Дженнифер Эшли - Игра в обольщение
Ни одной мысли не было в голове Кэмерона. Они просто лежали в объятиях друг друга. В этот момент была только Эйнсли и он. Всё.
Кэмерон оставался с ней, пока за окнами не наступил серый рассвет. Эйнсли спала на его груди, в его объятиях, и ее дыхание согревало его.
Наконец он встал и отнес ее в кровать. Эйнсли продолжала спать. Он нежно укрыл ее одеялом, как когда-то укрывал маленького Дэниела.
— Останься со мной, — прошептала Эйнсли, открыв глаза. — Пожалуйста, Кэм.
Глава 21
Она долго сдерживалась и не просила его об этом. Кэмерон чувствовал, как опять напряглось его тело и что-то мрачное шевельнулось в груди. Этот мрак, эта темнота едва не лишили его дыхания.
Глаза Эйнсли горели желанием, но он, покачав головой, встал с кровати.
— Элинор Рамзи рассказала мне, что вытворяла с тобой твоя жена, — послышался у него за спиной голос Эйнсли. — Я понимаю, почему ты не позволяешь себе спать в одной комнате с женщиной.
Кэмерон резко обернулся. Эйнсли сидела на кровати, натянув до подбородка простыню, и смотрела на него.
— Не только с женщиной — с любым человеком, — поправил он ее. — И Элинор ничего не могла тебе рассказать, потому что ничего не знает.
Этого не знал никто, кроме Кэмерона. Он никому не смог признаться, даже Харту, и уж тем более не хотел рассказывать красивой, чистой Эйнсли, что его жена не только била его той кочергой, но с помощью этой штуки дважды пыталась его изнасиловать.
Он совершенно ясно помнил это, хотя прошло уже много времени. Вспышка боли, выдернувшая его из глубокого сна, смех Элизабет, снова боль, кровь и его собственный крик. Он отшвырнул Элизабет, но она продолжала смеяться.
После этого он позволял себе спать, только когда находился один и за запертой дверью. Но однажды ночью Элизабет перехитрила слугу и опять проникла в спальню Кэмерона. Ему пришлось выставить охрану у своих дверей и у спальни Элизабет. Она страшно ругалась по этому поводу.
За окном наступал рассвет, понемногу разгоняя тьму, и Кэмерон видел серые глаза Эйнсли, сверкавшие в таком же сером утреннем свете.
— Это не из-за того, что сделала со мной Элизабет, — с трудом сказал Кэмерон. — Это из-за того, что я могу сделать с тобой, если ты нечаянно разбудишь меня. От неожиданности я могу наброситься на тебя с кулаками и избить.
Кэмерон чувствовал: она его не поняла. Он вернулся к Эйнсли и, упершись кулаками о кровать, склонился к ней.
— Однажды меня разбудил Дэниел, ему было тогда лет десять. Я отшвырнул его через всю комнату. Своего собственного сына. Я мог бы искалечить его.
Ему никогда не забыть ужас, пережитый им в тот момент. Дэниел тихо лежал на полу, он был без сознания. Кэмерон бросился к нему, взял на руки обмякшее тело. Слава Богу, никаких серьезных повреждений у него не было. Чуть позже он весело заявил, что сам был виноват. Забыл, что его отец — немного сумасшедший.
Дэниел взял вину за случившееся на себя, для Кэмерона это был удар ниже пояса. Потом Анджело обвинял себя в том, что не уследил, как Дэниел поднялся в спальню отца. Кэмерону хотелось закричать на них обоих. Он переехал в гостиницу, больше не доверяя себе, тревожась за своих близких.
— Ты думаешь, я хочу проснуться и увидеть, что то же самое я сделал с тобой?
Эйнсли пристально смотрела на него. Нет, он никогда ее не поймет. Он-то думал, что Эйнсли — очаровательная молодая женщина, которая вскрывает дверные замки и бегает по Парижу в поисках пирожных, а она вдруг решила соблазнить его прилюдно, а потом каким-то непостижимым образом выведала сокровенные тайны его души.
— Возможно, если ты привыкнешь к этому… — начала Эйнсли.
— Проклятие, ты так ничего и не поняла! Со мной что-то не так, понимаешь? Если я засну, и со мною рядом окажется кто-то, — хотя бы ты, любимая, — мир обрушит на меня мрак, темноту. Чернота не отпускает меня, и, борясь с ней, я могу совершить непоправимое, понимаешь?
Эйнсли слушала его молча, внимательно. По-видимому некоторые женщины ощущали нечто ужасное, непредсказуемое и опасное, что жило у него внутри. И получали от этого удовольствие — им нравилось играть с огнем, но на самом деле они не понимали, на что он в действительности способен. Он никогда не позволял им это узнать.
Кэмерон отшатнулся от нее и схватил свою одежду.
— Я ненавижу эту женщину, — бросила ему вслед Эйнсли. — Я имею в виду твою жену.
Кэмерон горько усмехнулся и стал натягивать брюки.
— Я рад. Она уничтожила меня. Хотела отомстить и вот отомстила.
— Кэм…
— Хватит разговоров, — покачал головой Кэмерон. — Ложись спать.
Он повернулся спиной к прекрасной женщине, ради которой был готов на все, набросил рубашку и выбежал из спальни.
— Я надеюсь, — прошептала Эйнсли, поджав колени и вытирая слезы простыней, — что там, где вы сейчас находитесь, леди Элизабет Кавендиш, очень жарко. Очень-очень жарко.
Вечером следующего дня Эйнсли вошла в спальню Кэмерона, когда его парижский камердинер готовил его к очередным ночным походам по ресторанам и кабаре. Кэмерон бросил взгляд на дневное платье Эйнсли и нахмурился:
— Ты не собираешься выходить со мной?
— Я буду готова через минуту. Фелипе, оставь нас, пожалуйста.
Камердинер даже не взглянул на Кэмерона, чтобы получить подтверждение. Прислуга, и шотландская, и французская, теперь беспрекословно слушалась Эйнсли. Фелипе удалился.
— Я сказал, что не хочу об этом говорить. — Кэмерон застегнул запонку на воротнике рубашки, которую успел вставить Фелипе.
— Откуда ты знаешь, что я собираюсь сказать?
Кэмерон бросил на нее нетерпеливый взгляд, потом повернулся к зеркалу, чтобы повязать шейный платок.
— Потому что ты, как та фретка, никак не можешь остановиться, все роешь и роешь.
— Я пришла рассказать тебе о своем брате. — Эйнсли приблизилась к нему, взяла концы платка и стала завязывать узел.
— О котором? — Кэмерон откинул голову назад, чтобы ей было легче справиться с шейным платком. — Макбрайдов так же много, как и Маккензи.
— Их всего четверо: Патрик, Синклер, Эллиот и Стивен. Я хочу рассказать тебе об Эллиоте.
— Это который адвокат?
Кэмерон прекрасно знал, кто есть кто из ее братьев, потому что Эйнсли довольно много рассказывала о каждом из них. Ее братья — безопасная тема для разговора, кроме того, она гордится достоинствами каждого из них. Эйнсли была готова поспорить, что Харт тоже рассказал Кэмерону о ее братьях, вероятно, предоставив досье на каждого.
— Эллиот служил в Индии, — начала Эйнсли. — Выйдя в отставку, он остался там уже как чиновник, чтобы налаживать мирную жизнь в этой колонии. Однажды, когда он отправился по делам на север страны, его захватили в плен. Его так долго держали в тюрьме, что мы уже не надеялись увидеть его в живых. Но ему, в конце концов, удалось бежать и вернуться домой.
