Дженнифер Эшли - Без ума от любви
В это утро Йен пришел рано. Он снял рубашку и принялся наносить штукатурку на внутренние стены домика Джорди, чтобы наступавшей зимой в него не прорывался ветер. Джорди теперь был слишком слаб, чтобы делать какую-то работу, он сидел и курил свою трубку, как обычно, не произнося ни слова.
Когда Йен сделал свою работу, они с Джорди закинули на плечо удочки и молча направились к ручью Эбернети. «Бет бы понравилось здесь».
Откуда появилась эта мысль, непонятно, но это было правдой. Ей бы понравился шумный бег ручья, красота вереска, пробивавшегося между камней, сладкий аромат воздуха. Она бы улыбнулась и сказала, что поняла, почему Йен пришел сюда, и, вероятно, сделала жест, которого бы не понял Йен.
Йен взглянул на Джорди. Старик сидел на камне в своем заношенном до дыр килте. В одной руке он небрежно держал удилище и неизменную трубку в зубах.
— Я женился, — сказал ему Йен.
Выражение лица Джорди не изменилось. Он вынул трубку изо рта и сказал:
— О-о, да? — и снова сунул трубку в рот.
— Да. — Йен помолчал, не отпуская удилище. — Она красивая девица.
Джорди что-то проворчал. Он снова уставился на свою леску, разговор закончился. Однако Йен понял, что Джорди заинтересовался. Он по-настоящему заговорил.
Йен еще некоторое время следил за леской, но обнаружил, что ни журчание ручья, ни тишина рыбалки не действуют на него благотворно, как это бывало раньше. Он мысленно проигрывал свою сцену с Бет, которая закончилась его стрельбой из пистолетов. После чего уложил ее в постель, и она забылась сном, но проснулся Йен все еще встревоженным.
Она знала его глубоко запрятанную душу, мрачный взгляд его глаз. Он помнил, как она с невинным интересом смотрела на него в тот вечер в опере, когда он встретил ее, и знал, что она больше никогда не будет так смотреть на него. Все изменилось. Проклятый Феллоуз!
День перешел в вечер, хотя в горах летнее солнце стояло еще высоко. Бет будет готовиться к ужину, но если бы она хорошенько подумала, поужинала бы в своей комнате одна. За обеденным столом тяжелый взгляд Харта мог лишить аппетита.
Йен представил себе ее, сидящую за туалетным столиком, когда она расчесывала длинные блестящие волосы. Ему нравилась их шелковистость, в его руках они были словно теплый шелк.
Ему хотелось спать, прижавшись к ней, к ее теплому влажному телу. В окна бы вливался летний воздух, и он вдыхал бы его вместе с ароматом ее тела.
Йен вытащил из воды леску.
— Пойду-ка я домой.
Джорди слегка кивнул.
— Пойдешь обратно к своей миссис, — сказал он, не выпуская трубки.
— Да.
Йен ухмыльнулся, собрал рыболовные снасти и шагал вниз по течению ручья.
— Он здесь, — прошептала Кейт, — в гостиной.
Бет встала, взглянула в зеркало, пригладила волосы и вышла из спальни.
— Не ходи со мной.
— Да я даже близко не пройду мимо этого человека — Кейт плюхнулась в кресло в спальне Бет на Белгрейв-сквер. — Я подожду.
Бет поспешила, прижимая юбки, чтобы они не шуршали. В холле и на лестнице было ослепительно светло, Бет твердо заявила слугам миссис Баррингтон, что она хочет все хорошо видеть, когда ходит по лестнице. Старый дворецкий усмехнулся, потом засопел, но проследил, чтобы это сделали.
Когда она вошла в гостиную, инспектор Феллоуз обернулся. Бет вспомнила, каким она впервые увидела его в гостиной Изабеллы в Париже, свое волнение и изумление, когда Феллоуз рассказал ей все о Йене Маккензи. Она решила провести эту встречу в более спокойном состоянии.
Феллоуз выглядел почти так же, как и при первой их встрече. Его костюм, сшитый из дешевой темной материи, сохранял приличный вид, густые волосы зачесаны со лба назад, усы подстрижены. Пристальный взгляд его карих глаз мог сравниться лишь со взглядом Харта.
— Миссис Экерли!
— Я нахожусь в законном браке, — сдержанно сказала Бет, закрывая дверь. — Так что теперь я больше не миссис Экерли. Я еще не привыкла называться «леди Йен Маккензи», но вы можете, если хотите, обращаться ко мне «ваша милость».
Феллоуз криво усмехнулся:
— Все еще есть свирепый опекун. Зачем вы послали за мной?
Бет подняла брови.
— Может быть, я выросла в канаве, но я неплохо знаю хорошие манеры, лучше вас, мистер Феллоуз. Не сесть ли нам?
Феллоуз устроил настоящее представление, он не садился, ожидая, когда сядет она. Чувствуя себя неловко, он присел на краешек вольтеровского кресла. Мебель миссис Баррингтон, набитая конским волосом, была чудовищно неудобной, и минуту Бет со злорадством наблюдала за тем, как Феллоуз боролся с упорно сопротивлявшимся сиденьем кресла.
— Сдавайтесь, инспектор: эти кресла ужасны. Если вы не желаете, чтобы я позвонила и попросила принести чай, тогда я начну.
Она подалась вперед.
— Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что вам известно об убийстве в Хай-Холборне, совершенном пять лет назад. Начните сначала и ничего не опускайте.
Феллоуз явно был удивлен.
— Это вы должны были мне рассказать, что тогда случилось.
— Ну, я этого не знаю, так? Если вы объясните мне, возможно, я могла бы поделиться с вами тем, что узнала. Но вы должны начать первым.
Он взглянул на нее и криво улыбнулся:
— Вы умеете так хорошо торговаться, миссис Экерли… простите, леди Йен. Знают ли эти опустившиеся Маккензи, что происходит между ними?
— Я вижу, что опустившиеся Маккензи ведут себя как джентльмены. Они очень трогательно заботятся друг о друге, добры ко мне и любят своих собак.
Это не произвело на Феллоуза никакого впечатления.
— Вы уверены, что хотите услышать эту историю? Некоторые подробности ужасны.
— Будьте откровенны, инспектор.
Взгляд у него был безжалостный, у этого инспектора Феллоуза.
— Хорошо. Пять лет назад, почти день в день, меня вызвали и поручили расследовать преступление в частном доме на Хай-Холборне. Молодую женщину, Салли Тейт, ударили ножом пять раз в сердце. Так сказал следователь. Она потеряла много крови, и ее кровь была размазана по стенам рядом с ней.
«Я пытался стереть ее кровь со стен, с постельного белья…» Бет закрыла глаза, стараясь забыть хриплые звуки в голосе Йена, когда он с трудом находил слова.
Феллоуз продолжал:
— Прошло достаточно много времени, пока удалось разговорить миссис Палмер, владелицу этого дома, и узнать у нее имена джентльменов, которые приходили туда накануне ночью. Вы знаете, что этот дом раньше принадлежал Харту Маккензи? Он купил его для миссис Палмер, известной куртизанки, которая стала его содержанкой. Он продал этот дом, когда успешно начал делать политическую карьеру.
