Хелен Диксон - Падение мисс Кэмерон
Длинная карета, запряженная четверкой черных лошадей, потряхивающих головами с нарядными султанами, катила по улицам в скользящем свете фонарей, иногда проникая внутрь и освещая пассажиров. Слышно было, как дождь барабанит по крыше, но он не испортил настроение супругам. Стивен не сводил глаз с жены и продолжал мечтать. Эйфория нарастала с приближением к цели назначения.
Сегодня он появится с Дельфиной на балу впервые с тех пор, как вернулся из Испании. Сегодня как нельзя более подходящий случай, чтобы представить всем свою жену. Бал в Шевингтон-Хаус, красивом доме на Пикадилли, сегодня был устроен графом и графиней Даррингтон. И бал, несомненно, был событием года.
Стивен и сам не мог понять до конца причины своего восторженного состояния. Почему он так вдохновлен, так горд, что едет на бал с Дельфиной? Конечно, после двух лет брака было самое время появиться в свете с женой. Но дело не в этом. Он был очарован, околдован, она проникла в его сердце, в его кровь, а ее улыбка, одновременно невинная и искушенная, вводила его в исступление. В ней была совершенно неотразимая смесь скромности и чувственности, живой ум искрился в глазах, она была так прекрасна, что ему хотелось, чтобы весь мир увидел, каким сокровищем он обладает.
Карета остановилась у подъезда, и лакей, соскочив, открыл дверцу, потом, держа над господами большой зонт, проводил к портику.
Войдя, они были ослеплены светом многочисленных люстр и ярко горевших канделябров.
Когда их прибытие было громко объявлено, несколько человек с любопытством оглянулись, узнавая эту пару. Многие знали Дельфину еще по благотворительным делам, хотя она раньше редко посещала балы, а лорда Фитцуоринга не было видно два года. Супруги слышали, как их провожают шепотом. Лорд вел жену к парадной лестнице. Вид у него был гордый и подчеркнуто властный. Дельфина прислушалась к его совету и не забрала свои роскошные волосы в прическу, только перехватила их сзади лентой в тон платью. Поднявшись, они проследовали через анфиладу комнат, где уже накрывали столики для позднего ужина в полночь. Проходя мимо, Стивен взял с подноса, который держал в руках лакей в нарядной ливрее, два бокала красного вина и протянул один Дельфине.
— Для храбрости, — он усмехнулся, — может пригодиться.
Войдя в зал, они остановились у одной из колонн с бокалами в руках, наблюдая за кружившимися в центре танцующими. Супруги не замечали, что сами стали объектом повышенного внимания. Потому что сотни голов немедленно повернулись в их сторону. А вскоре мимо них потоком пошли люди, здороваясь, поздравляя, приглашая к себе. Восхищенные взгляды мужчин, устремленные на Дельфину, не остались незамеченными, и Стивен гордо выпрямился, прижимая к себе руку жены.
— Они так разглядывают меня, что становится неловко, — прошептала она, когда наконец их оставили в относительном покое. Она заметила ревнивые взгляды некоторых дам, брошенные на нее, и открытое восхищение в их глазах, когда они устремляли взгляды на Стивена, прикрываясь раскрытыми веерами; конечно, их притягивал этот статный красавец, от него так и исходила мужская сила и уверенность в себе.
Стивен огляделся и взглянул на поднятое к нему вопросительно лицо жены.
— Мне это не мешает, — сказал он снисходительно, — а тебя беспокоит?
— Не особенно, но быть предметом всеобщего внимания я не привыкла.
— Тогда потанцуем, пока к нам не начали снова приставать.
Они отдали свои бокалы лакею, и она положила руку ему на плечо, вспоминая, когда танцевала последний раз. Но он так уверенно повел ее, что она успокоилась, отдаваясь музыке и движениям. А он, обхватив тонкую талию жены, закружил ее в вальсе с такими же элегантностью и изяществом, с какими носил свой безупречный вечерний костюм.
Два часа спустя, протанцевав с мужем все вальсы и выпив шампанского больше, чем следовало, она почувствовала легкое головокружение и радостное возбуждение. Дельфина с несвойственным ей кокетством заглянула в синие глаза и встретила полный нежности взгляд Стивена. Потом он подхватил ее и снова закружил в танце, нежно прижимая к себе и пожирая взглядом. Кровь бросилась ему в голову от ее податливости, он с трудом сдерживался, чтобы не поцеловать ее в нежную ямочку на шее, хотелось увести ее отсюда, раздеть, ощутить шелковистость кожи своими губами. Она была так хороша сейчас, что он терял голову от безумного желания. Но его чувство стало более глубоким, в нем, кроме желания, появилось сознание, что она ему нужна, как никто никогда не был нужен в жизни.
— Я получил удовольствие от пикника, — нагнувшись к ней, тихо сказал он, — а что ты собираешься делать завтра?
— Я пока не думала об этом. Предложи что-нибудь, если у тебя есть идея.
Он любовался безупречным овалом лица, длинными ресницами, блеском глаз, и надежда все больше оживала в сердце. Он крепче сжал ее талию и склонился еще ниже:
— Как насчет продолжения сегодняшнего вечера, но только вдвоем — ты и я? Пусть это будет наша ночь до конца, до самого утра.
Она прекрасно его поняла, и дрожь ответного желания уже овладела ею, она знала, чего он ждет, и сама хотела того же. Но, решив его помучить, бросила на него интригующий взгляд из-под длинных ресниц и приняла невинный вид.
— О, конечно, мы можем сыграть в шахматы или в карты, на твой выбор. — И улыбнулась, увидев его выражение. — Учти, я хорошо играю и в то и в другое.
Он усмехнулся:
— Ах ты притворщица! Я не сомневаюсь нисколько, что ты поняла меня. И знаю, что ты хороша и в остальном, если память мне не изменяет.
— О чем ты? — Она отшатнулась в притворном ужасе.
— О, ты все понимаешь, и прекрасно.
Он крепче прижал ее к себе, так что между их телами не осталось ни малейшего просвета.
Да, она тоже все помнила. Его мускулистое обнаженное тело, в тот вечер в гостинице потрясшее ее воображение, его натиск, парализовавший ее волю, заглушивший слабые протесты. Синие неотразимые глаза, устремленные на нее с убеждением, что она будет ему принадлежать.
Искра уже пробежала между ними и воспламенила кровь, они забыли, что находятся посреди бальной залы и на них устремлены сотни глаз.
— Я хочу тебя немедленно, слышишь? — выдохнул он, погрузившись взглядом в бездонный омут потемневших глаз. — Идем отсюда.
Его слова прозвучали как приглашение к вечному блаженству. Разве могла она устоять? Ее охватила необыкновенная легкость. К чему притворство и дальнейшая игра?
Она остановилась и заглянула ему в глаза:
— Так чего мы ждем?
Получив долгожданное подтверждение, боясь, что дальше не сможет себя контролировать, он взял ее под руку и решительно повел к выходу. Через несколько минут они уже сидели в своей карете.
