Жаклин Санд - Сердечная тайна королевы
Проситель упал на колени прямо в грязь и принялся истово креститься.
Сержант, глядя на него, задумался.
Шевалье де Рувель сегодня выспался, день обещал быть приятным. А тщедушный сельский дуралей, стоящий на коленях, заслуживал снисхождения со стороны благородного дворянина. Экий шельма – выполнить королевский указ и оставить в дураках де Бофора! Герцога шевалье не любил. И это обстоятельство окончательно решило дело.
– Откройте ворота, впустите его! – скомандовал сержант, отдавая королевское предписание священнику в руки. – Вези баронессу, куда приказано. Еще полчаса монахинь будить будешь…
– Там круглосуточно кто-то дежурит! – святой отец оглушительно чихнул и подтер нос широким рукавом. – Так что справлюсь. Спасибо вам, благородный господин. И вам, господа хорошие…
Кланяясь и униженно благодаря «добрых господ», он поспешил отвязать коня и, по-прежнему ежась от холода, провез баронессу-блудодейку мимо гогочущих и отпускающих непристойные шутки стражников в Париж. За спиной Андре ворота захлопнулись снова.
– Вы, однако, изрядный комедиант, господин де Линь! – тихо сказала ему дама.
Андре ничего не ответил. До ближайшего поворота он довел коня в поводу, а затем, убедившись, что ничьи любопытные глаза за ними не наблюдают, взлетел в седло.
Улицы были пустынны, а потому менее чем через четверть часа, королева оказалась у знакомой ей калитки.
Аббат помог царственной особе сойти с лошади.
Анна Австрийская задумчиво посмотрела на викария.
– Спасибо вам, Андре. Клянусь, я этого не забуду. У меня память лучше, чем у госпожи де Шеврез.
– С меня довольно того, что вы помните мое имя, ваше величество! – де Линь поклонился. Он не удивился, что королева его узнала: та давняя история с герцогиней де Шеврез была громкой, а на память Анна никогда не жаловалась. – И того, что эту замечательную шляпу с телеги зеленщика для меня позаимствовали вы сами.
– Я найду вас, когда вы потребуетесь мне, господин де Линь! А пока – прощайте.
Королева развернулась было, но негромкий голос Андре остановил Анну.
– Ваше величество, не забудьте и про тех, кто остался на дороге.
– Кардинал знает их имена?
– Надеюсь.
– Тогда и я буду знать. Прощайте, шевалье.
И королева исчезла.
Глава 21
Две незнакомки
Захлопнув окно за последним из гвардейцев, маркиза д’Оди уронила лестницу прямо на пол и бессильно опустилась в кресло. Ее вновь одолел приступ головокружения – от удара по затылку, которым наградил девушку господин де Лекур, а также от обилия событий, лиц и впечатлений сегодняшнего вечера и ночи. Лейтенант, который недавно привел ее в чувство, тот самый, из Булонского леса. Она целую неделю выглядывала шевалье де Фобера в караулах Лувра, а, оказывается, нужно было всего лишь приехать в Нуази.
Виолетта мечтательно прикрыла глаза, невольно пытаясь представить, как бы она вела себя, если б на месте отвратительного де Бофора очутился этот гвардеец. Девушке было стыдно признаться, но безопасность королевы или неприятности, грозящие Мазарини, в данную минуту занимали ее ум гораздо меньше, чем сия «невинная» фантазия. Подробности приема у госпожи де Монбазон оказались все еще свежи в памяти королевской крестницы. Особенно те несколько минут, которые Виолетта провела, сидя с герцогом на кушетке. Воображение девушки тут же услужливо нарисовало пикантную сценку, в которой темные волосы Эме щекочут ее шею, а рука тянется к шнуровке корсета. Грудь словно горячей волной окатило. Юная маркиза невольно прижала к ней ладонь, стараясь успокоить сердцебиение. И тут же девушку бросило в дрожь. Господи, да она ж почти голая. И мокрая, и вообще…
Устыдившись собственного вида и фантазий, мадемуазель де Лажуа торопливо поправила разорванную рубаху и запоздало покраснела. Мало того, что она ряженная в мужское платье, так еще платье это теперь в совершенном беспорядке. Виолетта задумчиво обвела взглядом комнату аббата де Линя. Наверное, он не будет против, если она позаимствует что-либо из его гардероба. Очень кстати прямо на соседнем кресле сразу же обнаружилось нечто вполне подходящее. Девушка даже не подозревала, что она сейчас претендует на вещи Анны-Женевьевы, переодевавшейся в мужское платье во время тайных визитов в аббатство.
Зато герцогине до Лонгвиль, укрывшейся за пологом кровати, совсем не улыбалась перспектива лишиться своего наряда. Рыжеволосая незнакомка тем временем сбросила с плеч мокрый камзол и такую же мокрую рубашку. И явно намеревалась поменять их на то, что лежало на спинке кресла.
Герцогиня осмелилась чуть-чуть раздвинуть занавески еще тогда, когда Андре пошел доставать лестницу. Особой нужды подсматривать не было: она прекрасно знала голоса кардинала и Анны Австрийской, чтобы ни на секунду не усомниться в своей догадке.
Итак, Мазарини и королева в самом деле любовники. Герцог де Бофор решил поспешить и застукать нежную парочку в момент свидания. Ему это почти удалось. Почти. В дело вмешался Эме де Фобер, которого кто-то успел предупредить в последний момент. И вот королева и кардинал здесь, и им нужно срочно помочь…
Герцогиня зажмурилась и вознесла небесам горячую искреннюю молитву. Она ничуть не осуждала королеву-прелюбодейку. В конце концов, Библия призывает прежде всего искать недостатки в себе. Мадам де Лонгвиль была повинна в том же самом двойном грехе: она отдалась священнику, соблазнив его нарушить обет безбрачия, и изменила мужу. Что ж поделать, если обе – Анна-испанка и Анна-француженка – пошли под венец против своей воли, а потом их сердца властно потребовали любви? И от той, и от другой мужья ожидали лишь исполнения обязанностей по продолжению рода. Нечего удивляться тому, что и та, и другая в одну и ту же ночь оказались в разных комнатах одного и того же аббатства в объятиях двух священников!
Задумавшись, молодая герцогиня пропустила момент исчезновения из комнаты органиста Блеза и Мазарини. Осталась лишь рыженькая девушка, переодетая в мужское платье. Анна-Женевьева предполагала, что это и есть та отважная фрейлина ее величества, которая примчалась в аббатство, чтобы предупредить свою повелительницу о близкой опасности.
Рыженькая спасительница королевы скинула разодранную мокрую мужскую рубашку и колет. И взяла со спинки кресла колет и рубашку, которые бросил туда Андре.
Ой, только не это!
– Сударыня, вы взяли мою одежду! – руки герцогини раздвинули занавески полога над кроватью раньше, чем Анна-Женевьева сообразила, что поступает крайне опрометчиво. Ну что может делать женщина в ночной час в мужском аббатстве, в комнате строгого и благочестивого второго викария Андре де Линя?
