Лоретта Чейз - Мисс Чудо
Как только он уедет, она снова станет сама собой.
— Можете попробовать ванны, — сказала она. — Владельцы предоставят их в ваше полное распоряжение и будут рады всячески угодить вам.
Он вздохнул:
— Ладно, попробую. Я и без того решил познакомиться со всеми торговцами, хранителями музеев и гидами. Наряду со сплетнями я могу почерпнуть какую-нибудь свежую идею, которая помогла бы мне решить проблему канала.
Мирабель уже пыталась это сделать. Она рассматривала эту проблему со всех сторон, но не нашла ни приемлемых компромиссов, ни тем более альтернатив. Канал должен проходить по относительно ровной поверхности. На участке между шахтами лорда Гордмора и Кромфордским каналом единственное место с такой поверхностью было расположено именно там, где лорд Гордмор желал проложить свой водный путь.
Она надеялась обнаружить у него серьезные просчеты, но это ей не удалось.
Если бы был какой-нибудь другой вариант…
Но его не было. Она сможет победить в борьбе против строительства канала лишь в том случае, если мистер Карсингтон уедет.
Так будет лучше для всех. И в первую очередь для него самого.
Она не ожидала увидеть его сегодня. Она даже приехала пораньше, чтобы исключить такую возможность.
Лгунья, лгунья. Она притворялась, отыскивая предлоги. Почему она приехала лично, вместо того чтобы отправить корзины со слугами? Очевидно, она надеялась услышать его голос или последний раз взглянуть на него.
Она лишь ухудшила ситуацию. Услышать голос, взглянуть — разве этого достаточно?
Она взглянула на его осунувшееся лицо и горящие золотом глаза.
— Давненько я не бывала у колодцев, где предметы превращаются в камень, — произнесла она. — Интересно, успела ли за это время окаменеть моя перчатка?
Глава 14
Еще до приезда сюда Алистер знал о различных природных явлениях, которые можно наблюдать на этом курорте. Так, например, знаменитые минеральные воды из источников Мэтлока, кроме целебных, обладали и другими удивительными свойствами.
Любые предметы, помещенные в эту воду, заизвестковывались и с познавательной целью демонстрировались посетителям.
Перчатку мисс Олдридж либо давно уже вытащили из воды, либо она с течением времени превратилась в окаменелость. Но были там и другие чудеса. Хранитель источников охотно показал знаменитому сыну лорда Харгейта окаменевшие метлу, парик, а также птичье гнездо. Мисс Олдридж уговаривала Алистера пожертвовать своими перчатками, которые, по ее словам, представляли бы огромный интерес для туристов в последующие месяцы, а то и годы.
— Два года назад в феврале Мэтлок-Бат посетил не кто иной, как великий князь Николай, — сказала она Алистеру, когда они возвращались к гостиницу. — Как русскому, ему показалась целебной здешняя погода. А в прошлом году здесь побывали эрцгерцоги австрийские. Но они иностранцы. А вашим посещением хранитель будет хвастать до конца своих дней, и ваши перчатки будут демонстрировать посетителям с огромным благоговением. Когда распространится слух о том, что в Мэтлок-Бате имеются ваши перчатки, причем не одна, а целая пара, туристы сюда повалят валом, чтобы лицезреть эту священную реликвию.
Алистер взглянул на нее. Она улыбнулась, и глаза ее лукаво блеснули. Ему захотелось обнять ее и зацеловать до потери сознания.
— Это очень ценная пара перчаток, — сказал он с притворной печалью. — Мне никогда не удастся заменить их, и Кру меня ни за что не простит. Но если эта жертва будет способствовать развитию туризма, мне не следует роптать на судьбу.
— Уж будьте уверены, что любой бизнес, которому вы покровительствуете, в полной мере воспользуется этим, — сказала она. — Титулованных иностранцев в наши дни множество, словно мух, а вот такая героическая личность, как сын лорда Харгейта…
— Я не героическая личность, — заявил он притворно небрежным тоном. — Это вздор.
Она повернулась к нему.
— Это не вздор. Как вы можете так говорить? Они стояли на главной улице на виду и в пределах слышимости многочисленных любопытных прохожих. Алистер понимал, что ему следует отпустить мисс Олдридж и вернуться в гостиницу, но он не мог. Уж она-то, как никто другой, должна была понимать это.
Он вспомнил, как она говорила ему, что у него в любом случае было мало шансов выжить, согласился бы он или нет на ампутацию ноги. Но он не согласился и выжил. Однако отказался он из страха, а не потому что взвесил все шансы, и до сих пор не мог себе этого простить.
Его так называемый героизм был общественным достоянием, и с этой трудностью приходилось сталкиваться почти ежедневно. Это было как заноза, которая с течением времени впивается все глубже и глубже. Возможно, если бы кто-нибудь, кто был ему дорог, знал правду, ему было бы легче жить с этой мыслью. Ему хотелось рассказать ей все, но он не мог этого сделать. Тогда он расскажет ей хотя бы часть.
Он оглянулся вокруг, не увидел ни одного местечка, где они могли бы побыть вдвоем, не рискуя дать пищу слухам.
Видимо, догадавшись о его желании, она пришла ему на помощь.
— Не хотите ли полюбоваться видом на Мэтлок-Бат, открывающимся с холма? — спросила она, кивком указав на дорожку, ведущую на холмы Эйбрахама. — Это кратчайший путь, а вид оттуда открывается превосходный.
Когда они оказались вне пределов слышимости, Мирабель сказала:
— Не понимаю, почему вы каждую ночь видите во сне битву при Ватерлоо. Надо бы узнать рецепт поссета или сиропа, который избавил бы вас от кошмаров. Мой отец, например, считает, что следует принимать лауданум. Может быть, посоветоваться с аптекарем? И если эта битва перестанет преследовать вас во сне, вас больше не будет раздражать разговор на данную тему?
Его преследовала во сне не только битва, но об этом он умолчал. Ему не давала покоя мысль о ней.
— Меня раздражает, что из меня делают героя, — объяснил он. — Я долго мирился с этим, потому что не мог припомнить, что произошло в тот день. Мне приходилось полагаться на то, что говорили об этом другие. Теперь, когда я вспомнил, мне невыносимо думать, что у вас сложилось обо мне превратное мнение. Я высоко ценю ваши добрые чувства ко мне, как к герою, и готов сохранить их даже путем обмана.
Голубые глаза с недоверием уставились на него.
— О чем вы говорите? Какой обман? Есть живые свидетели вашего героизма.
— Другие делали то же самое и еще больше, — возразил он. — Ничего особенного я не совершил. Некоторые много лет прослужили под командованием Веллингтона. Вот они действительно проявляли чудеса героизма. Знай вы об их подвигах, поняли бы, насколько глупо возвести меня в ранг героя.
