Виктория Холт - Замок Менфрея
А Бевил? Я несправедливо обвиняла его и теперь сгорала от стыда. Какой я была тупицей! Самонадеянной, подозрительной, глупой. Как он должен презирать меня за это! Но одновременно у меня словно камень с души свалился. Бевил не бросил сестру, он пытался привезти ее домой, но она отказалась ехать.
Я сложила письмо, убрала его в карман своего пальто и вышла в вестибюль. Хозяйка, ожидавшая снаружи, явно обрадовалась, что я оправилась от первого потрясения.
— А ребенок, — спросила я, — где он?
— Я приведу его вам.
Я кивнула.
— Но сначала, — спросила она, — не хотите увидеть ее?
Я колебалась. Как будет выглядеть в смерти моя гордая и прелестная Гвеннан? Я вспомнила, каким ударом стала для меня наша последняя встреча. Мне не хотелось запомнить ее такой.
— Она словно спит, — пробормотала хозяйка.
Я последовала за ней в комнату, где Гвеннан жила с тех пор, как Бевил забрал ее из того ужасного дома. Комнатка была маленькой, довольно темной, но аккуратной и чистой. Гвеннан лежала на кровати. Она изменилась, и рыжие волосы казались еще ярче по сравнению с мраморной бледностью кожи. Но больше всего меня поразило смирение, читавшееся в ее лице. Я никогда не видела ее такой. Мой взгляд упал на туалетный столик. Чернильница на нем все еще стояла открытой; на промокательной бумаге лежало перо, и я представила себе, как она сидит здесь и пишет мне письмо.
«Гвеннан, — подумала я, — что бы ни случилось, ты можешь на меня положиться».
Я повернулась, и мы вышли из комнаты.
— Я велела ее уложить, — сказала хозяйка. — Полагаю, семья может убедиться, что мы обо всем позаботились.
— Да, — согласилась я. — Ее брат — мой муж — приедет, как только получит ваше письмо. Я приехала, поскольку получила письмо от нее, а он еще ни о чем не знает, но я скажу ему, как только вернусь…
Она кивнула:
— Такие вещи всегда очень пугают других постояльцев. Надеюсь, вы меня поймете.
— Я понимаю.
— А ребенок? — тревожно спросила она.
— Я увезу его с собой.
— Да, это лучший выход. Я отведу вас к нему.
Когда я открыла дверь, малыш сидел на маленьком коврике у камина, внимательно изучая шнурки своих крошечных ботинок. Девушка, сидевшая в кресле, не сводила с него глаз.
Она улыбнулась мне.
— Он — просто золото, — сказала она.
Я подошла и опустилась на колени у камина. Никто бы не усомнился в том, что этот малыш — Менфрей. Те же рыжеватые волосы и те же глаза, в которых сверкали знакомые искорки.
— Привет, Бенни, — сказала я.
— Привет.
— Я — тетя Хэрриет.
Он кивнул:
— Тетя Хэрриет.
Имя он выговорил без труда, и я подумала, что ребенок уже слышал его раньше.
Он схватил меня за руку, чтобы встать; затем придвинулся ко мне поближе и принялся внимательно меня изучать. Я видела его гладкую кожу, маленький носик — точная копия носа Гвеннан, с подвижными ноздрями. Да, я не забуду Гвеннан — о ней мне будет напоминать ее сын.
— Ты поедешь со мной? — спросила я.
Он кивнул, в его глазах вспыхнул тот же веселый и отчаянный огонек, который я так часто видела в глазах его матери.
— Мы поедем в Менфрею, — объяснила я. Его губы без труда выговорили это название, и я поняла, что его малыш тоже слышал раньше.
— Пойдем.
Мое возвращение выглядело весьма театрально. Мне удалось нанять пролетку на станции в Менфрейстоу, но до Менфрей мы добрались только в восемь вечера, и там уже начали всерьез тревожиться из-за моего отсутствия. Я могла уйти куда-нибудь днем, никому ничего не объясняя, но всегда возвращалась к ужину.
Бевил пригласил гостей, и обед был уже на столе — леди Менфрей, к счастью, оказалась дома, чтобы исполнить роль хозяйки, но, разумеется, все ожидали увидеть меня.
Сердце мое забилось чаще, когда я входила в дом со спящим ребенком на руках.
Я услышала изумленный возглас Пенджелла, и в тот же миг Бевил, его родители и все гости высыпали на лестничную площадку.
Потом я часто вспоминала эту сцену с улыбкой. Она походила на ночной кошмар. Беглянка вернулась — и не одна, а с ребенком на руках.
— Хэрриет! Что, ради всего святого… — вскричал Бевил. И я ответила:
— Гвеннан умерла. Я привезла домой ее сына.
Леди Менфрей сбежала вниз по ступеням.
— Хэрриет… Хэрриет… что ты говоришь?
Бевил был уже рядом со мной; я видела вокруг растерянные лица; но я так устала от путешествия, печалей, страхов за то, как примут ребенка, что внезапно все силы оставили меня.
— Вы услышите обо всем завтра, — сказала я Бевилу. — Тебе придет письмо из отеля, где она жила. Она умерла сегодня утром. Его мы будем называть Бенедиктом Менфреем. Такова ее воля.
Леди Менфрей взяла у меня ребенка; по ее щекам бежали слезы, но я знала, что она полюбит мальчика — он займет в ее сердце место Гвеннан. Может быть, на это и надеялась Гвеннан.
— Ты устала, — резко сказал Бевил.
— Это был тяжелый день…
— У нас гости, — сообщил он, но уже не грубо, а скорее смущенно.
— Мне очень жаль, — отозвалась я.
Женщина, которая меня знала, жена одного из партийных функционеров, взяла меня за руку и сжала ее:
— Не беспокойтесь о нас, миссис Менфрей. Вам надо отдохнуть… Немедленно.
Я благодарно улыбнулась ей, и Бевил сказал:
— Отправляйся в постель, Хэрриет. — Он повернулся к гостям: — Прошу меня извинить — я на минуту.
Он поднялся со мной в комнату и закрыл за собой дверь. Я ждала, что вот-вот разразится гроза. Я поставила под угрозу его победу на выборах. Теперь скандал с Гвеннан станет достоянием гласности — и все это по моей вине.
Я упрямо поджала губы, вскинула голову и, хромая, подошла к кровати.
— Ничего нельзя было поделать, — сказала я холодным, злым голосом, усевшись на краешек и глядя прямо на него. — Я и думать не хочу о других вариантах.
Мне вспомнилась Гвеннан, лежащая на той кровати, бледная и спокойная в смерти — какой она никогда не была при жизни, и я закрыла лицо руками.
Я почувствовала, как Бевил осторожно берет мои руки в свои.
— Хэрриет, — проговорил он, и в его голосе послышалась нежность.
— Она умерла! — выдавила я. — Гвеннан! Она всегда была так полна жизни.
Он ничего не сказал, но посмотрел на меня печальным взглядом.
— Ребенок останется здесь, — продолжала я, стараясь за раздражением скрыть свое горе. — Я буду заботиться о нем. И если ты не хочешь его здесь видеть, тогда… тогда я его увезу.
— Хэрриет, господи, что ты говоришь?
Я попыталась высвободить свои руки из его, потому что испугалась собственных чувств. Слишком уж много на меня свалилось. Гвениан умерла… я никогда ее больше не увижу…и Бевил теперь возненавидит меня за то, что я пошла против его воли и привезла ребенка в Менфрею.
