Марджори Фаррелл - Игра лорда Эшфорда
– Думаю, что нам можно об этом подумать, милорд, только не здесь, – сказал Джим, закрывая за собой дверь и лихорадочно высматривая в коридоре Нейлора и лорда Эшфорда.
Блисс Спенсер казалась озадаченной. Неравнодушие Джима к Нэнси представлялось очевидным и трогательным. Что он имел в виду? Она обернулась к Фэрхейвену и сказала:
– Если угодно, я сообщу вам адрес соответствующего дома, сэр.
– Благодарю вас, миссис Спенсер.
– Позвольте мне проводить вас.
Они уже почти подошли к двери, когда она вдруг распахнулась. Ни секунды не колеблясь, Фэрхейвен рванул миссис Спенсер и заслонился ею от Гидеона Нейлора.
– Драббл! – закричал он.
Тони Варден толкнул Драббла в коридор.
– Боюсь, что он уже занят, поскольку у человека могут быть свои дела, лорд Фэрхейвен.
У Гидеона в руке появился пистолет, и он тщательно прицелился в Фэрхейвена.
– Я бы не стал на вашем месте, Нейлор, делать это. Иначе я убью эту женщину, – заявил Марк, руки которого сжимали шею миссис Спенсер.
Гидеон глянул в лицо Блисс и бросил холодно и твердо:
– Чего ради, Фэрхейвен, я должен беспокоиться, что станет с какой-то старой потаскухой?
Блисс не хотела показать Гидеону, как больно ранили ее эти слова. Что ж, может, он и был вправе ее так называть, но она – не дешевка, это уж точно. Она – дорогая женщина и умеет заставить на себя потратиться. Вот хотя бы сейчас – кто ее держит? Да никак сам лорд Фэрхейвен. А ведь Джим – мужик! – сбежал от него. От того самого Фэрхейвена, который убил леди Фэрхейвен. И вот теперь миссис Спенсер чувствовала, как медленно, но неумолимо движутся большие пальцы рук убийцы, как они все сильнее давят на точки, в которых бился ее пульс. Но, положим, решится он на это – и что? Какая ему выгода от того, что он прикрывается ею, как щитом?
– Я предупредил вас, Нейлор. Я могу убить ее.
– А я повторяю: делайте все, что вам вздумается, милорд. Мы возьмем вас за два убийства.
Блисс поняла, что ей остается только одно: как-то выпасть из рук Фэрхейвена. Тем более что это и так должно случиться. И вот Блисс вдруг обмякла в объятиях Фэрхейвена, а пока он соображал, что стряслось, Гидеон был уже тут как тут, и его пистолет коснулся лба убийцы.
– Опустите ее, милорд, да поосторожнее! Блисс оказалась на полу и лежала с таким видом, будто упала в обморок.
– Джим!
– Да, сэр.
– Принесите веревку.
– Слушаюсь, сэр.
Джим скоро вернулся, и Драббла с лордом Фэрхейвеном тотчас связали.
– Боже мой! – сказал Тони, наклонясь над Блисс. – Вы и в самом деле как волк среди волков, Нейлор. Я надеюсь, что она жива.
– У него не было достаточно времени, чтобы ее убить, милорд, – ответил Гидеон. – Я подскочил как раз вовремя, когда она только начала терять сознание.
– Надеюсь, что она лишь в обмороке, – повторил свои упования Тони.
Блисс решила, что пора, пожалуй, открывать глаза. Она попробовала подняться и поразилась той слабости, которая сковала все ее тело.
– Он не успел зайти слишком далеко, милорд, – сказала она, обращаясь к Тони. – Я только сделала вид, что потеряла сознание. Надо же было как-то спасаться, – добавила она. Глаза ее были суровы, а губы подрагивали.
– Нет, здорово! Вы молодец, миссис Спенсер! – воскликнул Джим.
– Да и вы, Джим, молодец, – вставил свое слово Тони. – Как вы только не испугались!
– Да я испугался. Немного, – признался Джим. – Особенно когда миссис Спенсер к нам вошла.
– Поймайте для нас экипаж, Джим, – приказал Нейлор, до сих пор ни разу не взглянувший в сторону миссис Спенсер. – Надо доставить эту парочку на улицу Боу.
Тони помог Блисс подняться и встать на ноги.
– У вас не найдется чего-нибудь выпить, миссис Спенсер? – спросил он, и она указала на графинчик с бренди на ночном столике. Он усадил даму на диван и налил два бокала: один для миссис Спенсер, второй для себя.
– Желаете, Нейлор?
– Нет, милорд. Я на работе.
Тепло от бренди уняло дрожь в теле Блисс, и она поглядела на Гидеона. Он стоял рядом с Фэрхейвеном, пистолет все еще наготове, лицо – непроницаемо. Это был совсем другой Гидеон, не такой, как тот, который чуть не выволок Джима отсюда. И не такой, как тот, которому удалось затащить ее в постель, впервые за пять лет. К этому Гидеону не подступишься. Нечего и думать об этом. И дело не только в его револьвере, который сейчас давал ему здесь власть. Неприступным его делала источаемая им энергия. Она была почти осязаема. “Есть женщины, очень падкие на такую мужскую силу”, – подумала Блисс. Но у нее иные вкусы. Ей по душе мужчины, которые многое берут на себя, как тот Гидеон, который сумел заманить ее в постель. Да ладно, все прекрасно, больше она этого Гидеона никогда не увидит, и слава Богу. А в другой раз – ей наука! – она будет знать, как отпускать своего стража.
34
Еще до полудня молва разнесла по городу невероятную новость, и за обедом все только об этом и говорили: надо же, Марк Хейлзуорт, лорд Фэрхейвен, арестован за убийство своей невестки, а Тони Варден, стало быть, полностью оправдан. Как всегда, среди сплетников хватало тех, кто хвастал своей прозорливостью: мол, все это время они сомневались в официальной версии. “Марк Хейлзуорт – человек холодный, я это всегда говорил”. Или: “Пусть он и увлекался азартными играми, все же Тони Варден не способен на такое”. Подобные речи звучали почти в каждой светской беседе, Джоанну и Тони эта развязка разочаровала. Во всяком случае, большого счастья ни он, ни она не чувствовали. Было только изумление столь резким и внезапным изменением отношения общества. Джоанна уговаривала себя, что она рада тому, что оправдалась ее вера в Тони. Но если она и вправду была рада, то почему так пусто было на душе? Наверное, потому что много недель подряд у нее была цель: она стремилась показать всем свою веру в Тони. Неужели она настолько эгоистична, что ей больше по вкусу, когда Тони в опасности, потому что тогда она вправе оказаться рядом с ним и открыто поддерживать его? А может быть, она надеялась, что кризис как-то сблизит их?
В этот вечер она надела свое самое красивое платье. Карточка ее уже почти заполнилась, когда наконец появился Тони. Единственное, что она могла ему предложить, был контрданс. Тони обступили доброжелатели. Те самые люди, которые еще совсем недавно отворачивались от него и всячески старались не замечать, теперь спешили с поздравлениями.
Лицемерие никогда не переставало удивлять Джоанну. Дамы, не подпускавшие к Тони своих дочерей еще пару дней назад, сейчас торопились представить оправданному свой товар на выданье. “Ну, эта всеобщая любовь к былому изгою долго не продержится, – цинично подумала Джоанна. – Шумиха через неделю-другую поутихнет, слава героя поблекнет, и те же мамаши, что толкают к нему дочурок сегодня, через полмесяца, при звуке его имени, если и вспомнят, так разве лишь то, что он – обнищавший граф”.
