Хизер Гротхаус - Пробуждение любви
— Да, Хю.
— Торнфилд преследует вас? — спросил Родерик. Ему стоило бы размозжить Хью голову. — Тогда почему ты не подождал, пока они догонят тебя? Господи, Хью, мое терпение на исходе. Разбирайся с ними сам.
— Ха! Ну уж нет! — засмеялся Хью. — Они кричали и вопили мне вслед всю дорогу. Я достаточно долго терпел их. Кроме того, с ними — Харлисс. Похоже, они прекрасно уживаются друг с другом. Все они жалкие отбросы, а она дохлая крыса.
При упоминании имени Харлисс Лео теснее прижался к груди Хью, но его головка повернулась к Родерику.
— Она за мной, папа!
Хью, опередив друга, ответил ему:
— Она не осмелится, малыш! Скорее я отрублю ей голову и зажарю ее.
Лео не поверил ему и тревожно посмотрел на Родерика, словно ожидая подтверждения.
— Она не тронет тебя, Лео, — сказал Родерик, глядя прямо в глаза малышу.
Лео вздохнул и похлопал отца по плечу:
— Холосо, папа. Холосо.
Не обращая внимания на подозрительный и настороженный взгляд Хью, Родерик посмотрел на Микаэлу и девочку из Торнфилд-Мэнора. Микаэла стояла на коленях в грязи, держа обе руки девочки в своих, пока светловолосый подросток рыдал и икал, моля о чем-то.
Эта картина встревожила Родерика.
Его ужас только усилился, когда снова послышался бешеный стук копыт приближавшихся лошадей, эхом отзывающийся в коридоре окаймленной деревьями дороги, и через мгновение появилось конное трио.
— Не дайте им забрать меня, — взмолилась девочка, при виде всадников. — Пожалуйста, Микаэла!
— Элизабет, ты должна вернуться домой, — как можно мягче сказала Микаэла. Она сочувствовала неприязни девочки к Джульетте, но знала, что Алан Торнфилд безумно любит дочь и никогда не допустит, чтобы с ней случилась беда.
Но так думала Микаэла, пока не повернула голову и не увидела Харлисс, сопровождавшую Торнфилдов.
— О, и они взяли с собой няню! — рыдала Элизабет — Она будет так разочарована!
— Няня? — недоверчиво спросила Микаэла и повернула голову, чтобы взглянуть на Родерика. Гигантский мужчина только смотрел на нее сверху вниз, его прежнее, пусть и странное, но радостное для нее веселье исчезло. Микаэла посмотрела на Элизабет: — Твой отец сделал Харлисс твоей няней?
— Ну конечно! — буквально взвыла девочка, поворачиваясь в объятиях Микаэлы. — Ведь вы хотели именно этого? Я знаю, что вы отослали ее к. нам, чтобы она заботилась обо мне, и она хорошая, но я хочу вас.
Микаэла понимала, что у нее от изумления приоткрылся рот. Она должна немедленно поговорить с Аланом, а также с Джульеттой, если потребуется. Торнфилды не должны подпускать Харлисс к любому ребенку, особенно к ее дорогой Элизабет.
Господи, они с Родериком послали ту злую женщину в Торнфилд-Мэнор на правах рабыни, а не в качестве уважаемой служанки. Одна мысль об этом вызвала у Микаэ-лы тошноту.
— Элизабет Торнфилд! — закричал Алан, как только остановил коня и спешился. Под светлыми волосами его лицо казалось багровым.
— Папа, нет! — воскликнула девочка и спряталась за Микаэлой, которая выпрямилась в полный рост.
Когда Алан шел к ней, его светлые волосы казались тусклыми в лесу под нависшими в небе тучами, усы — смешными, плечи — узкими. Кожа на лице — совершенной, безупречной, нежной, как у подростка.
Даже его походка не походила на мужскую, какую помнила Микаэла. Не говоря уже о том, что он был лишен героического прихрамывания. Алан остановился между Микаэлой и Родериком.
— Извините меня, лорд Шербон, — холодно сказал Алан и столь же натянуто поклонился в сторону кузена. — Но я кричал вашему другу — несколько раз, — прося, чтобы он остановился. Но как только мы приближались к нему, он пришпоривал коня.
— Вы кричали? — спросил Хью, округлив глаза. — Я не слышал.
— Это не имеет значения, — проворчал Родерик. — Забирай свою дочь и уезжай, Торнфилд.
Леди Джульетта, широко улыбаясь, направила свою лошадь вперед.
— Элизабет, дорогая, как ты напугала всех нас! Давай вместе поедем домой — уверена, мы все уладим.
— Нет! — пронзительно закричала Элизабет из-за спины Микаэлы. — Вы не моя мама! Я ненавижу вас! Я хочу остаться с Микаэлой.
— Элизабет! — одернула ее Харлисс. — Нельзя говорить такие ужасные вещи — ты должна немедленно извиниться!
Микаэла обернулась, чтобы увидеть реакцию девочки, и, к ее удивлению, Элизабет выглядела так, словно ее наказали.
— Извините меня, няня.
— Ты должна извиняться не передо мной, — пояснила Харлисс, — а перед леди Джульеттой.
— Извините меня, леди Джульетта.
Фальшивая улыбка Джульетты погасла, но лишь на мгновение.
— Все в порядке, дорогая. У нас будет…
— Но я все равно не хочу возвращаться с ними, — настаивала Элизабет, прерывая попытку мачехи проявить великодушие, и снова умоляюще глядя на Микаэлу. — Я хочу остаться с вами! Вы меня больше не любите? Вы даже не ответили на мое письмо!
— Элизабет, Торнфилд-Мэнор больше не мой дом, и твое место — рядом с отцом и леди Джульеттой. Я выхожу замуж за лорда Шербона и живу вместе с ним и Лео.
— И сэром Хью, — добавил Родерик. Микаэла бросила на него мрачный взгляд. Харлисс спешилась и попыталась приблизиться к девочке.
— Элизабет, послушай меня…
Лео всхлипнул и спрятал личико на груди у Хью.
— Ни шага ближе, Харлисс! — прорычал тот. — Ты пугаешь моего сына.
— Простите меня, лорд Родерик, — ухмыльнулась Харлисс. — Привет, Лео, дорогой мой мальчик. — Затем она снова повернулась к Элизабет: — Мы уже обсудили это: леди Микаэла больше не может быть твоей компаньонкой. Она приехала в Шербон, чтобы заботиться о маленьком Лео, она очень-очень любит его. Она станет его мамой, ну, ты понимаешь.
Объяснение было весьма разумным, но Микаэла чувствовала, что слова оборачивались и извращались так, словно Харлисс орудовала острым ножом. Она знала, что эти слова больно ранили Элизабет.
— Но я была первой, к кому она приехала! — заплакала девочка. Она взглянула на Лео, затем снова на Микаэлу: — Так это из-за него вы не вернетесь, да? Вы любите его больше, чем меня.
Алан закатил глаза и вздохнул:
— Элизабет, не надо. — Он сделал шаг вперед и взял дочь за руку. — Ну, давай поедем. Ты причинила достаточно беспокойства всем нам, и мы возвращаемся домой.
— Так это правда? — Девочка оглянулась на седую старую каргу, словно ища у той подтверждения.
— Элизабет, я по-прежнему люблю тебя. Ты очень, очень дорога мне, — ответила Микаэла.
— Но недостаточно дорога, — выпшшла девочка. — Я не так дорога, как этот славный маленький младенец, так?
