Карен Хокинс - Ее властелин и повелитель
Пруденс вспоминались имена других подходящих женщин.
Нахмурив лоб, она налила себе еще один стаканчик хереса.
* * *Ривс отступил на шаг и окинул взглядом с головы до ног творение своих рук.
– Милорд, вы выглядите, как подобает джентльмену. Тристан, стиснув зубы, вытерпел осмотр. Он чувствовал себя как корабль, у которого вышел из строя руль и который плывет по воле волн, брошенный на произвол судьбы. Ривс одобрительно кивнул:
– Вы выглядите хорошо, милорд. Очень хорошо.
– Я не надену этот жилет.
– Вы уже надели его, – мягко напомнил Ривс. – И он не алый, а красновато-коричневый.
– Было бы уместно назвать его «отвратительным». – Тристан повернулся, чтобы взять брелок для часов, и неожиданно увидел свое отражение в зеркале: высокий, широкоплечий, волосы аккуратно стянуты на затылке, черный фрак сидит на нем как влитой. Цветовыми пятнами служат красновато-коричневый жилет и рубин, сверкающий на булавке его галстука.
Ривс подошел и встал за его спиной.
– Вы выглядите совсем как он.
Руки Тристана сжались в кулаки.
– Я не горжусь этим сходством.
– А возможно, следовало бы гордиться. Как жаль, что мы не радуемся тому хорошему, которое иногда получается из плохого.
Тристан встретился с Ривсом взглядом в зеркале.
– Тем более жаль, когда ничего хорошего не получается.
Ривс скривил губы.
– Боюсь, я должен не согласиться с вами, милорд. Старый герцог оставил вам титул и деньги, хотя у него имелись другие варианты. Он мог узаконить одного из своих других родственников и назвать другого наследника.
– Вы правы. Я должен быть благодарен. И я благодарен. Только не ему. – Тристан снова посмотрел в зеркало, заглянув в глубину своих зеленых глаз. – От Кристиана по-прежнему нет никаких вестей?
– Нет, милорд. Мы лишь можем надеяться, что он приведет в порядок дела, чтобы получить возможность занять свое положение без... – Ривс закусил губу.
Тристан повернулся к дворецкому:
– Без чего?
– Бывают моменты, когда человеку следует оставить свое прошлое в прошлом.
– Что, черт возьми, это значит?
– Пусть мистер Кристиан сам вам об этом расскажет.
Тристан разочарованно взглянул на дворецкого:
– Временами вы бываете чертовски скрытным.
– Мне говорили об этом.
– Это не комплимент.
– Я это знаю, милорд. – Дворецкий вздохнул. – Интересно, сколько лет было мистеру Кристиану, когда вы в последний раз виделись с ним?
– Нам было по десять лет.
– Значит, с тех пор прошло более двадцати лет. Возможно, он сильно изменился.
– Я узнал бы его где угодно.
– При правильном освещении и в надлежащих условиях вы, я думаю, действительно смогли бы узнать.
– Что, черт возьми, все это означает?
– Ничего. Только было бы, наверное, неплохо понять, что того брата, которого вы знали, больше не существует.
Мысль эта, по меньшей мере, вызывала тревогу. Тристан взял трость.
– Что бы там ни было, а я хочу, чтобы он вернулся в мою жизнь.
Ривс поклонился.
– Я сообщу вам, как только получу от него весточку, милорд.
В дверь постучали.
Ривс открыл дверь. На пороге стоял Стивенс. Он страшно обрадовался, увидев Ривса.
– Подумать только! Я постучал, и кто-то действительно открыл мне дверь!
– Потрясающе, не так ли? – сказал Ривс, закрывая дверь.
– Святые угодники, капитан! – Стивенс покачал головой. – Не хватает только, чтобы вы начали носить юбки и бантики в волосах!
Тристан удивленно приподнял брови. Стивенс покраснел.
– Я не это имел в виду, милорд. У меня просто с языка сорвалось. Ведь я знаю, что никаких юбок и бантиков вы никогда не наденете, я просто имел в виду...
– Я знаю, что ты имел в виду, – проворчал Тристан.
Стивенс вздохнул.
– Я еще в себя не пришел после того, как проводил миссис Тистлуэйт в библиотеку. Она выглядит как картинка!
– Миссис Тистлуэйт всегда выглядит как картинка.
Что правда, то правда. Даже с покрасневшим от холода носом, со встрепанными ветром волосами и в помявшейся во время пешей прогулки от своего дома одежде она умудрялась выглядеть восхитительно.
– Это верно. Она настоящая красавица, – согласился Стивенс. – Но сегодня она выглядит как знатная леди. Попомните мои слова: вы с ног собьетесь, отгоняя от нее женихов, которые будут липнуть к ней во время танцев!
Тристан нахмурился.
– Женихов? – Он вопросительно взглянул на Ривса.
Дворецкий кивнул:
– Это, кстати, одна из целей званого обеда с танцами. Общество предоставляет возможность познакомиться тем, кто подыскивает себе жену... или мужа.
Тристану все это совсем не понравилось. Он подумал, что там, возможно, будет присутствовать и доктор, который станет суетиться вокруг Пруденс и чертовски его раздражать.
– Кто бы там ни присутствовал, им лучше оставить Пруденс в покое.
Обдумав его слова, Ривс сказал:
– Конечно, если только она сама того пожелает. А если не пожелает, то вы, откровенно говоря, не имеете права вмешиваться.
– Вмешиваться? Я буду защищать ее!
– Миссис Тистлуэйт не дитя, милорд. Если она не обратится к вам за помощью, вы ничего не сможете сделать. Надеюсь лишь, что она найдет человека, который сделает ее счастливой. Она такая милая женщина.
К еще большему раздражению Тристана, Стивенс закивал:
– Да уж, все при ней, не сомневайтесь. Уверен, что немало джентльменов хотели бы...
– Хватит! – рявкнул Тристан, сердито глянув на Стивенса и Ривса. – Я не желаю больше слышать ни слова.
Ривс поклонился:
– Как пожелаете, милорд.
Нахмурив брови, Тристан вышел из комнаты и спустился вниз по лестнице. Тысяча чертей! Что имел в виду Стивенс, высказав предположение, что Пруденс, возможно, не будет возражать против флирта? Она была не такого рода женщиной. Он вспомнил ее в своей библиотеке: волосы распущены, губы припухли от его поцелуев... Ну что ж, возможно, она была такого рода женщиной, но только с ним, черт побери! Он глянул вниз и разозлился, обнаружив эрекцию при одном воспоминании о прикосновении к ней.
Она была его женщиной. Его – и ничьей больше, пока он не решит порвать с ней или она – с ним. И он не позволит никому обсуждать эту тему. И если какой-нибудь пьяный болван вздумает взять Пруденс на абордаж, Тристан быстренько охладит пыл наглеца, возможно, даже с помощью пистолета. Хорошо, что Стивенс упомянул о такой возможности, иначе Тристан мог бы попасть впросак, как будто его застали заснувшим у штурвала.
Он прошел по узкому коридору, в конце которого из двери библиотеки виднелся свет, как маяк на темном берегу. Всего меньше месяца назад он тихо и мирно жил здесь, и только забота о своих людях заставляла его подниматься с постели. А теперь он стал отчетливей видеть окружающий мир, появилась какая-то надежда...
