Эми Сондерс - Очарованное время
- Как хорошо снова держать на руках маленькое существо, – промолвила она. – Жду не дождусь, Джулиан, когда буду нянчить твоих деток.
- Ты уверена, что еще не делала этого? Если учесть твою способность передвигаться во времени! – Рамсден говорил спокойным голосом, усаживаясь на резной стул и откидываясь назад. Вид у него был деловой.
Леди Маргарет вдруг как-то вся съежилась, разом постарела и стала очень грустной. Она опустила свои тонкие, как бумага, веки. Поглаживая золотистые волосы девочки, пожилая женщина спросила:
- Насколько я понимаю, Джулиан, ты твердо решил получить ответы на все свои вопросы.
- Я тоже, – вмешалась Айви. – Меня это тоже касается, не забывайте.
- Ну что ж, садитесь. Попытаюсь все объяснить вам. Надо сказать, история моя довольно нелепа.
- Да, «довольно», – согласилась с ней Айви, усаживаясь на пол у ног леди Маргарет.
- Так вот, началось все м-м-м… в тысяча пятьсот девяностом…– неуверенно заговорила бабушка, – или в восемьдесят девятом?…
- Это так важно? – перебил ее Джулиан.
- Ты ужасный человек, внук мой! Ради Бога, не перебивай! – Пожилая леди устроилась поудобнее, крепче прижимая к себе ребенка. – Итак, где же я была? Ах, да! Я была в ту пору совсем молоденькой и весьма хорошенькой. Мой дядюшка отвез меня ко двору, и я стала придворной дамой королевы Елизаветы.
Айви была потрясена.
- Да что вы?! – воскликнула она. – Расскажите мне об этом! Какая она была? Кого еще вы знали?
- В другой раз, – перебил ее Рамсден.
- Завтра, – пообещала леди Маргарет. – Но именно оттуда начинается твоя история, Айви. Однажды в честь дня рождения королевы был устроен бал-маскарад, и мы, молодые дамы, принимали участие в представлении. Я играла Чистую Любовь, на которую нападали Жадность, Страсть, Зависть и Сомнение. Все эти роли исполняли придворные господа. – Маргарет улыбнулась. – Я вся была в белом и серебряном, волосы мои украшали жемчужины. Ну, разумеется, Чистая Любовь всех победила, и все злодеи исчезли в клубах дыма, а затем они превратились в Веру, Доверие и Честь.
Вот тогда-то я и встретила моего Томаса.
Молодого Томаса Рамсдена, графа Редверза. В конце одного из танцев мы сняли маски, я взглянула ему в глаза и полюбила его.
Айви живо представила себе все. Перед ее внутренним взором появилась леди Маргарет в жестком воротнике из кружев с жемчужинами. От украшений в волосах, казалось, исходит сияние. Перед ней – красивый молодой человек, у которого дыхание захватывает очарования его партнерши по танцу. Айви так и видела зал, полный придворных в богатых одеждах, везде сверкают драгоценные камни. На троне восседает Елизавета, царственно поглядывающая на веселье.
- А роль какой добродетели он исполнял? – зачарованно спросила Айви.
Маргарет засмеялась:
- Боюсь, никакой, дитя мое. Ох, нет! Он был таким же, как Джулиан, – мрачным и опасным. Томас играл Страсть и был в платье из красного шелка с рубинами и в кроваво-красной маске. У него был зловещий вид, но он был прекрасен, и от этого я сходила с ума. Ты меня понимаешь?
- Очень хорошо, – ответила Айви, улыбнувшись Джулиану. Зловещий вид у прекрасного мужчины. Это описание в точности подходило ее любовнику.
- Как трогательно, – саркастически произнес Рамсден, но, не удержавшись, улыбнулся Айви в ответ. – И какое это все имеет отношение ко мне и к Айви?
Маргарет хмыкнула:
- Это – никакого. Но с этого начинается вся история. Можно я расскажу до конца?
Джулиан откинулся на спинку стула.
- Продолжай, – милостиво позволил он.
- Не прошло и месяца, как мы поженились. Многие говорили, что слишком быстро, но мы не обращали на них внимания. Так и должно быть, когда встречаешь подходящего человека. В этом нет сомнений. Сразу появляется чувство, что с ним никто не сравнится. – Бабушка вздохнула, глядя поверх их голов нежным взглядом. – Королева была в гневе. Мы не просили ее разрешения на брак, и наши семьи были католическими. Елизавета осталась очень недовольна– куда безопаснее для нас обоих было бы связать свои жизни с протестантами, чтобы доказать нашу лояльность. Но… Дело было сделано, и нас отлучили от двора.
Только не подумайте, что это меня обеспокоило. Попроси меня Томас, я бы в одной рубахе отправилась вслед за ним в преисподнюю. А уж когда наша карета въехала на гору и я увидела Виткомб-Кип, который словно лев охранял свою долину, все мои сомнения и вовсе рассеялись. Стояло лето, небо и море были голубыми-голубыми, в зеленом лесу заливались птицы, а очаровательная деревушка в долине…
Айви вспомнила, как увидела Виткомб-Кип в первый раз. У нее было точно такое же чувство, хотя зима была в разгаре. Более прекрасного места в мире не сыскать.
Маргарет некоторое время смотрела на огонь в очаге, поглаживая щеку девочки своими морщинистыми, но все еще пухлыми пальцами.
- Так вот, – наконец продолжила она свой рассказ, – у меня появилось такое чувство, словно я попала к себе домой. Когда мы подъехали к воротам, нам навстречу вышла леди Джулиана, мать Томаса. Она откуда-то все знала, хотя мы не писали ей. Она встретила меня, как дочь. А в подарок на свадьбу преподнесла мне книгу.
- Уж лучше бы она подарила тебе набор серебряных тарелок или изумрудное ожерелье, – проворчал Рамсден.
- Да, это несомненно было бы лучше, Джулиан. Но она сделала то, что сделала. Джулиана была очень… могущественной и умелой. По правде говоря, ей и не нужна была книга. У нее был дар видеть и знать все. Смуглая, она была очень красивой, даже в старости. Не будь Джулиана такой доброй, ее можно было бы испугаться. А вот я никогда толком не знала заклинаний, – добавила леди Маргарет, печально поглядев на своих собеседников. – Вечно у меня что-нибудь да не получалось! В точности, как моя стряпня. Я всегда солю пудинг и кладу сахар в мясо!
Айви молча смотрела на отблески пламени на блестящем полу, ожидая продолжения повествования леди Маргарет.
- Мы были очень счастливы. И Томас, и я. Так счастливы, что временами эго пугало меня. Казалось, мы искушаем судьбу, как говорится.
Когда на свет появился Денби, мы были в восторге. Роды были легкими, и мальчик родился здоровым. Мы надеялись, что у нас будут еще дети, но, увы… Все молитвы и надежды, все отвары и травы Джулианы не помогали… «Не огорчайся, – сказал мне Томас. – Один наш сынок стоит двадцати детей». У Томаса, знаете ли, был дар говорить вовремя нужные вещи. Это утешало. – Помолчав, она покачала головой, – И в ту же ночь, – просто промолвила Маргарет, – он умер.
Айви, как собственное, приняла к сердцу горе бабушки Джулиана.
