Стефани Слоун - Дьявол в маске
Однако фурии встретили без особой радости. Герцогиня Хайбери смерила его мстительным взглядом, а маркиза презрительно фыркнула и отвернулась. И только леди Шарлотта, соблюдая правила хорошего тона, приветствовала Уилла кивком.
— Ваша светлость, славный день для скачек, вы согласны?
Уилл спешился и ответил:
— Да, леди Шарлотта, я с вами согласен.
— Можно только удивляться тому, что вы способны наслаждаться скачками, имея такой тяжелый груз на совести, — заявила герцогиня.
Все посмотрели на нее с удивлением. А она с невозмутимым видом продолжала:
— Конечно, я не единственная, кто спросит себя: в своем ли уме человек, который не позволяет такому коню, как Царь Соломон, выполнять свое предназначение? — Виктория погладила шелковистую гриву Сола.
— А почему кто-то должен считать, будто Солу хочется участвовать в скачках просто потому, что он быстро бегает? — спросил Уилл, едва сохраняя самообладание.
— Он — чистокровка, ваша светлость, — заявила Виктория, глядя на Уилла с возмущением. — Более того, он сын Тирании от Тритона. Скачки у него в крови. Для этого он и появился на свет.
Уилл вынужден был признать, что именно из-за быстроты Сола он считал его бесценным. Скорость жеребца была, безусловно, важна для того, чтобы успешно справляться с делами коринфян. Но он не мог касаться этой темы, тем более — в присутствии леди Нортроп.
— Мне кажется, что он совершенно счастлив, — ответил Уилл, чуть отступая в сторону и критически оглядывая Сола.
Люсинда присоединилась к тете; было очевидно, что ей очень нравится жеребец герцога. Протянув руку, она ласково погладила его по бархатистому носу.
— Посмотрите в его глаза, ваша светлость.
Уилл подошел к жеребцу спереди и внимательно посмотрел в его большие черные глаза. В них светилось любопытство и восторг. Уиллу доводилось слышать о том, что у лошадей глаза добрые, что в них отражается их спокойная открытая натура. Но тут было что-то другое… Сол смотрел на шумную толпу людей и на стоявших у старта лошадей с восторгом и любопытством.
— Вот видите? — тихо спросила Люсинда.
— Черт побери… — пробормотал Уилл себе под нос, отступая на шаг. Интересно, так ли горели у Сола глаза, когда он мчался по улицам Лондона по делам коринфян?
— Не бойтесь, ваша светлость, — сказала вдовствующая герцогиня, любовно похлопывая Сола по шее. — Может, вы и отказали ему в его первой любви, но я абсолютно уверена: к своим новым обязанностям он будет относиться с большим энтузиазмом.
К новым обязанностям? О чем это она, черт побери, болтает?! Уилл уже открыл рот, собираясь спросить, что имела в виду миледи, но тут вся толпа вокруг них оживилась — скаковые лошади выстроились в ряд у старта.
Фурии тотчас ринулись вперед, ловко прокладывая себе путь в толпе с помощью зонтиков. Нортроп же взял свою жену под руку и повел ее безопасным путем к месту у середины бегового круга.
А Сол вдруг принялся бить копытами и восторженно ржать, задрав голову.
— Он слишком возбужден, — сказал Уилл Люсинде, натягивая поводья. — Я не могу подпустить его к толпе. Если хотите, Уэстон или Талбот проводят вас к месту, откуда лучше видно.
Люсинда ничего не ответила. Но потом вдруг ухватилась за седло и сказала:
— Поднимите меня.
— Простите…
— Я не для того проделала такой путь, чтобы пропустить скачки, — ответила она с раздражением. — Идеальное место для наблюдения — на спине этого коня. Ну, помогите же мне. Или я попрошу кого-нибудь из ваших людей…
Уилл обхватил Люсинду за талию и усадил ее в седло. Она какое-то время устраивалась — сидеть по-дамски в мужском седле было не очень-то удобно. Затем, поправив свой редингот, она протянула руку, требуя, чтобы герцог передал ей поводья.
— Нет, ни в коем случае, — решительно заявил Уилл.
Люсинда холодно посмотрела на него и пожала плечами, уступая.
— Что ж, как хочешь.
Тут снова прозвучали рожки, и скачки начались. И казалось, что земля задрожала под копытами пятидесяти лошадей, сорвавшихся с места.
Уилл то и дело посматривал на Люсинду, сидящую верхом на Соле. Но она, поглощенная скачкой, ни разу не взглянула в его сторону.
— У тебя есть фаворит?! — крикнул герцог.
— Номер «четыре», Храброе Сердце, — ответила Люсинда, по-прежнему не глядя на него.
Наблюдая за лошадьми, Уилл сразу увидел Храброе Сердце — огромного гнедого, мчащегося впереди.
— Да, он очень быстрый, — заметил герцог. Храброе Сердце все больше отрывался от остальных лошадей. — Я не ошибусь, если скажу, что он и победит.
Тут Люсинда вдруг восторженно завопила:
— Давай, Храброе Сердце, давай!
Смутившись, тут же зажала себе рот ладонью, но она по-прежнему следила за скачкой. Ее дыхание ускорилось с каждым движением огромного гнедого, и она то и дело потрясала в воздухе кулаками, заражая своим энтузиазмом. Уилл невольно улыбнулся; он прекрасно понимал, что видит ее сейчас такой, какая она была на самом деле.
И ему вдруг страстно захотелось схватить Гаренна обеими руками за горло — и придушить. Но он знал: это будет его последний день в обществе Люсинды. И все начнут осуждать его за то, что покинул Люсинду. Но это он смог бы вынести — ему не привыкать. Ведь его не раз осуждали в светском обществе.
Но сможет ли он прожить без Люсинды? На этот вопрос у него не было ответа.
А лошади уже проходили последний поворот. Вскоре толпа разразилась радостными возгласами. Мужчины хлопали друг друга по спине, а женщины радостно аплодировали.
— Это мой первый выигрыш на Кубке королевы! — воскликнула Люсинда, соскальзывая с седла.
— Простите… — Герцогу показалось, что он ослышался.
Люсинда оправила свой редингот и платье, затем сказала:
— Ваши агенты и их подопечные должны доверять друг другу, верно?
Уилл кивнул:
— Да, конечно. — Он все еще не понимал, куда клонила Люсинда.
— Что ж, прекрасно. Тогда нет опасности в том, что я поделюсь с вами нашими планами. Видите ли, мы с тетями уже некоторое время занимаемся строительством конюшни для разведения лошадей. А Храброе Сердце — отец жеребенка Уинни. — Она широко улыбнулась своим тетушкам. — А теперь, когда Храброе Сердце выиграл право на участие в скачках в Аскоте, цена на жеребенка взлетит.
Уилл начал вспоминать обрывки разговоров, которые слышал в последнее время. И теперь странное замечание Виктории о том, что Сол с энтузиазмом займется каким-то делом, стало понятным.
— Поэтому, ваша светлость, — добавила Люсинда, — нам и понадобился Царь Соломон. — Она снова улыбнулась своим тетям, услышав их радостные возгласы. — И в результате я получила то, чего хотела все это время.
