Мэрилайл Роджерс - Неразгаданные сердца
— Нет, мы здесь не все, — возразил Гилфрей с едва сдерживаемым бешенством. — Ждем, пока прибудет невеста. — Он бросил в сторону Анны еще один злобный взгляд. — Прибудет, чтобы избавить свою потатчицу от кары.
Воздев очи к небесам, Петер перекрестился и тихо проговорил:
— Господи помилуй и укрепи нас.
Он молитвенно сложил руки, глубоко вздохнул, изобразил на устах печальную улыбку, взглянул на барона и произнес слова, которые, как он понимал, не будут приняты благосклонно:
— Боюсь, милорд, что Амисия не…
Не дав священнику закончить, Гилфрей загромыхал:
— А, еще один пособник предательства?
Барон изумился и еще более рассвирепел, когда увидел, как на лице аббата разлилась благостная улыбка, порожденная не иначе как полнейшей верой в заступничество высших сил. Вполне миролюбиво прозвучал его ответ:
— Я принес вам доверенное мне сообщение. В этом нет никакого предательства.
Среди присутствующих в часовне воцарилось такое смятение, что появление еще трех персон было замечено не сразу. Прежде чем Амисия услышала слова аббата, одного лишь взгляда на искаженное гневом лицо отчима хватило, чтобы понять: еще чуть-чуть — и она бы опоздала.
— Вам незачем обвинять в предательстве никого, кроме меня, — отважно заявила она, твердой походкой приблизившись к Гилфрею на расстояние двух шагов. — Хотя я должна поблагодарить сэра Джаспера и Келду, — она умудрилась произнести слова благодарности так, чтобы они звучали как оскорбление, — за то, что они вернули меня сюда, сбежала я от вас сама, без чьей бы то ни было помощи.
Произнося это горделивое заверение, она преследовала единственную цель: добиться, чтобы Темный Лорд оставил намерение карать других за ее провинности. Однако, обладая достаточно здравым умом, она понимала: если ей не удастся отвлечь его внимание, он никого не пощадит. Поэтому она решительно продолжила:
— Я перехитрила вас всех и сбежала из дому, чтобы обвенчаться с человеком, которого выбрала сама, а не с тем, кого выбрали вы.
Если Гилфрей и был обманут ее презрительными выпадами против предполагаемых сообщников, то никого больше они не обманули. Однако Амисия добилась своего: заставила отчима — пусть хотя бы ненадолго — позабыть о прегрешениях всех остальных.
— Обвенчаться с другим! Скажите на милость! Ты принимаешь меня за простака, который поверит в подобный вздор!
Черт возьми, девчонка действительно удрала, но ведь она вернулась, и вернулась одна. Увидев ее, он испытал такое облегчение, что тут же проникся чувством собственной неуязвимости и на радостях позволил себе позабавиться, высмеяв ее попытку воспротивиться его воле:
— Какой же полоумный из твоих знакомцев рискнул бы жениться на тебе, не опасаясь моего гнева?
…Да, как-то раз он перехватил ее, когда она пыталась потихоньку прокрасться в замок и возвращалась одна — несомненно, после ночи, проведенной с мужчиной. Что было, то было. Ну что ж, мало ли кто воспользовался случаем побаловаться с шальной девчонкой. Но при всем том, как полагал Гилфрей, он держит весь Райборн в таком страхе, что никто — ни мирянин, ни священник — не наберется духу, чтобы попустительствовать ее замужеству без благословения грозного властителя. Она здесь, теперь никто не помешает ему довести до конца то, что он задумал!
— Ну, так кто же? Один из моих стражников? — допытывался он с издевательским презрением. — Или, может статься, кто-нибудь из деревенских мужиков, которые так кстати куда-то все подевались?
Аббат все это время сохранял бесстрастное спокойствие, но он не отказал себе в удовольствии поколебать уверенность барона в том, что заявление Амисии не может оказаться правдой.
— Нет, он не стражник и не крестьянин — тот, кто сочетался узами брака с Амисией вчера вечером в часовне аббатства.
Хотя каждое движение отдавалось в ногах нестерпимой болью, Гилфрей круто повернулся к аббату. Его изрытое оспой лицо покрылось пятнами ярости.
— Так это вы обвенчали их! Измена, измена!..
Сжав кулаки, он кинулся на аббата, однако не успел нанести удар: его остановили руки собственного сына, который схватил его сзади за плечи.
— Только не священника! Не священника…
Отчаянная мольба Фаррольда, прозвучавшая над ухом Гилфрея, по-видимому, слегка отрезвила разбушевавшегося барона.
Секунды прошли в томительном молчании. Фаррольд ослабил хватку, и Гилфрей, стряхнув его руки с плеч, не заметил, как выступившая вперед Келда приблизилась к Фаррольду и встала рядом с ним.
Барон подошел почти вплотную к аббату и остановился. Его холодное самообладание, пришедшее на смену полыхающему гневу, казалось еще более угрожающим.
— Вы обвенчали Амисию черт знает с кем, хотя были предупреждены, что она уже сговорена? — Вопрос, заданный ровным тоном, таил в себе смертельный яд.
Амисия и вообразить не могла, что Темный Лорд может настолько потерять голову. Поднять руку на священника, и даже не на простого священника — на аббата! От изумления она застыла на месте, и безумный рывок барона был остановлен юношей, которого она считала слишком слабым, чтобы пойти против отца. Но теперь она ухватилась за рукав Гилфрея, пытаясь вновь обратить его гнев на себя.
— Аббат ни в чем не виновен. Это все из-за меня, только из-за меня!
Отшвырнув ее с такой силой, что она отлетела и растянулась на полу, Гилфрей продолжал, обращаясь к аббату:
— Это была ваша оплошность, святой отец, и вам придется ее исправить. Позаботьтесь, чтобы вчерашнее бракосочетание было признано не имеющим силы, так как оно противоречит ранее заключенному договору, — это звучало даже не как требование, а как приказ. — Если же вы этого не сделаете, я сообщу королю о вашем самоуправстве. Он не питает любви к Риму и не боится опускать меч правосудия на головы папских лакеев.
Запугать отца Петера земным правосудием оказалось не слишком легко, и, в то время как Анна помогала Амисии подняться на ноги, он спокойно ответил зарвавшемуся барону:
— Ранее заключенный договор должен содержать согласие двух сторон. Вы, как отец жениха, действительно выразили свои намерения достаточно ясно, но мать невесты ни единым словом не засвидетельствовала свое согласие. Поэтому ни о каком ранее заключенном договоре и речи быть не может, а значит, нет оснований и для отмены вчерашнего бракосочетания. — Мягко улыбнувшись, он добавил: — Кроме того, король не властен ни соединять людей узами брака, ни расторгать эти узы.
Сибилла с напускным спокойствием прислушивалась к нападкам мужа на старого священника; она подавила в себе естественный порыв кинуться на помощь дочери, лишь бы не пропустить того, что она надеялась услышать. Но теперь даже ее терпению пришел конец. Было ясно, что злоба Гилфрея вот-вот разразится грозой, и ее грохот может заглушить любые слова, в том числе те единственные слова, которые сейчас имели значение. Нужно было поспешить и задать прямой вопрос. Она спокойно приблизилась к аббату и дотронулась до его руки.
