Кейт Форсайт - Старая сказка
Одиннадцать месяцев она старалась хоть чем-то заполнить долгие унылые часы.
Одиннадцать месяцев она считала каждую крошку хлеба, боясь умереть с голоду.
Одиннадцать месяцев она непрерывно наблюдала за луной, и страшась, и желая дождаться полнолуния.
Одиннадцать месяцев подчинения колдунье.
Одиннадцать месяцев добровольного жертвоприношения запястий, которые в кровь ранили шипы роз.
Маргерита опустила взгляд на свои запястья и тут только поняла, что и на коже ее отпечатались собственные зарубки. Одиннадцать тоненьких шрамов, образующих сложный и беспорядочный узор.
Она тяжело вздохнула и перевела взгляд на стену. Ее одиннадцать отметок ничем не отличались от тысяч других, теснившихся над ними. Она резко выпрямилась, отчего длинная коса больно натянула ей кожу головы. Над своими царапинами она выбила корявую букву «М», которая означала «Маргерита».
В ту ночь она лежала в постели и смотрела на одинокую звезду, сверкавшую в оконном проеме. «Помоги мне, — прошептала девочка, думая о древней богине мудрости с ее совой и прялкой,[100] которой некогда поклонялись на этой самой скале. — Если у тебя осталась власть и сила, помоги мне».
Откуда-то издалека до нее донесся хохот совы, который, впрочем, она часто слышала по ночам. Но он показался ей ответом и, успокоенная, Маргерита повернулась на бок и быстро уснула.
Дни шли обычным чередом. Маргерита расчесывала и заплетала волосы, готовила и ела завтрак, убиралась в комнате, триста раз обходила ее по кругу быстрым шагом, играла на лютне и пела, сама с собой играла в шахматы, читала вслух Овидия ради удовольствия слышать собственный голос, поднимала мешки с луком и картошкой, чтобы сделать руки сильными, готовила и ела обед, а потом садилась смотреть, как заходит над озером солнце, напевая что-либо. Каждый день взору ее представала новая картина: иногда озеро было безмятежным и голубым; в другие дни его окутывал туман; изредка на нем случались штормы; а иногда его раскрашивали огненные и золотистые тона, словно сам Господь провел пальцами по небу.
В начале зимы горы становились серыми, а озеро напоминало помутневшее зеркало. Потом выпадал снег, вихрясь вокруг башни и укрывая мир белым покрывалом. Снег приносил на своих крыльях злой ветер, с воем налетающий с севера, вцепляющийся в башню клыками и когтями, отыскивающий любую щель и трещину, чтобы ворваться в нее со злобным шипением и свистом. И тогда Маргерите оставалось лишь свернуться клубочком под шерстяным одеялом, прятать лицо в ладонях и надеяться, что лютый ветер не разнесет башню по камешку.
Невзирая на холод и темноту, ей приходилось очень экономно расходовать свечи и дрова. Она панически боялась остаться вовсе без огня и света. Поэтому она лежала в постели, закутавшись потеплее, и представляла, как путешествует по миру: сражается с гигантами, побеждает ведьм, находит несметные сокровища, плывет по морям и океанам, поет при дворах королей. Вскоре Маргерита сочинила для себя сказку, почти столь же эпическую, как у Овидия.
Когда пришла весна, Маргерита стала разбрасывать крошки на подоконнике в надежде, что к ней станут прилетать птицы и подружатся с нею. Она пришла в восторг, когда однажды к ее окну спорхнула маленькая коричневая птаха, а потом привела и свою подругу. Маргерита приберегала для них крошки испеченного ею хлеба, хотя его у нее и так было немного, и вскоре птички стали прилетать каждый день. Они настолько привыкли к ней, что садились на подоконник даже тогда, когда она стояла у окна. Маргерита, словно зачарованная, смотрела, как они строят себе гнездо под аркой, выкладывая его травинками и мягкими пепельно-коричневыми перышками. Вскоре внутри появились три маленьких яйца, белые в коричневую крапинку. Маргерита с восторгом наблюдала, как мать сидит в гнезде, оберегая яйца, пока отец носит ей жучков и прочих насекомых. Весь день напролет в гнезде пронзительно скрежетали три голодных клюва, требуя пищи, которую отец и мать без устали им поставляли.
Луна прибывала с каждым днем. Когда до полнолуния оставалось совсем немного, Маргерита, как обычно, принялась исступленно наводить порядок, тщательнее расчесывать и заплетать волосы. Она изо всех сил старалась, чтобы комната выглядела опрятной и прибранной; девочка передвинула кровать на прежнее место и вернула портрет на стену. Мысль о том, что однажды колдунья заявится раньше времени и застанет в комнате беспорядок, повергала ее в панический ужас.
Настал день, когда луна стала круглой и засияла, как новенький цехин, пришитый к бархату небес, и снизу донесся голос ведьмы. Маргерита опустила вниз косы и уперлась руками в подоконник, когда колдунья стала взбираться по ним. Ее приближение встревожило маленьких птичек, и они с криками закружили у нее над головой. La Strega сначала пригнулась, а потом, влезши на подоконник, опустила руку и сковырнула гнездо. Кружась, оно полетело вниз, разбрасывая маленьких птенцов. Хотя они судорожно захлопали крылышками и заверещали, летать они еще не научились и канули в голубую бездну. Родители стремглав метнулись за ними, и их полные отчаяния крики болью отдались в ушах Маргериты.
— Нет! — вскричала девочка, протягивая руки, словно надеясь поймать падающих птичек.
Ее порыв остановил резкий рывок волос, трижды обмотанных вокруг крюка. Полными слез глазами Маргерита смотрела, как птицы вместе с гнездом и его драгоценным грузом исчезают из виду.
— Что происходит? — La Strega, похоже, искренне удивилась.
— Гнездо… птенцы…
— Оно мне мешало, — невозмутимо ответила колдунья, спрыгивая с подоконника. — Ну же, перестань реветь из-за дурацкого гнезда. Птицы построят себе новое.
— Гнездо не было дурацким. Оно было их домом. Вы напрасно сбили его вниз.
— Не груби мне. Ты ведь не хочешь, чтобы я вновь урезала тебе рацион, а?
— Нет! — вскричала Маргерита. — Простите меня, я не хотела нагрубить вам. Я просто опечалилась из-за птенцов.
— Не следует быть такой добросердечной, — заявила La Strega. Она сняла с плеча тяжелый моток веревки, привязав один конец к крюку, а другой сбросила вниз, чтобы ее слуга Магли привязал к нему первый из множества мешков с припасами. — Мир жесток, Петросинелла, и слабые в нем не выживают.
— Да, я знаю. Простите меня.
— Лучше посмотри, что я принесла тебе, — сказала колдунья, помогая Маргерите вытягивать тяжело нагруженную веревку. — Тебя ждет приятный сюрприз.
«Пусть это будет щенок, — мысленно взмолилась Маргерита, скрестив пальцы на обеих руках. — Пожалуйста, пусть это будет щенок».
