Мэри Бэлоу - Смятение чувств
Но Ребекка страшно боялась четвертого месяца. Она со страхом вспоминала о первых признаках выкидыша. Она с ужасом думала о возможной смерти ребенка и пыталась определить, в какой период четвертого месяца это может произойти. Не станет ли судьба дразнить ее и не затянет ли финал почти до конца месяца?
Ребекка не была уверена, что сможет прожить этот месяц, не выдав своей потребности в объятиях Дэвида, в его несущих утешение объятиях. И лишь думала, как же Дэвид отреагирует, если она сдастся.
"О Боже милостивый, прошу тебя, сделай так, чтобы я не сдалась.
Прошу тебя, Боже! Прошу тебя, Боже! Хотя бы только один раз. Хотя бы только один раз. Прошу тебя".
* * *
Когда однажды Ребекка сошла вниз, как обычно, поздним утром, дворецкий направил ее в кабинет, где ждал милорд, пожелавший переговорить с женой.
– Приезжает Луиза, – сказал Дэвид, пригласив Ребекку присесть. – Он дал ей лежавшее на столе письмо. – Я не был уверен в том, позволяет ли ее собственное состояние совершить такую поездку, но тем не менее попросил ее еб этом. Завтра папа привезет ее сюда. Они пробудут у нас несколько недель. Возможно, до Рождества.
– Ты попросил ее приехать? – переспросила Ребекка, удивленно посмотрев на мужа.
– Тебе вот-вот понадобится компания. Человек, с кем ты чувствовала бы себя комфортно и могла бы довериться ему. Кто-нибудь, кто мог бы все время оставаться в доме. Вы с Луизой были блзкими друзьями. Вскоре тебе, Ребекка, нельзя будет вставать с постели. Фактически начиная с послезавтрашнего дня.
– Да, – согласилась она. Ребекка прижала письмо к груди. – Спасибо, Дэвид. Ты очень любезен.
Он, сдвинув брови, взглянул на нее. Было похоже, будто он собирался что-то сказать, но потом передумал. Дэвид подошел к письменному столу и, повернувшись к ней спиной, занялся лежавшими там бумагами.
– Луиза составит тебе компанию.
«Да, это так», – подумала Ребекка, сгорая от желания, чтобы завтрашний день наступил возможно скорее. Как это будет великолепно – вновь встретиться со своей подругой. Иметь рядом человека, с которым можно будет поговорить не только о делах.
Внезапно она подумала, что в ближайший месяц вряд ли будет видеться с Дэвидом. Он никогда не заходил к ней в главную спальню. Она бросила взгляд на его спину и поднялась, чтобы выйти из кабинета.
Всего лишь несколько месяцев назад, думала Ребекка, она была в ужасе перед перспективой снова увидеться с ним. Ей было так трудно заставить себя не думать, что лучше бы погиб он, Дэвид, а не Джулиан. Всего лишь несколько месяцев назад Дэвид не нравился ей, и она считала для себя совершенно неприемлемым выйти за него замуж и прожить с ним остаток своих дней.
Казалось, что миновало уже много времени с тех пор, как ее одолевали такие мысли. Конечно, она никогда не сможет полюбить Дэвида. Она никогда не испытает блаженства семейной жизни, как это было с Джулианом. Но даже если бы сейчас она оказалась в силах изменить все, она не раскрутила бы свою жизнь назад. Ей нравилось быть замужем за Дэвидом. Вот если бы компанию ей составлял он, а не Луиза…
И тем не менее она испытывала благодарность. Он оказался не таким уж бесчувственным, сумел понять, что жене необходимо какое-то эмоциональное общение.
– Ты, Дэвид, будешь счастлив вновь повидаться со своим отцом, – заметила Ребекка. Дэвид повернулся и взглянул на нее.
– Да, – сказал он. – Я хочу показать ему все, что нам удалось сделать за эти три месяца. Чистые дымоходы и новые занавески в нескольких спальнях. – Он вдруг улыбнулся. Ребекка уже забыла, когда он в последний раз улыбался.
От этой улыбки она неожиданно почувствовала себя счастливой. С этим непривычным чувством она пошла посоветоваться с поварихой относительно особого меню для завтрашнего обеда.
Глава 14
Стэдвелл. Зима 1856 года
Ребекка не знала, как она обошлась бы в предстоявшие недели без Луизы. Четыре недели ее строгого постельного режима совпали с возвращением к ней энергии, и от былой усталости первых месяцев не осталось и следа. Для Ребекки стало просто пыткой лежать весь день и всю ночь в постели.
Когда Луиза приехала вместе с графом в Стэдвелл, она сама была на седьмом месяце беременности. Хотя она и настаивала на том, чтобы совершать, опершись на руку графа, ежедневные получасовые прогулки, графиня заверила Ребекку, что чувствует себя вялой и отяжелевшей и ей не составит никакого труда оставаться целыми часами в спальне подруги. Это время Луиза проводила за рукоделием.
По предложению Луизы трудившиеся над новыми драпировками женщины и девушки несколько раз приходили в спальню к Ребекке, чтобы показать ей свою работу. И пока они шили, Ребекка читала им вслух рассказы, что она порой делала еще в гостиной, обнаружив, что работницы с интересом слушают ее чтение. Это нововведение прижилось. У Ребекки исчезла неловкость, которую она испытывала при мысли, что посторонние видят ее в постели. Заходила к хозяйке и группа вязальщиц с шалью, которую они совместно связали для нее, и маленькими кексами, выпеченными мисс Шоу.
Навещали Ребекку и живущие по соседству дамы, некоторые из них приходили по несколько раз в день. Они делились с Ребеккой новостями о возглавляемых ею комитетах, а также о школе и церкви. Школьники готовили рождественскую пьеску и были очень разочарованы, узнав, что леди Тэвисток не сможет аккомпанировать им на фортепьяно. Луиза выразила готовность заменить Ребекку, предложив им свои услуги.
Несколько раз к ней пополудни заходил на чай граф.
К удивлению и удовольствию Ребекки, дважды в день ее стал посещать Дэвид. Каждое утро он забегал к ней после завтрака и, стоя рядом с кроватью, интересовался здоровьем жены. Вечером же он приходил перед обедом и сидел, беседуя с ней, по полчаса, а то и больше. Он рассказывал Ребекке о том, что происходит в доме и поместье, и в результате она чувствовала себя менее оторванной от жизни, чем можно было бы ожидать.
Ребекка пришла к выводу, что вполне может считать себя счастливой.
Но все равно дни ей казались неимоверно долгими, а ночи – просто бесконечными. Неизбежно случались и часы, когда она оставалась наедине сама с собою и с одолевавшими ее мыслями. И со своими страхами. Долгие часы, когда она задумывалась, а стоит ли переживать все эти трудности ради будущего. Она с трудом заставляла себя надеяться, что все-таки стоит.
Ребекка много читала. Но ей надоедало даже удовольствие от чтения, коль скоро, кроме этого, ей было нечего делать ни днем, ни ночью. Она заметила, что большую часть времени проводит, уставившись в потолок, а мысли ее заняты вопросами, над которыми она в нормальном состоянии никогда не позволяла себе задуматься. Сперва она этого просто не замечала, а когда подобные мысли всплывали на поверхность, она уже оказывалась не в состоянии вновь загнать их вглубь.
