Дженнифер Деламир - Госпожа его сердца
Он слишком часто вспоминал все подробности того вечера, при этом тщетно пытаясь забыть все произошедшее – забыть ради них обоих. Но в то же время ему хотелось знать, почему она так страстно отвечала на его поцелуи. Могла ли она на самом деле полюбить его? Ох, даже думать об этом было дерзостью с его стороны.
Тут Рия встала и поспешно отряхнула с платья травинки. Издали она казалась такой умиротворенной… Но, подойдя к ней поближе, Джеффри заметил следы глубокой печали на ее лице.
Он нерешительно остановился в нескольких футах от нее и учтиво поклонился, что было всего лишь формальностью.
– О, Джеффри… – промолвила Рия с удивлением. – Что вы здесь делаете?
Он пытался по выражению ее лица угадать, рада ли она его видеть. Она улыбалась и казалась счастливой, но он заметил слезы у нее на щеках.
Джеффри не ответил на ее вопрос и с беспокойством спросил:
– Вы плачете? – Он предложил ей платок, который она с благодарностью приняла. – Должно быть, вы думали об Эдварде?
Казалось, что своим вопросом он причинил ей физическую боль. Кивнув, она смахнула платком слезы.
– Да, должно быть…
Джеффри упрекнул себя в самонадеянности. Как мог он предположить, что Рия полюбила его? Вероятно, должны пройти годы, прежде чем она оправится от горя после смерти Эдварда. А быть может, она никогда не найдет в себе силы полюбить снова. От него, Джеффри, ей требовалась забота и утешение, не более того. Их единственный поцелуй был лишь отчаянным криком о помощи. И ему нельзя об этом забывать.
– Я должна быть счастлива здесь, – произнесла Рия, окинув взглядом окружающий их прекрасный ландшафт. – Я должна радоваться возвращению домой. – Она вздохнула так глубоко, что на слове «домой» ее голос дрогнул. – Однако именно здесь я как никогда остро чувствую боль утраты. Я так по ним тоскую…
– По ним? – переспросил Джеффри.
На ее лице вновь отразилась печать скорби.
– Я имею в виду Эдварда… и конечно же моих родителей.
Он сделал шаг назад.
– Прошу прощения, что посмел потревожить вас. Вероятно, вы предпочли бы побыть в одиночестве.
– Нет, прошу вас, не покидайте меня. Я рада вам.
Показав ему книгу, она добавила:
– Стихи лорда Теннисона настраивают меня на меланхолический лад.
– Да, у нашего увенчанного лаврами поэта действительно есть такое свойство, – согласился Джеффри.
Она улыбнулась.
– Бабушка сказала, что пригласила вас. Она будет счастлива узнать, что вы здесь. Или вы уже ее видели?
– Да, я только что был у нее. Сейчас она с Джеймсом.
– Джеймс приехал! – Ее лицо озарила улыбка, а Джеффри опять поддался ревности, видя ее благосклонность к другому мужчине. – Но скажите, как вам удалось заманить его сюда? Обычно Джеймс крайне неохотно исполняет свой долг по отношению к семье и поместью.
Ее слова о долге напомнили Джеффри о том, как сильно изменилось его понимание этого слова со времени первой встречи с Рией.
– Джеймс выразил желание приехать. Мы оба хотели.
– Я так рада, – сказала она, отвязывая поводья лошади от столба изгороди. – Вы приехали надолго?
– Я должен буду уехать послезавтра.
– Так скоро?
Его сердце подпрыгнуло в груди.
– А вы бы хотели, чтобы я оставался дольше?
– Конечно, – ответила она с широкой улыбкой, дававшей ему новую надежду. Думала ли она об их поцелуе? На мгновение ему показалось, что он уловил во взгляде Рии то же выражение, которое видел в ее глазах в тот вечер при лунном свете.
Но Рия тут же отвернулась, взяла лошадь под уздцы и повела ее шагом.
– Возможно, мы могли бы отправиться на верховую прогулку, – сказала она. – Моя Белла замечательная, и я делаю успехи.
Возможно, она и думала о том, что произошло между ними, однако держала слово – не давала ему поводов для повторения ошибки. Или тот вечер вовсе выпал из ее памяти?
– Это было бы прекрасно, – сказал Джеффри.
Они шли рядом, по разные стороны от лошади.
– Я знаю отличное место для верховой езды. Вот то поле, – указала она рукой. – А в дальнем конце его есть очень милая полянка для пикника.
Она явно делала все возможное, чтобы поддерживать нейтральный разговор. Джеффри напомнил себе, что ему следовало поступать так же. Даже если она сможет оправиться после смерти Эдварда и полюбит его, их любовь все равно будет запретной, ведь Рия была и навсегда останется вдовой его брата. Но все-таки он еще не был готов отступить.
– Рия, я чувствую, что должен извиниться перед вами за свое поведение в нашу последнюю встречу.
Сначала она молчала, затем проговорила с дрожью в голосе:
– То была моя вина. Если кто и должен извиняться, так это я. Ваш брат был мне мужем, а я… бросилась вам в объятия. Обещаю, что подобное не повторится.
Джеффри подошел к ней почти вплотную.
– Я хотел бы задать вам один вопрос. Обещаю, что это останется между нами. Я не позволю подобному произойти… То есть… – Он помолчал. – Рия, я знаю, это было бы неправильно. Той ночью вы сказали, что сами захотели меня поцеловать. Но почему?
Она попыталась отвернуться, но Джеффри наклонился и взял ее за руку.
– Пожалуйста, ответьте. Мне нужно знать.
Рия стояла неподвижно. Ее губы дрожали, и она несколько раз судорожно вздохнула. Джеффри ужасно хотелось прижать ее к себе и целовать, хотелось ощущать тепло ее тела.
Тут лошадь вдруг заржала, нарушив тишину, и Рия отступила на шаг.
– Это было ошибкой, – прошептала она. – Вы сами так сказали.
– Да, – согласился он. – И все же вы не ответили на мой вопрос.
Рия с виноватой улыбкой проговорила:
– Возможно, некоторым вопросам лучше оставаться без ответов.
За ужином Лиззи не могла ни думать, ни говорить – до того была рада приезду Джеффри. Она просто молча смотрела на него – его аккуратно подстриженные бакенбарды, прядь волос на левой стороне высокого лба и даже самые обычные движения рук – все в нем завораживало ее, и она не могла отвести от него взгляда. Но больше всего ее будоражили моменты, когда он пронзительно смотрел прямо ей в глаза – будто они находились в комнате одни.
А Джеймс тем временем рассказывал о своей поездке по стране. Он посетил несколько загородных домов друзей их семьи и на неделю заезжал погостить в поместье Кардингтонов. Вдохновленная выставкой в Хрустальном дворце, мисс Люсинда Кардингтон приобрела фотокамеру, и Джеймс решил составить обеим сестрам компанию в поисках интересных объектов для съемки.
– Поначалу мисс Эмили не была увлечена фотографией, – усмехнулся Джеймс. – Но было так весело, что она решила простить нам утомительную поездку в Гемпшир.
Леди Торнборо в ответ на это заметила:
– Не могу поверить, что мистер и миссис Кардингтон одобрили подобную выходку.
