Жюльетта Бенцони - Три господина ночи
– Я твоя жена, Жозеф, и должна следовать за тобой, даже если это мне не нравится. И все-таки я прошу тебя подумать еще немного, потому что я вполне сумею отправить тебя туда, куда тебе следует отправиться, захочешь ты этого или нет!
Рассвет застал Лоренцу коленопреклоненной в исповедальне Сан-Сальваторе во время ранней мессы. Она лихорадочно шептала:
– Он хочет уехать, отец мой, он собирается отправиться во Францию и там присоединиться к мятежникам.
– Он не должен туда ехать, его надо остановить любой ценой. Если вы позволите ему увезти вас туда, вы погибнете без надежды на искупление. Но поскольку он был изгнан оттуда, он может вернуться лишь в том случае, если получит официальное разрешение. Еще ничто не потеряно.
– Он намерен попросить такое разрешение у нового правительства. Он говорит, что все, что он сделал там для революции, должно обеспечить ему симпатию со стороны новых хозяев. Он уверен, что его там хорошо примут, народ его так любил!
– И он скорее всего прав. Надо за ним присматривать, дочь моя. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он отправил во Францию хоть одно письмо. Если он напишет туда, постарайтесь выкрасть письмо. Если он его отправит, вам нет спасения.
– Клянусь вам, я не дам ему уехать и помешаю отправить письмо! Я сделаю все, что потребуется.
А Калиостро тем временем и в самом деле писал письмо.
Закончив, он протянул его секретарю-капуцину; тот внимательно прочитал, заменил неточное слово, затем вернул письмо Калиостро.
– Вы думаете, Собрание удовлетворит вашу просьбу?
– Оно не может не признать моих заслуг перед его делом. Я мог бы предотвратить грандиозный скандал, поднявшийся из-за дела об ожерелье, и тем самым отвести от французской монархии жестокий удар. Я мог бы обезвредить эту дьявольскую графиню де Ла Мотт, мог бы донести на нее. И потом, я всегда был другом народа, и народ так меня ценил. Вспомните, что я исцелил больше пятнадцати тысяч больных, причем многих из них лечил бесплатно. Нет, Собрание не может отказать мне в моей просьбе, потому что я могу оказать ему еще немало услуг, и огромных услуг!
– Я на это очень рассчитываю, надеюсь и желаю этого, поскольку должен вас сопровождать, но то письмо, которое мы с вами только что написали, кажется мне крайне опасным. Что, если оно попадет в руки врагу? Там подробно рассказывается о вашей масонской деятельности, много говорится о том, какую роль вы сыграли во Франции.
– Не беспокойтесь на этот счет. Один из наших братьев завтра отправляется во Францию, облеченный особой миссией, которая избавляет его от обыска. Он пообещал мне взять письмо с собой. Завтра утром я переправлю ему это послание обычным способом.
Лоренца, которая только что вернулась домой и теперь подслушивала, спрятавшись среди одежды в гардеробе и приоткрыв дверцу, ведущую в маленькую гостиную, почувствовала, как замерло у нее сердце: ей пока еще не удалось выяснить, каким способом ее муж передавал свои тайные послания единомышленникам.
– А где вы будете держать письмо до тех пор? – спросил капуцин.
– При себе. Я собираюсь работать всю ночь до утра.
Затем Лоренца услышала шаги – оба собеседника спускались по лестнице, ведущей к входной двери, – и воспользовалась этим, чтобы торопливо выскользнуть из своего укрытия. Ей любой ценой необходимо было заполучить письмо, которое ее муж только что сунул в карман своего камзола! Но как это сделать?
На лестнице она столкнулась с Жозефом, и тот сказал, что идет к аптекарю на Кампо-деи-Фьори. Потом встретилась со служанкой, которая вышла из кухни и попросила дать ей денег на свечи.
– Надо бы заглянуть в кухню, – сказала девушка. – Я откупорила вино и все приготовила для ужина, но боюсь, как бы поросенок на вертеле не подгорел.
– Я присмотрю за ним. Идите спокойно.
После того как служанка скрылась из виду, Лоренца еще некоторое время простояла, в задумчивости созерцая расставленные на столе блюда. В голове у нее постепенно созрела идея. Отыскав огарок свечи, она зажгла его и спустилась в подвал. Через несколько минут она вернулась, подошла к столу. Ненадолго заколебалась, но тут ее взгляд упал на пришпиленную к стене картинку, на которой набожный художник изобразил ангела-губителя, торжествующего победу над поверженным демоном. И тогда она поспешно высыпала в графин с вином содержимое крохотной склянки, зажатой в ее кулаке, а потом встряхнула графин. Вино на мгновение слегка помутнело, потом снова стало прозрачным. Лоренца опасливо отпила немного и решила, что все в порядке. Служанка, вернувшаяся через несколько минут после этого, застала хозяйку у очага: та с сосредоточенным видом поворачивала вертел, на котором подрумянивался поросенок.
Было уже далеко за полночь, когда Лоренца осторожно спустилась по ступенькам. Вокруг царили полная тишина и непроглядный мрак. Приблизившись на цыпочках к двери, ведущей в подвал, она ощупью отворила ее и прислушалась. Из подземелья не доносилось ни звука, только пробивался слабый свет, едва освещавший начало винтовой лестницы. Босые ноги бесшумно ступали по холодному камню, и Лоренца не боялась, что шаги могут ее выдать. Когда она сошла на несколько ступенек вниз, до нее донесся громкий храп, и, совершенно успокоившись, она продолжала спускаться.
Сидя за столом, стоявшим посреди лаборатории, рядом с почти погасшей горелкой, Жозеф спал глубоким сном, уронив голову на сложенные руки. Торопливо приблизившись, Лоренца дрожащими руками обшарила его карманы и наконец нашла то, что искала: большой конверт, адресованный председателю Учредительного собрания в Париже. Невольно вскрикнув от радости, она сунула письмо за корсаж, одним духом взлетела по ступенькам наверх и, уже стоя на пороге, вдруг опомнилась. Вернувшись в кухню, она отыскала графин, в котором, как она помнила, к концу ужина оставалось на донышке немного вина. Но служанка, видимо, допила эти остатки, потому что теперь графин, пустой и чистый, стоял на положенном месте. И теперь, совершенно успокоенная, нимало не боясь, что ее могут услышать, Лоренца опустила капюшон на лицо, поплотнее завернулась в длинную теплую накидку и выскользнула из дома в ночь.
Очнувшись наутро от тяжелого сна, Калиостро не сразу сообразил, что произошло. Но, сунув руку и карман, он обнаружил, что письмо исчезло, и его пронзил невыносимый страх. В голове у него вспыхнула догадка, что, должно быть, кто-то ночью забрался к ним в дом, и он, перескакивая через ступеньки, бросился к жене, расспросить, не слышала ли она чего. Лоренца, подложив под голову грациозно изогнутую руку, спала так сладко, что у него духу не хватило ее разбудить. Ему даже в голову не пришло, что виновницей пропажи могла оказаться его жена…
