Синтия Райт - Любви тернистый путь
— О, Лайон! — Миген не смогла подавить деликатный смешок.
— Нет, я не молод! — перейдя в оборону, повторил он. — Что вы понимаете в этом? Сколько вам лет? Восемнадцать?
— Речь идет не о моем возрасте. Вы ворчите по поводу своих лет, будто у вас уже накупило старческое слабоумие.
Смотрите сюда! — Рука Миген проскользнула под распахнутый пиджак, чтобы коснуться его тонкой талии: на ней не было ни одного лишнего дюйма.
— Хотите сказать, что вам нравится моя внешность или что сделанный вами реестр моего тела основан на чисто объективных представлениях?
Миген так густо покраснела, что никакое пламя камина не могло скрыть ее румянец.
— Позвольте мне помочь. — Вежливый тон Лайона слегка пародировал ее речь. — Я полагаю, что открыл вам свое сердце Если хотите, открыл свою душу. Надеюсь, вы поняли, что положение становится все щекотливее, ведь разговор складывается не в вашу пользу Поэтому вы ухватились за обсуждение моего возраста как утопающий за соломинку.
У Миген к замешательству добавилось чувство обиды, и она попыталась вырвать свою руку, стараясь проявить силу воли.
— Если бы вы были трезвы, я стукнула бы вас, — холодно ответила она, полагая, будто достаточно и того, что Лайон уже узнал о ее намерениях.
Хэмпшир удивил ее своим смехом и желанием снова заключить в объятия.
— Вы очень деликатны, оценивая мою дряхлость, — пробормотал он ей на ухо, явно забавляясь ситуацией.
Миген боролась подобно котенку, впервые попавшему в воду: полна неистовства, но столь же беспомощна. Ей было совершенно ясно, что у Лайона на уме. «Я не познаю его тело!» — молча твердила она себе, продолжая сопротивляться, извиваясь в его горячих сильных руках.
Наконец Лайон пожалел Миген и уверенно нашел ее губы.
Ей хотелось воскликнуть: «Мошенник!» Но она только всхлипнула и теснее прижалась к нему, страстно отвечая на его поцелуй…
Миген рождалась и умирала от чувственного волшебства его рта, рук, всего тела. Миген лобзала горячими и сладкими поцелуями его лицо, пока Лайон ласково стягивал с нее рубашку.
Для Лайона она была столь же совершенна, сколь нежна и грациозна. С каждым поцелуем, с каждой лаской он распалял Миген, освобождая ее от скованности. Сегодня она была снисходительна и к себе, и к нему. «Может быть, из-за того, что я сказал ей? — подумал Лайон. — Поняла ли Миген это, пусть даже ничего не сказав?»
Когда ее уста льнули к его губам, когда она обольщала его с такой по-детски откровенной радостью, в Лайона вселялась уверенность, что Миген любит его. Любит его, несмотря ни на что.
Ни один из них не мог выразить свои чувства вслух, но всю ночь Лайон и Миген, вновь и вновь повторяя свои слияния, страстно говорили друг с, другом на самом красноречивом из вселенских языков.
* * *Мягкий, абрикосового оттенка солнечный луч проник сквозь легкие драпировки балдахина на кровати, и с первым румянящим сиянием рассвета Миген открыла глаза. «О, — радостно подумала она, — так это и есть рай».
Лайон лежал навзничь, во сне прижимая Миген к себе. Их тоги переплелись… «Как изумителен этот феномен целостного существа „мужчина-женщина“! — размышляла она. — Можно ли удивляться тому, что именно энергия единения возносит нас на высоты экстаза и сбрасывает в бездны отчаяния?!»
Миген смотрела на Лайона — такого сильного и вместе с тем такого ранимого, что сердце ее сжалось от любви и, страха потерять его.
В планах, которые минувшим вечером она обдумывала, Миген не допускала подобного развития событий. И теперь, стараясь запечатлеть в памяти каждую черточку лица Лайона, она размышляла, не станут ли роковыми эти великолепные часы, проведенные с любимым.
Миген уже решила, что единственный способ завоевать сердце этого мужчины состоит в том, чтобы за недели, проведенные здесь, заставить Лайона понять: он без нее жить не сможет.
Хэмпшир также должен усвоить, что с положением любовницы Миген не смирится. Следовательно, надо изменить характер принятого компромиссного решения так, чтобы его осуществление зависело бы от Лайона. Но делать все надо постепенно и ненавязчиво, тогда он не поймет, какова же в этом роль Миген. Если только Лайон догадается, что она действует так же целеустремленно, как и он, то — и Миген это понимала! — все будет проиграно, капитан Хэмпшир никогда не смирится с тем, чтобы им манипулировали.
У нее и в мыслях не было, чтобы физическая близость стала главным фактором в их отношениях, во всяком случае, в той степени, какой близость достигла сейчас. И теперь она чувствовала, что природные инстинкты предали ее.
Когда Лайон целует, ее мозг горит, она уже слышит только зов своего тела. Но Миген знала, что сердце подскажет ей правильный выбор, потому что самое сильное оружие — это сила любви…
Она нежно поглаживала его плечи и покрывала легкими, как перышки, поцелуями шею Лайона, дразня своим юрким язычком, пока не ощутила, как напряглось его тело. Он медленно обнял Миген, вдыхая дивный аромат ее пышных волос.
— Вы ненасытны! — хриплым со сна голосом подтрунил он.
— Я знаю… Я ужасна…
— Вовсе нет, — прошептал он. — Вы поразительны.
Его уста прошлись по ее шее, вокруг уха, казалось, обжигая их, пока Миген не почувствовала сладостную боль внизу живота. Она покорно изогнула дугой свои бедра и теснее прижалась к дерзкому естеству Лайона. В ее чреслах вновь разгоралось желание, и Миген запустила свои изящные пальчики в его шевелюру.
Ее ответная реакция усилила желание Лайона. Он глубоко и с силой вошел в нее, и Миген, отозвалась с пылкой страстью. Их снова и снова поглощало опаляющее наслаждение…
Миген долго не могла отпустить Лайона и, удерживая его внутри своего лона, продолжала обвивать его мускулистую спину. Тела их покрыл легкий глянец пота, сердца, успокаиваясь, бились в унисон.
Миген прижалась лицом к его груди, а Лайон любовался копной ее иссиня-черных волос. Слезы счастья выступили на глазах Миген. Одна слезинка покатилась по ее щеке и капнула Лайону на грудь. Опершись на локоть, он пристально вгляделся в лицо Миген, и его окутала такая нежность… "На верхней губе у нее блестел тоненький налет влаги, словно роса на бутоне розы. Блестящие, черные как смоль волосы рассыпались по подушкам, оттеняя нежную прозрачность ее кожи, а в загадочных фиалковых глазах, как бриллианты, сверкали слезы.
— О, Лайон, не надо так смотреть на меня!
— Я размышлял, сколь не правдоподобно много вы сочетаете в себе: девушка и женщина, невинность и чувственность, классическая красота и возбуждающая пикантность, непосредственность и.., тайна. О чем думаете вы? — спросил нежно Лайон, осушая поцелуями ее слезы. — Вы оплакиваете нечто, о чем сожалеете?
