пока они не пристали в доке Хок-ван-Холланда, разве что пару раз, чтобы раздобыть еду и дать Керри возможность побыть одной. За исключением этих редких отлучек, они лежали на узкой койке, заменявшей кровать, тщательно и всесторонне изучая тела, друг друга, тихонько смеялись интимным шуткам и негромко говорили о жизни, надеждах и своих мечтах.
И нежно шептали друг другу о своей любви.
Даже лишающее сил чувство вины начало исчезать в том покое и безопасности, которые она ощущала в объятиях Артура. Казалось, что все произошло когда-то давно, десятилетия назад, и порой у нее возникала мысль, что, скорее всего ничего и не было. В этой каюте не существовало ни Шотландии, ни Монкриффа, ни предательства Фрейзера. Ничего, кроме нее и Артура и их любви.
Но когда во второй половине дня судно причалило к Кингстону-на-Холме, первый сквознячок омерзительной реальности проник в их каюту. Картины и звуки оживленной маленькой гавани холодной правдой ворвались в мир, сотворенный ими, безжалостно заставив Керри вспомнить обо всем, что с ней случилось.
