Мэри Патни - Нежно влюбленные
— Я еду сейчас на одну из ферм, — заговорил Джерваз. — Хочешь поехать со мной? — Разговаривая, виконт вывел коня из конюшни, мальчуган ни на шаг не отставал от него.
Взглянув на виконта, ребенок сказал неестественно серьезным голосом:
— Простите, сэр, но я не умею ездить верхом.
— Думаю, у тебя просто не было такой возможности. Но ты же несколько недель здесь проведешь. Может, захочешь научиться? — Вспомнив восторженный взгляд мальчика, когда тот кормил лошадь, Джерваз подумал, что его предложение не будет отвергнуто.
Личико Джеффри засияло от радости, но восторг быстро прошел.
— Не думаю, что мама позволит мне, сэр, — покачал головой ребенок.
— Почему бы и нет? — Джерваз вскочил на коня и взглянул на мальчика.
— Мама боится, что я упаду и разобьюсь насмерть, — деланно-безразличным голосом произнес Джеффри.
Да, конечно! Джерваз совершенно забыл о болезни. Он прекрасно понимал, почему Диана тревожится, но, с другой стороны, видел, как переживает ребенок.
— А мама разве говорила, что никогда не позволит тебе учиться ездить верхом?
— Нет, — покачал головой малыш. — Нет, она сказала, надо подождать, пока я стану постарше… Мама не любит говорить о том, что со мной… не все в порядке.
Сент-Обен знал, что ему не следует вмешиваться, но не мог вынести огорченного лица Джеффри. В порыве он протянул мальчику руку:
— Если хочешь, поехали со мной. Я возьму на себя вину, если мама рассердится.
На мгновение Джеффри задумался, но все следы раздумья исчезли с его лица, когда, ухватившись за , руку виконта, он поднялся в воздух и оказался в седле перед Джервазом. Признаться, сидеть там было не очень-то удобно, но мальчик не возражал: вцепившись в гриву коня, он дрожал от возбуждения.
Они направились на восток, к домам арендаторов. Сент-Обен пустил коня шагом, вспоминая, доводилось ли ему вот так же ездить рядом с отцом. Скорее всего нет. Первый урок верховой езды он получил от конюха, когда ему было три года, а в четыре у него уже был собственный пони. К тому же, покойный лорд Сент-Обен никогда не ездил верхом развлечения ради, да и к обществу сына был весьма равнодушен.
Несмотря на то что мальчика интересовало буквально все вокруг, он хранил молчание, как и подобает хорошо воспитанному ребенку. Но потом, не выдержав, он спросил, не была ли эта прямая дорога построена еще римлянами, потом поинтересовался, хороши ли здесь пастбища для овец, а потом его вопросы посыпались градом.
Д-а! Диана не преувеличивала, когда говорила о способности сына болтать без умолку и забрасывать собеседника вопросами. Впрочем, Джеффри внимательно слушал ответы, обдумывал их, а затем говорил что-нибудь дельное, перед тем как задать следующий вопрос.
Его болтовня так отвлекала Джерваза, что дорога на Суоло-Фарм прошла почти незаметно. Виконт был удивлен, что ребенок оказался на редкость интересным собеседником.
Арендатор Джерваза — Роббинс — приветствовал хозяина почтительно, но без раболепства: Роббинсы жили на этой земле столько же, сколько и Брэнделины. Однако Сент-Обена разозлило, когда он заметил, как заблестели глаза фермера при виде Джеффри. Несомненно, Роббинс вообразил, что мальчуган — незаконнорожденный сын виконта, и переводил взгляд с Джеффри на своего хозяина в поисках сходства между ними. Джерваз мог бы и предположить, что произойдет нечто подобное: ни один из его поступков не проходил незамеченным. Впрочем, Сент-Обен говорил Диане, что его не очень-то интересуют сплетни окружающих, но вот нездоровое любопытство весьма раздражало лорда, и он его презирал.
Оставив Джеффри рядом с конем, Джерваз осмотрел амбар и согласился с фермером, что крышу и впрямь надо залатать. Лорд добавил, что надо бы увеличить поголовье молочного стада — это была одна из самых крупных его ферм, и состояние хозяйства беспокоило Сент-Обена. Покончив на этом с разговорами, виконт отказался от предложенного чая, и вскоре они с Джеффри уже были на пути в Обенвуд.
Джерваз ждал, что после посещения фермы мальчик обрушит на него град вопросов, но, к его удивлению, ребенок молчал. Подождав некоторое время, виконт спросил:
— Это хозяйство отличается от того, к которому ты привык?
Даже задавая вопрос, Сент-Обен поймал себя на том, что пытается разузнать хоть что-нибудь о прошлом мальчика и, разумеется, его матери. А так порядочные люди не поступают! Тем не менее Джерваз был разочарован, когда мальчик ответил ему довольно равнодушным тоном:
— Да, сэр, очень отличается. Виконт удержался от дальнейших расспросов, даром что был шефом тайных агентов.
— Ты можешь не называть меня поминутно сэром.
— Хорошо, сэр, — послушно промолвил Джеффри, но Джерваз уловил нотки смеха в его голосе.
У ребенка явно было неплохое чувство юмора, и виконт задумался о том, каково было бы иметь собственного сына. Джерваз мало общался с детьми и, если и думал о них, то лишь как о чьих-то наследниках, нимало не сожалея о том, что не оставил собственного потомства.
И вдруг ему стало мучительно больно: ведь он был лишен возможности наблюдать за детьми, за их шалостями, отвечать на бесконечные вопросы. Ему никогда не придется усаживать перед собой в седло (вот так же, как сейчас Джеффри) собственного сына. И никогда хорошенькая девочка не улыбнется ему обворожительной улыбкой — такой, как у Дианы…
Зато у него была законная жена, которую, впрочем, и женой-то назвать нельзя… И прошлое не переделать, и он никогда не подарит жизни сыну, о чем страстно мечтал в юности. Покидая много лет назад остров Малл, Джерваз подумал о том, что пройдет какое-то время, и он станет сожалеть о содеянном и, больше того, заплатит за насилие над невинным ребенком, на котором его вынудили жениться. Теперь Сент-Обен понял, в чем заключалась расплата. Ведь в двадцать два года ему и в голову не приходило, что он когда-нибудь встретит девушку и та подарит ему неземное удовольствие… Не думал он и о том, что станет тосковать без детей. Тогда, на Малле, он очень много потерял, и лишь сейчас, восемь лет спустя, осознал до конца величину своей потери.
Конечно, можно было завести и незаконного ребенка, но это было Джервазу не по душе. И вдруг мысли его переметнулись к жене. Интересно, сколько лет она проживет? А вдруг подхватит простуду на знаменитых шотландских сквозняках и умрет, оставив его свободным?.. Сент-Обен нахмурился, презирая себя за подобные мысли. Бедная девочка и так попала в передрягу и не заслуживала подобной участи.
Заметив, что виконт помрачнел, Джеффри не задавал ему больше вопросов. Ледяной ветер усиливался, и Джерваз был рад, что их поездка заканчивалась.
Подъезжая к конюшне, они заметили у входа Диану, кутавшуюся в темно-синий плащ, который грациозно спадал с ее плеч. Едва увидев мать, Джеффри взволновался:
