Барбара Картленд - Неукротимая любовь
— А что же вы поставили на кон, если не меня?
— Я поставил свой замок, дом в Лондоне и все свое состояние.
Фортуна онемела от изумления.
— Вы с ума сошли! — воскликнула она, придя в себя.
— То же самое сказал мне и герцог, — с кривой усмешкой произнес маркиз.
— А если бы вы проиграли?
— Меня бы это не сильно расстроило, — сказал маркиз, — все равно я собрался уехать за границу.
— Куда… собрались? — переспросила Фортуна, думая, что ослышалась. — Вы ведь вернули свои земли… и ваши люди снова в вашей власти. Вы можете теперь заняться осуществлением тех планов, которые мы так часто обсуждали.
— Меня это совершенно не занимает, — перебил ее маркиз и отвернулся к окну.
Наступила тишина, потом он почувствовал, что Фортуна подошла к нему и встала очень близко.
— Как вы можете так говорить? — спросила она. Что случилось?
— Я не намерен обсуждать с вами эту тему, — резко бросил маркиз. — Я хочу поговорить о вас, Фортуна. Я же сказал вам, что надо сделать, а вы снова ослушались. Почему вы убежали?
Он повернулся и увидел, что Фортуна смотрит на него.
Закат позолотил ее волосы и осветил широко раскрытые глаза, в которых застыла тревога. Ее платье сверкало, отчего она была похожа на нимфу, поднявшуюся из вод озера и пробравшуюся в комнату, словно утренний туман.
— Вы сами знаете… почему я… ушла, — медленно проговорила она.
— Ну почему вы такая упрямая? — неестественно громко произнес маркиз. — Неужели вы не понимаете, что ваше положение коренным образом изменилось? Вы — дочь герцога, Фортуна, и должны быть представлены в высшем обществе.
— Я не хочу этого, — ответила Фортуна.
— Да что вы понимаете, — пренебрежительно произнес маркиз. — Вы же еще не видели настоящего света. Я представил вас отбросам общества, но я не мог поступить иначе — мне надо было вернуть вам имя. Теперь же вы должны забыть об этих людях.
— А вас мне… тоже надо… забыть? — спросила Фортуна.
— Когда ваша мать начнет вывозить вас в свет, вы без труда меня забудете. Там вы встретите добропорядочного, чистого юношу, который сделает вам предложение и с которым вы будете счастливы.
Фортуна глубоко вздохнула, а в глазах ее вспыхнули искорки гнева.
— И вы полагаете, что добропорядочный… ч-чистый юноша из высшего света захочет взять в жены… л-любовницу маркиза Тейна, которую он бросил… когда она ему надоела? Я-то уверена, что не захочет, но, если… мне понадобится… защита… я конечно же… могу обратиться к сэру Роджеру Краули или к какому-нибудь другому джентльмену того же сорта.
Маркиз остолбенел, но потом протянул руки и так грубо схватил Фортуну за плечи, что его пальцы глубоко впились в ее нежную кожу. Он затряс ее с такой силой, что она почувствовала себя беспомощным кроликом, попавшим в зубы к терьеру.
— Да как вы смеете говорить такие вещи! — закричал он. — Я же вас пальцем не коснулся! Вы сказали это, чтобы позлить меня. Если Краули или кто-нибудь другой осмелится хотя бы дотронуться до вас, я его убью!
Вдруг он застыл на месте. Ему вдруг показалось, что он бросил между собой и Фортуной обнаженный меч.
Его руки все еще лежали на ее плечах. Он посмотрел на нее и увидел широко раскрытые испуганные глаза, зардевшиеся от бешеной тряски щеки, белые волосы, разметавшиеся по лицу, дрожащие губы.
— О боже! — простонал маркиз.
Это был стон невыносимой боли — словно внутри его прорвало какую-то невидимую плотину, и он понял, что не может больше сдерживаться. Маркиз сжал Фортуну в своих объятиях и впился страстным поцелуем в ее рот.
Он так крепко сжимал ее, что ей стало нечем дышать, его губы терзали ее рот, и она ничего не ощущала, кроме боли, пока, наконец, внутри ее не вспыхнуло пламя, которое стало подниматься все выше и выше…
Поцелуи маркиза сделались мягче, Фортуна почувствовала нежность, таившуюся в них, и ответила ему тем же.
Весь мир засиял для нее ярким солнечным светом; она услышала пение птиц — это была райская музыка.
Теперь никто не сможет их разлучить — этот поцелуй связал их на вечные времена.
Наконец, маркиз оторвался от Фортуны и взглянул на нее. Ее глаза сияли, словно звезды, а лицо стало таким прекрасным, каким он его еще не видел.
— О, моя дорогая, моя бесценная, моя любовь, — прошептал маркиз. — Зачем ты искушаешь меня? Я хотел совершить единственный добрый поступок за всю мою жизнь, вернуть тебя твоим родителям, но ты не дала мне этого сделать!
— Я не могу… жить без тебя… ты знаешь, что не могу, — прошептала в ответ Фортуна.
— Ты сошла с ума! — воскликнул маркиз. — Неужели ты не понимаешь, что я за человек? Ты ведь должна знать мое прозвище. Последние пять лет я находил забвение в пороке и распутстве. Ты окружила меня ореолом, но он совсем мне не идет.
— Ты всегда был для меня богом Солнца, — прошептала Фортуна, — а когда Солнца на небе нет, то на земле царит мрак, ужас… и отчаяние. Я не могу без тебя жить.
— Я пытался сделать как лучше, — в отчаянии произнес маркиз, — но это оказалось так трудно, и виновата в этом одна ты. Теперь же я не отпущу тебя, Фортуна.
— Ты… любишь… меня?
— Я полюбил тебя с первого взгляда, — ответил маркиз. — Но я боролся со своей любовью. Я пытался возненавидеть тебя за то, что ты дочь герцога. А когда я увидел, как ты добра, чиста и невинна, я понял, что не достоин тебя. — Маркиз крепче прижал ее к себе. — Понимаешь ли ты, что я чуть было не сошел с ума? Это была пытка, которую я не пожелал бы ни одному мужчине, — запрещать себе целовать тебя, дотрагиваться до тебя, сделать тебя своей.
— Но почему? — спросила Фортуна.
— Потому что я люблю тебя, — просто ответил маркиз. — Потому что не хотел испортить или осквернить самое совершенное создание на свете. Я имею в виду не только твою красоту, моя радость, — она неоспорима, — но и тебя саму. О такой женщине можно только мечтать!
Он снова принялся целовать ее, и Фортуне показалось, что она сейчас умрет от счастья.
Когда, наконец, он выпустил ее из своих объятий, Фортуна мягко спросила:
— Так ты не отошлешь меня прочь? Я останусь с тобой?
— А ты выйдешь за меня замуж?
— Тебе не обязательно… жениться на мне, если ты… этого не хочешь, — пробормотала Фортуна.
Маркиз на мгновение опешил, потом резко притянул ее к себе так, что она вскрикнула.
— Нет, ты станешь моей женой! — с жаром произнес он. — Я привяжу тебя к себе всеми божескими и людскими законами, всеми службами, книгами и кольцами. Я уже дважды терял тебя и больше терять не хочу. Ты станешь моей навечно, понятно?
