Александра Хоукинз - Ночь с пылким негодяем
— Грубиян!
— Трусиха! — насмешливо отозвался он. — Будь оно все проклято, я же люблю вас!
Это признание должно было осчастливить ее, но она знала, что любовь Сэйнта не принесет ничего, кроме боли и страданий.
Ее молчание взбесило его. Сев на нее верхом, он схватил ее за запястья и прижал руки к матрацу у ее головы.
— А вы влюблены в меня. Отчаянно! Безнадежно.
Она медленно покачала головой.
Сэйнт ожог ее взглядом.
— Упрямая девка! — Он отпустил одну ее руку и скользнул рукой вниз. — Можете не слушать меня, но не свое тело. Могу поклясться, то был единственный раз, когда вы не лгали.
Он расстегнул брюки и высвободил член. Тот буквально выпрыгнул из брюк, восхитительно возбужденный и рвущийся в дело. Сэйнт задрал ей платье и нижние юбки, оголив бедра достаточно, чтобы добраться до ее уже увлажнившихся потайных складок, ждущих вторжения.
— Сэйнт! — в изнеможении прошептала она.
— Спор окончен, Кэтрин.
Он хотел всего, но вел себя так, точно был готов удовлетвориться малым. Она была несправедлива к ним обоим, но кому-то из них следовало быть благоразумным.
Кэтрин вздрогнула, когда головка его члена уперлась в ее влажное лоно. Один быстрый, безжалостный толчок — и Сэйнт оказался в ее горячих недрах. Они одновременно застонали, но Сэйнт не дал ей времени привыкнуть к ощущениям. Неторопливые ласки и игра в обольщение остались в прошлом. Сейчас ему хотелось быть грубым, она поняла это, когда в нее ударили его узкие бедра.
Боли не было. Ее тело узнало его и приняло. Впав в исступление от неистового ритма, он отпустил ее вторую руку. Кэтрин оплела руками его шею и притянула к себе. Она хотела его не меньше, чем он ее.
Она любила — да! — она любила Сэйнта.
Кэтрин любила не только его прекрасное тело и умелые руки, но и его сердце. И к мадам Венне, и к Кэтрин он относился с одинаковым уважением, как к равной. Она знала о своих недостатках, но он их не замечал. Ей было трудно принять его доброту. Даже сейчас она не могла поверить, что он действительно любит ее.
— Прекратите думать! — прорычал он, вонзаясь в нее с такой силой, что она стала постепенно съезжать к краю кровати. — Чувствуйте!
Сэйнт взялся за ее ягодицы и стал входить в нее еще глубже. Кэтрин изогнулась, чувствуя, что он близок к финалу. Где-то глубоко внутри что-то затрепетало, потом это ощущение охватило ее всю, ослепило вспышкой света, оглушило громом и окунуло с головой в бурлящий поток счастья. Сэйнт присоединился к ней, и его член замер, пульсируя, крепко сжатый ее лоном.
Ни он, ни она не произносили ни звука и не пытались высвободиться из страстных объятий. Ее дыхание замедлилось, и она потеряла ощущение времени. Сколько прошло? Несколько минут? Или часов? Мелькнула мысль о кучере, который должен был ждать ее на улице. Но как найти в себе силы подняться и подойти к окну?
— Мои чувства глубоки, это не просто плотское влечение, — сказала она и удивилась тому, как хрипло прозвучал ее голос.
Сэйнт вместе с нею перекатился на бок.
— Я знаю. Если бы я был внимательнее, я понял бы это еще шесть лет назад, когда вы решили исключить меня из своей жизни. Вас испугало это чувство, не так ли? То, что вы так быстро полюбили мужчину, которого почти не знали.
Его член начал сникать. Плоть, которая доставила ей столько наслаждения, утратила крепость и покинула ее влажное лоно. Их совокупление было быстрым и ослепительным, и теперь она ощущала внутри себя пустоту.
— Да.
— А потом я совершил ошибку, рассказав вам, как вы нужны мне, и вы запаниковали.
Кэтрин чуть придвинулась к нему и прижалась щекой к его груди.
— Мои чувства к вам всегда меня пугали. С самого начала вы заставили меня ощутить слишком многое. Со мной такого раньше не случалось.
Увидев, что Сэйнт стал натягивать брюки, она про себя удивилась тому, что им даже не пришлось раздеваться, чтобы испытать такой взрыв страсти.
— Вы боялись, что мне нельзя доверить тайну?
— И это тоже, — уклончиво ответила Кэтрин и закусила нижнюю губу. Потом протянула руку и прикрыла подолом платья голые ноги. — Как мадам Венна я не могла допустить осложнений. Любовники по природе своей пытливы. Мне пришлось бы снять маску, а она была единственным способом дать Кэтрин возможность жить вне стен «Золотой жемчужины».
Грудь Сэйнта начала вздрагивать, через минуту Кэтрин подняла голову и увидела, что он беззвучно смеется.
— Что вас так рассмешило?
— Вы, любовь моя, — сказал он и приложил ладонь к ее щеке. — Вы все еще говорите так, будто мадам В и Кэтрин — это две разных женщины.
Кэтрин пожала плечами.
— Привычка. Если бы я думала о них как об одном человеке, то могла бы совершить ошибку. По этой же причине было необходимо, чтобы у мадам В и у меня не было общих знакомых.
— Так и было, пока я не решил познакомиться с Кэтрин, чем нарушил одно из самых строгих ваших правил.
Похоже, он был очень горд собой. Но почему бы ему не гордиться? Ведь он сумел завоевать сердца обеих женщин.
Ощущая тяжесть на душе, она села на кровати.
— Я люблю вас, Сэйнт. Но…
Расслабленная, довольная мина на его лица вмиг исчезла.
— Молчите. Ни слова больше.
— Но…
Он выбросил руку и приложил палец к ее губам.
— Вы меня любите.
Кэтрин глубоко вздохнула.
— Да, — ответила она, кивнув.
Видя искреннее счастье и любовь в его взгляде, она сникла. Как уйти от такого человека? Сможет ли она?
— Вы не сможете.
Губы ее приоткрылись от удивления, когда она услышала ответ на не произнесенный вопрос.
— Как вы узнали, о чем я думаю? — спросила она, немного раздражаясь оттого, что он с такой легкостью заглядывал ей в душу.
— Со мной вы не всегда так осторожны, как вам кажется, — самодовольно пояснил он. — Это еще один признак того, что вы постепенно учитесь доверять мне.
— Мой отъезд не имеет отношения к доверию, — с болью в голосе промолвила Кэтрин.
— Не согласен. Иначе вы не попытались бы сбежать, не поделившись планами со мной или со своим отцом.
При упоминании лорда Гриншилда она закатила глаза. Думать о нем как об отце было для нее все еще непривычно.
— Быть может, я хотела вас обоих оградить от скандала.
— Репутация нашего рода была подпорчена скандалом задолго до вашего рождения. Вы считаете меня слабым настолько, что я не пережил бы парочки новых слухов обо мне?
— Их была бы не парочка. Что, если бы об этом узнали в обществе? Что, если бы ваши друзья стали избегать вас из-за того, что ваша возлюбленная раньше была известной на весь Лондон владелицей «Золотой жемчужины»? Что, если бы они перестали приглашать вас к себе домой, опасаясь, что вы дурно повлияете на их жен и детей?
