Сьюзен Робинсон - Леди Неукротимость
Он поднял голову и выругался. Она улыбнулась ему. Заметив ее раскрасневшееся лицо и разметавшиеся волосы, он тоже улыбнулся.
— И твое подчинение доставило мне огромную радость, — он лег рядом с ней и обнял ее.
Поглаживая его левую руку, Кейт прошептала:
— Спасибо.
— За что?
— За то, что ты не потребовал одностороннего подчинения. Ты отдался мне точно так же, как просил меня отдаться тебе.
— Я даже не думал, что я был настолько… настолько…— он отказался от попыток найти слова, которые могли бы выразить то, что он думал. — Кейт, так бывает не всегда.
— Ты хочешь сказать, что мне не всегда будет это нравиться?
— Я хочу сказать, что с другими у меня не было такого ощущения отдачи. Черт!
— Я знаю.
В ее голосе было слышно сочувствие, и он понял, что она ошеломлена точно так же, как и он.
— Я должен обдумать все это, — сказал он.
— И я тоже.
Она положила руку ему на ногу и сжала пальцами его мышцы.
— Но не сейчас, — добавил он.
— Нет, не сейчас.
Он заставил себя лежать неподвижно, заинтригованный любопытством, написанным на ее лице. Ее рука скользнула к внутренней части его бедра и сжала его. Он почувствовал, что снова увеличивается и набухает, но остался неподвижным и затаил дыхание, в то время как ее рука продолжала его исследовать. Она прикоснулась к его пенису, и его бедра дернулись.
— Любовь моя, — сказал он, — не надо этого делать.
— Но я хочу прикоснуться к тебе. Я ведь не должна ждать, чтобы сделать это, не так ли? Он рассмеялся:
— Мне не следовало ожидать, что ты станешь изображать истеричную девственницу. — Ее отважная рука оставила его. — Нет! Ты меня неправильно поняла. Я просто счастлив.
Взяв ее руку, он положил ее туда, где он хотел, чтобы она находилась.
ГЛАВА 14
Алексис направился к комнатам Каролины Бичуит. Было уже за полночь, и он устал, но он обещал Каролине. Но даже если бы он не пообещал этого, его последняя встреча с женщиной убедила его в необходимости избавиться от старых обязательств. После чувственного катаклизма, который он испытал в этот день, он не мог больше откладывать, особенно если учесть слова, которые были сказаны Кейт, когда они спускались вниз по винтовой лестнице башни.
Она шла за ним, придерживая юбки обеими руками, тогда как он нес проклятый кринолин. Когда он завернул за очередной поворот лестницы, он услышал, что звук шагов позади него затих. Он оглянулся через плечо. Кейт стояла, придерживая юбки, несколькими ступеньками выше его. Она внимательно смотрела на полоску раствора между двумя камнями, образующими часть стены.
— Что-то случилось, любовь моя?
Медленно повернув голову, она посмотрела на него сверху вниз. У него возникло такое ощущение, как будто она была удивлена, увидев его здесь.
— Нет, — сказала она. — Я не уверена, но я думаю, что я теперь падшая женщина.
У него отвисла челюсть, но всего лишь на мгновение.
— Лет.
— О да. Мама всегда очень определенно высказывалась о добродетели. Я действительно падшая женщина.
— Послушай…
Кейт продолжала говорить, как если бы он не произнес ни звука:
— Но я не могу ничего сделать. Дело в том, Алексис, что мы все испортили.
— Я не вижу, каким образом.
— Я не могу больше считаться леди. В конце концов, настоящие леди не занимаются любовью с джентльменами, если они не женаты. А так как ты хочешь, чтобы я была приличной девушкой, вела себя пристойно и все такое, то мне кажется, что я не могу больше тебя касаться.
Проклятье, это снова заработал ее ум. Если бы она только не была так чертовски умна. Алексис прислонил кринолин к стене и подошел к ней. Она рассматривала его с озадаченным видом.
— Ты ведь ненавидишь, когда я не веду себя достойно, — сказала она.
Он прижал ее спиной к стене и прикоснулся губами к ее виску.
— Это исключение, — сказал он, целуя ее. Он не смог удержаться от того, чтобы прижать свои бедра к ее. Моментально желание снова охватило его, и он попытался прижать ее своим телом как можно плотнее к стене.
Она высвободила свои губы и сказала:
— Это лицемерие.
Опершись руками на стену, он оттолкнулся от нее и встретился с ней взглядом.
— Ты права, маленькая дикарка. Но если я начну выставлять напоказ в обществе наши отношения, то пострадаю не я. Как и ты, я могу спокойно
прожить без одобрения людей, у которых вместо головы на плечах маленькие жестянки из-под печенья. Однако Фальк, Ханна и моя мать не могут прожить без этого.
Кейт прикусила нижнюю губу.
— Моя мать тоже не может прожить без этого, — она, прищурившись, посмотрела на него и добавила: — И Офелия тоже не могла.
Склонившись над ней, он поцеловал кончик ее носа.
— Офелия не сдалась бы. Она твердо решила про себя стать хозяйкой замка Ричфилд, и она была так настойчива в достижении своей цели.
— Это у нас фамильная черта, — сказала Кейт и внезапно замерла. — Ш-ш.
Она высунула голову из-под его руки и прислушалась.
— Что? — спросил он.
— Я слышу Динклей.
— Боже упаси!
— Быстро! К стене. Мы перебежим в другую башню.
— Все, что угодно, лишь бы не встретиться с Динклями.
Алексиса вернул к окружающей действительности его собственный смешок. Он огляделся вокруг и увидел, что он остановился в Длинной галерее, которая соединяла комнаты, где жили члены семьи, с комнатами для гостей. Галерея, по одной стороне которой шли высокие окна, была отделана дубовыми панелями и освещалась двадцатью серебряными канделябрами, которые были украшены фамильным гербом. Он снова возобновил свой путь, проходя мимо портретов, висевших на стенах.
Вздохнув, он остановился рядом с портретом Карла II и обратился к нему:
— Это нужно сделать, ваше величество. Вы должны понимать, что долг перед женщиной нужно выполнять.
Карл взирал на него с портрета с королевским безразличием. Алексис снова вздохнул и направился в коридор, который вел к апартаментам Каролины. Он остановился перед ее дверью, положил руку на ручку, а затем убрал ее.
Разглядывая дверные панели, он почувствовал, что его настроение портится с каждой секундой. С ним что-то случилось. Мысль о том, что придется отбиваться от Каролины и даже, может быть, уступить ей, беспокоила и раздражала его, л он постоянно вспоминал о том, какой невинной и озадаченной выглядела Кейт на ступеньках в Башне духов. Он вспомнил, как она назвала себя падшей женщиной.
— Лучше не сегодня, — пробормотал он.
Он развернулся на каблуках и пошел назад. Когда он открывал дверь в Длинную галерею, она ударилась о что-то твердое.
— Черт! — воскликнул Вэл.
Его друг отступил назад, в круг света, отбрасываемого свечами, когда Алексис вошел в галерею. Вэл держал в руках длинный, тяжелый меч. Его лезвие поблескивало в свете канделябров, но этот блеск казался тусклым по сравнению с сиянием золотистых волос и горящими ненавистью глазами.
