Виктория Холт - Хозяйка Меллина
— Неужели я выдала себя?
— Еще как! Самым неподобающим для образцовой гувернантки образом, — сказал он, смеясь и снова прижимая меня к себе.
И тогда я поняла, что притворяться далее было бессмысленно и глупо. Я дала волю своей радости и своей любви, и у меня закружилась голова от его поцелуев.
Наконец я сказала ему:
— У меня ужасное чувство, что я проснусь завтра утром и окажется, что мне все это приснилось.
— У меня такое же чувство, — ответил он.
— Да, но для вас все по-другому. Вы сам себе хозяин, вы самостоятельны и независимы.
— Нет, я уже не независим. Моя жизнь теперь целиком и полностью зависит от Марти, Марты и моей дорогой мисс Ли, — сказал он так серьезно, что я чуть не расплакалась от охватившей меня нежности.
Он положил руки мне на плечи и посмотрел мне в глаза.
— Мы будем счастливы, моя любимая, поверь мне.
Мне было легко поверить ему, потому что я знала, что так должно быть. Все наши прошлые потери, та грусть и то одиночество, которое достались на долю каждого из нас, заставят нас по-настоящему ценить ту радость, которую мы можем дать друг другу.
— Давай поговорим о наших планах, — сказал Коннан. — Когда мы поженимся? Я не хочу ждать. Я очень нетерпелив, когда дело касается моих удовольствий, учти это. Завтра же мы вернемся домой и сразу объявим о нашей помолвке. Нет, не завтра… Послезавтра. У меня здесь есть еще кое-какие дела. По приезде домой мы дадим бал по случаю нашей помолвки. А через месяц мы уже поедем в свадебное путешествие — думаю, в Италию, если, конечно, у тебя нет других пожеланий.
Я сидела в каком-то оцепенений, сжав в кулаки руки. Происходящее по-прежнему казалось мне сном, и пробуждение по-прежнему пугало.
— Что подумают об этом в Маунт Меллине? — спросила я, представив себе, как Дейзи, Китти и все остальные будут шептаться за моей спиной.
— Кто, слуги? Можешь быть уверена, они и так уже о чем-то догадались. Слуги, моя дорогая, как детективы в твоем собственном доме — от них ничего нельзя скрыть, так что не думай об этом. Ну так как, тебе нравится идея поехать в Италию?
— Кое с кем я поехала бы даже на Северный Полюс.
— Надеюсь, ты имеешь в виду меня?
— Да.
— Прекрасно. Кстати, что касается реакции наших домашних и соседей, я просто мечтаю поскорее сообщить Питеру Нанселлоку, что ты будешь моей женой. Честно говоря, из-за этого молодого человека мне пришлось пережить некоторые уколы ревности.
— Для них не было оснований.
— И, тем не менее, я волновался. Я боялся, что он уговорит тебя поехать с ним в Австралию. Я был готов помешать этому любой ценой.
— И даже предложить мне стать вашей женой.
— Я был готов и на большее — например, похитить тебя и запереть в подземелье, пока он не уедет.
— На самом деле не было ни малейшей причины для беспокойства.
— Ты уверена? Ведь он очень обаятельный молодой человек.
— Возможно. Но на меня его обаяние не действует.
— Я готов был убить его, когда он набрался наглости предложить тебе Джесинс.
— По-моему, ему просто нравится эпатировать окружающих. Он, может, прекрасно знал, что я не приму ее.
— Так мне не нужно опасаться его?
— Вам никого не нужно опасаться.
Я снова оказалась в его объятиях и забыла обо всем, кроме того, что нашла свою любовь и была счастлива этим.
Наконец он оторвался от меня и сказал:
— Послезавтра мы будем дома и через несколько дней дадим бал, На котором объявим о нашей помолвке.
— Да, — мечтательно сказала я, представив себя в своем зеленом платье и с гребнем в волосах танцующей в объятиях Коннана.
— Я никогда не рассказывал тебе о своем первом браке, — вдруг произнес он.
Я молчала.
— Он не был счастливым, — продолжал он. — О нем договорились наши родители, когда мы еще были совсем маленькими. Но теперь я женюсь по своему выбору. Ты должна знать, любимая, что я не был монахом.
— Я догадываюсь.
— Элис и я плохо подходили друг другу.
— Расскажи мне о ней.
— Что о ней рассказать? Она была мягким, ласковым существом, в чем-то очень слабым. Она была несчастна, живя со мной, потому что любила другого человека. Но она, бедняжка, выбрала не только не того мужа, но и не того любовника. Из огня да в полымя, так сказать. Ведь Джеффри и я стоили друг друга. В старые времена в этих краях свято соблюдалось феодальное право первой ночи. Так вот, и Джеффри, и я приложили немало усилий, чтобы эта традиция не умерла.
— Вы хотите сказать, что у вас было много любовных связей?
— Я хочу сказать, что я донжуан и развратник. Был таковым, то есть, потому что, начиная с этого момента, я собираюсь до конца жизни хранить верность одной-единственной женщине. И это правда, я клянусь тебе. Ведь именно благодаря тому, что у меня было, я понимаю, что я испытываю сейчас. Это любовь, и этим все сказано.
Он взял мои руки в свои и поцеловал их.
— Я люблю тебя, — сказал он. — Помни об этом всегда, что бы ни случилось. Ты ведь всякое можешь услышать. До тебя могут дойти разные сплетни.
— Я уже слышала их.
— А-а, тебе уже нашептали, что Элвиан — не моя дочь? Что ж, это правда. Я избегал общения с ней, потому что мне трудно было ее видеть — она служила неприятным напоминанием о том, что я хотел забыть. Но твое появление в доме, твоя забота о ней, то, что ты мне говорила, заставили меня взглянуть на нее по-другому. Я понял, что она — просто одинокий, несчастный ребенок, страдающий за грехи взрослых людей. Видишь, ты изменила меня, милая Марта. Ты изменила всех в доме и самую жизнь в нем. Вот почему я так уверен, что мой союз с тобой будет не похож ни на что, испытанное мною раньше.
— Коннан, я так хочу, чтобы девочка стала счастлива, чтобы она забыла о том, что есть какие-то сомнения в законности ее рождения. Мы должны сделать так, чтобы она чувствовала себя родной дочерью, без этого ей будет очень плохо.
— Ты станешь ей матерью, тогда я буду ей настоящим отцом. Мы будем счастливы вместе. Только обещай мне не обращать внимания на сплетни, которые ты можешь обо мне услышать.
— Вы имеете в виду леди Треслин. Я знаю, она была вашей любовницей. — Я была поражена, с какой легкостью я произнесла эти слова.
Он кивнул и, помолчав, сказал:
— С этим покончено. Разве я не поклялся тебе в вечной верности? — добавил он, целуя мне руку.
— Но она ведь так красива и она никуда не денется.
— Но я же влюблен, — ответил он. — В первый раз в жизни.
— А разве с ней была не любовь?
— Вожделение, страсть — они иногда выдают себя за любовь, но когда встретишь настоящее чувство, понимаешь, что есть что. Любимая моя, давай похороним прошлое и начнем жизнь сначала…
