Кэтрин Андерсон - Аромат роз
— Конечно нет! — ответил он. — Я же говорил, тебе достаточно находиться в одной комнате со мной…
— Я думала только о том, как получше приготовить обед.
— Конечно! Именно в эти минуты ты неотразимо привлекательна. Я не могу противиться желанию, но беру всю вину на себя.
Его уверения не могли рассеять воспоминаний о прошедших годах. Охваченная паническим страхом, она воскликнула:
— Нет, пожалуйста, не надо.
Он остановил ее. Ласковые и сильные движения отняли у нее остатки воли. Кэйт почувствовала, как он снимает одежду, поднимает ее юбку. В воображении вдруг всплыло лицо Джозефа.
— Закария?!
Его широкая теплая ладонь проникла между ее ног.
— Не бойся, Кэти, — отрывисто шепнул он. Новая волна страха обдала ее. Пальцы Кэти впились в дерево. Он старался успокоить ее, нежно целуя шею и грудь, прижимаясь губами к напряженно пульсирующей жилке. По неистовому ритму пульса он понял, каким страхом она охвачена.
— Обещай, что не станешь злиться! — шептала она.
— Детка, милая! Да разве я способен злиться на тебя! Обещаю тебе! Если хочешь, поклянусь на твоей Библии… Ты прекрасна и мила мне, и ничто в мире не может этого изменить!
Зак продолжал целовать ее, и она с удивлением чувствовала, как смягчается ее душа, а тело само собою приникает к нему.
— Ты само совершенство! Ты совершенна во всем. Я хочу тебя всем своим существом. Ты боишься, что я обозлюсь? Да я буду счастлив! Ты дашь мне счастье!
Как будто электрический ток пронизал ее. Кэйт сжалась от этого ощущения.
— Что это? Зак, не делай так, пожалуйста…
Он снова легким движением коснулся самого чувствительного места.
— Расслабься, Кэти, девочка… И пошли к чертям все рассуждения о похоти. Уверен, ты даже толком не знаешь, что это значит…
Кэйт почувствовала, что уже не владеет собой. Она сделала отчаянную попытку отстранить его руку, но задравшаяся юбка помешала этому. Он продолжал ласкать ее, и постепенно рассеивались мысли о том, что казалось ей правильным. Ее ноги обмякли, тело ослабело, ее поддерживала только его сильная рука.
— Как может такое чудо быть безнравственным? — спросил он. — Если мужчина и женщина любят друг друга, все, что они делают во имя любви, прекрасно, естественно и свято! Это завещано нам Богом.
Его ощущения передались ей, и она вскрикнула. Мыльные пузыри! Радужные блики заплясали перед ее глазами. Он подчинил ее волю себе, и Кэйт изогнулась в его руках, чувствуя, как внутри ее бушует пламя, охватившее все тело. Она ослабела и упала бы головой в тазик с мыльной водой, если бы его сильная рука не поддержала ее.
— Это, — шептал он, — и есть то, ради чего стоит жить. Я готов прозакладывать голову, что ты испытала это впервые. Джозеф, упокой Господь его ничтожную душу, был просто сумасшедший. И, будь он еще жив, я сам послал бы его в ад за то, что он сделал с тобой.
Кэйт с трудом улавливала смысл его слов, понимая лишь то, что он сердится на Джозефа. Она чувствовала только одно— силу и нежность Зака. Как мало времени прошло с тех пор, как она оттаяла в его объятиях. Теперь же она растворилась в нем совершенно.
Медленно, шаг за шагом, к ней возвращалось чувство реальности. Окоченевшая, она увидела себя перед залитым светом окном. Тазик, полный мыльной воды. Грязные миски. Лифчик, спущенный до пояса. Никогда еще мужчина не заставал ее в таком положении. Зак стоял рядом и смотрел на нее. Она хотела прикрыться одеждой, но он все еще ласкал ее обнаженное тело. Одна рука нежно держала ее между ног.
Волна унижения захлестнула ее.
— Закария! Ведь сейчас ясный день! — закричала она.
— Ну да, ты уже говорила это, так оно и есть. Охваченная тревогой, она отпрянула от него.
— Это неприлично!
— Нет, это прекрасно! — пробормотал он. — Ты прекрасна! Ты так красива, я люблю тебя, Кэти! Особенно когда держу тебя в своих руках. Жизнь стала бы адом для меня, если бы я не смог прикасаться к тебе. Не забывай этого!
Кэйт встрепенулась, смутно расслышав, как хлопнула задняя дверь. Зак тоже напрягся и произнес.
— Черт возьми!
Он сам поспешил надеть на нее лифчик и сорочку. Потом нагнулся, подбирая штанишки, лежащие у ее ног, но натянуть их она не успела.
Кухонная дверь распахнулась.
— Стой неподвижно, я ее уведу, — шепнул он.
— Мой дом развалился! — кричала Миранда. — Пойдемте же! Его надо поставить снова! Вы поможете мне?
Кэйт оперлась о перегородку. Она чувствовала себя такой слабой, что боялась упасть, когда Зак отпустил ее.
— Конечно, я помогу тебе! Домики не должны падать, — говорил он, подходя к ней.
«Окаянный дом, — думала Кэйт. — Чтоб ему!» Ее штанишки болтались возле колен. Едва она шевельнулась, шелк скользнул по ногам и упал вниз. Она бросила на Зака ужасающий взгляд. Ей оставалось только молиться, чтобы юбка скрыла ее позор.
— Мама! Пойдем с нами! Это очень весело!
— Нет, нет, солнышко, я потом приду, — невнятно говорила Кэйт, — вы вдвоем там пока поиграйте…
Зак понимающе посмотрел на нее.
— Я вернусь, и мы продолжим наш разговор попозже.
Окаменев от того, что произошло между ними, Кэйт увидела, что он уводит Миранду из кухни, разговаривая с ней как ни в чем не бывало.
«Попозже? Он вернется к ней попозже?» Она не знала, что делать, — плакать или смеяться, но потом решила, что у нее нет сил ни на то, ни на другое.
ГЛАВА 17
В следующую неделю Кэйт впервые поняла значение старого слова «доверие». Закария своими поступками показал ей ценность этого понятия, но для нее важнее всего было его терпение к Миранде. Девочка несколько раз просыпалась от кошмаров и прибегала в комнату Кэйт, лишая ее, и Зака возможности побыть наедине. Работа на двух фермах отнимала все время, так что лишь ночью они могли побыть вдвоем.
Кэйт довольно легко относилась к тому, что Миранда прерывает их близость. Отчасти это давало ей передышку, но она чувствовала, что Зак смотрит на это иначе. Ее поражало, что это не выводит его из себя, и он всякий раз приветливо приглашает Миранду к ним в постель. Единственное, о чем Заку приходилось без устали напоминать девочке, это что надо стучать в дверь, прежде чем войти.
Сначала Кэйт опасалась, что его терпение — лишь притворство и что он покажет свою истинную сущность, как только все это начнет его действительно раздражать. Но дни шли за днями, и ее тревоги улеглись. Однажды, когда Миранда пролила молоко, Зак спокойно вытер тряпкой стол, хотя и сделал ей замечание строгим голосом. Когда Миранда вмешивалась в разговоры, он не шлепал ее по губам, как это делал Джозеф, но терпеливо выслушивал ее. Если девочке случалось расшалиться в доме, Зак присоединялся к ней, разделяя с ребенком веселье. Как-то ночью, придя к ним в комнату, Миранда намочила постель. Зак, сразу же поняв, как она смущена и напугана, стал уверять, что в постель натекло из-за прохудившейся крыши, хотя ночью не выпало ни капли дождя. Все это произошло далеко за полночь, но, несмотря на это, он помог Кэйт сменить белье, громко сетуя на ветхую крышу.
