Ширли Басби - Соблазн ей к лицу
— Вот это и есть восточная гостиная, — объявил Чарлз. — Она большая и обычно используется для официальных приемов. Если захочешь сменить интерьер, я не против.
Когда Дафна вошла в гостиную, у нее запестрело в глазах. Создавалось впечатление, что человек, оформлявший помещение, старался истратить как можно больше денег и преследовал цель потрясти воображение гостей. Сочетание синего, бежевого и золотого, обтянутые золотой парчой кресла и диваны, сверкающие полировкой столы и стулья… Роскошная, но совершенно безвкусная обстановка.
Она прошла к большому каменному камину, где весело потрескивали дрова, и протянула к нему руки.
— Тут… мило, — вежливо сказала она.
— Я же вижу, что тебе не нравится, — хохотнул Чарлз. Он окинул гостиную взглядом, и веселье в глазах померкло. — Моя мачеха София гордилась этим помещением. Это было ее любимое детище.
Чарлз поймал пальцами ее подбородок и поднял повыше, чтобы заглянуть в глаза.
— Все так плохо?
— Ну… — Дафна отстранилась и повернулась к огню. — Да, пожалуй, я бы сменила обстановку.
Чарлз нежно поцеловал ее за ушком.
— Сделай это, милая. Я буду только рад. Теперь это твой дом, и тебе все должно быть здесь по вкусу.
Это было сказано так… с облегчением, что ли? Дафна заподозрила, что отношения между Чарлзом и его мачехой не отличались теплотой. Ведь он даже не упоминал о существовании Софии, хотя вез ее в дом, где та какое-то время жила и даже оформляла для себя комнаты. Тон Чарлза, когда он говорил о Софии, тоже был суховатым.
Дафна провела в Стоунгейте всего несколько минут, но уже успела уловить произошедшие в Чарлзе перемены. Как будто что-то беспокоило его и даже злило. Это слышалось в голосе, читалось по лицу, по мрачно сведенным к переносице бровям, в складочках заострившихся в уголках губ. Мачеха, старший брат и племянник Чарлза умерли. Возможно, их кончина была связана с какой-то трагедией? Она посмотрела на Чарлза, но его глаза ничего не выражали и казались бесстрастными. Поразмыслив, Дафна решила все же задать вопрос.
— Ты не любил ее, да?
— Не любил? — Чарлз скривился: — Это слишком мягко сказано. Я ненавидел ее. — Он обвел гостиную взглядом. — А затем я стал ненавидеть все, что имело к ней какое-то отношение, включая Стоунгейт. И чем дальше я находился от родного дома, тем лучше себя чувствовал.
Дафна подалась назад, пораженная неприкрытой яростью в его голосе.
— Ах, Чарлз! Она не могла быть настолько плохой! Бледная улыбка коснулась его губ.
— Поверь, могла. И была. — Беспокойство в глазах Дафны заставило его пуститься в объяснения. — Это был мой дом, и когда-то я любил его. Свадьба отца с Софией все изменила. Она была богатой, а отцу… отцу нужны были ее деньги. Она воцарилась здесь, навязала свои правила игры, вела себя так, словно мы с Джоном — жалкие ублюдки, пыль под ее ногами. — Он горько усмехнулся. — И она была умна, моя мачеха. На людях и в обществе это был сущий ангел, взиравший на пасынков с любовью в глазах. Даже мой отец не знал, что творится за его спиной. Когда он отошел в мир иной, она и вовсе перестала притворяться. Вот почему я покинул Стоунгейт.
— А после смерти Джона и его сына Дэниела ситуация не изменилась? Ведь вас осталось всего двое — ты и София. — Дафна взволнованно прижала руку к груди. — Неужели она не смягчилась по отношению к тебе?
Чарлз пощипал мочку уха.
— Ах да, забыл упомянуть, — раздельно, почти по слогам, произнес он. — София жила в Стоунгейте не одна. Тут еще находился мой сводный брат Рауль.
Глава 14
Дафна посмотрела на него долгим взглядом, затем спросила:
— Больше ни о каких родственниках ты не хочешь мне рассказать? Или мне всегда быть готовой к тому, что в разговоре всплывет какой-нибудь кузен или дядя? Открываешь входную дверь на стук, а там какая-то близкая тебе родня?
Чарлз усмехнулся:
— В Стоунгейте дверь открывает Гартуэйт.
Дафна усмехнулась в ответ:
— Не забудь, я только что стала частью твоей семьи. Но мне не известно ничего о твоих близких — кроме графа Уиндема и еще нескольких человек. На свадьбе присутствовало множество дальних родственников, каких-то семиюродных теток и внучатых племянников, но почти никого из самых близких членов семьи. Мне все-таки кажется, что секреты тут неуместны. Это обижает меня.
— У нашей семьи… запутанная история, — пожал плечами Чарлз. — Особенно с графской ветвью, что от деда по отцовской линии.
— Да я совсем не про деда, — фыркнула Дафна. — Меня просто беспокоит, что я почти ничего не знаю о твоих близких. Вот смотри: о том, что у тебя был брат Джон, я узнала лишь сегодня, уже будучи твоей женой и оказавшись в твоем родовом поместье. Мне кажется, это ненормально! Ты и твоя мачеха не ладили — что ж, это объясняет тот факт, что ты не стремился рассказывать о ней. Но теперь вот выяснилось, что у тебя есть еще один брат. И где же он? Сколько ему лет? Когда мне ждать встречи с ним? — Она насмешливо прищурилась. — Или ты сейчас опять скажешь, что он погиб при трагических обстоятельствах?
Выражение лица Дафны подсказало ему, что она сдерживается из последних сил, чтобы не разразиться более длинной и гневной тирадой. Да, не такими он представлял их первые минуты пребывания в Стоунгейте! Конечно, рано или поздно рассказать о Рауле и Софии пришлось бы, но в любом случае позже, не тотчас по приезде. Следовало с самого начала хотя бы упомянуть Рауля, обмолвиться парой слов, чтобы теперь не приходилось мучительно искать объяснение своему молчанию. Любопытство Дафны было вполне обоснованно, но все-таки их отношения развивались так стремительно, что для откровенных признаний просто не нашлось времени. Ну не мог же он, в самом деле, как-нибудь за чаем прошептать ей на ушко: «Кстати, дорогая, я уже рассказывал тебе о своем старшем брате Джоне, который был убит? Или о том, что его сын совершил самоубийство? А упоминал ли я, что моя мачеха была убита безумцем, тем самым человеком, который убил также и моего сводного брата Рауля?»
Даже Дафне, самой дорогой женщине в его жизни, Чарлз не мог поведать о том, что именно Рауль и был тем самым безумцем и что история была куда более гадкой, чем ее официальная версия.
Прошла минута, другая, Чарлз не проронил ни слова, и Дафна устало вздохнула:
— Ну что ты молчишь? Или у тебя есть веские причины избегать разговора о Рауле?
— Ты угадала, — кивнул он. — И главная причина в том, что я не хочу обрушивать на тебя все семейные скелеты из шкафов в первый же час твоего пребывания в Стоунгейте.
Дафна чувствовала, что муж не случайно скрывает от нее многое. Он, видимо, еще не решил, как именно преподнести своей жене то, что не слишком ее порадует. Ей стало неловко за свою настойчивость. Они только приехали в Стоунгейт, а она уже устроила Чарлзу настоящий допрос. Решив, что разговор о родне может подождать, она улыбнулась мужу:
