Элизабет Чедвик - Сокровища короля
Мириэл не была уверена, что Герберт одобрил бы ее второе замужество. Он никогда не скрывал, что рассматривает Роберта Уиллоби как соперника в любви, и Мириэл старалась не давать ему повода для ревности. Теперь подозрения Герберта подтвердились. Она стала госпожой Уиллоби, хотя до сих пор и сама толком не понимала, как такое могло произойти. Однако что сделано, то сделано. Ее мучили сомнения, но сожаления она не испытывала.
На этот раз не было шумного ритуала у ложа новобрачных. Вдвоем с Робертом они покинули свадебный пир и отправились в его дом на другом берегу Трента, в Бригфорде. Мириэл куталась в теплый плащ, ибо дни становились короче и вечерами было уже холодно. Она сидела на гнедой кобыле за спиной Роберта и потому могла смотреть лишь вправо или влево, и странная мысль пришла ей на ум. Они направляются в одно место, а смотрят в разные стороны, вдруг подумала она и поежилась.
Выехав за городские ворота, они последовали тропой, ведущей через большое пастбище к мосту, за которым лежал Бригфорд. Позади, на образованной песчаником возвышенности, сиял, словно медь, в последних лучах заходящего солнца замок. Под ним простирался город – тростниковые и гонтовые крыши, застилаемые голубым дымом топящихся очагов. У Мириэл возникло искушение спрыгнуть с лошади и бегом возвратиться назад – в знакомый уют. Боже, зачем она здесь?
Словно почувствовав ее настроение, Роберт чуть развернулся в седле и накрыл ее руки своей ладонью.
– Что-то ты притихла, любовь моя. Мириэл выдавила улыбку.
– Яне привыкла ездить в заднем седле, – с запинкой ответила она.
Он внимательно посмотрел ей в лицо.
– Теперь уж недалеко, – ласково сказал он, сжимая в своей широкой ладони ее пальцы. – Скоро будем дома.
Мириэл сглотнула слюну и кивнула. Его подбадривающие слова не нашли отклика в ее душе. С приближением конечной цели их путешествия она нервничала все больше.
Роберт убрал руку и пришпорил кобылу. Через четверть мили он въехал во двор большого бревенчато-каркасного дома и натянул поводья. К ним подбежал слуга и взял под уздцы лошадь. Роберт снял Мириэл с седла, словно пушинку, и бесстрастно поцеловал ее в губы, затем схватил за руку и повел к дому – в той же манере, что его конюх вел в стойло лошадь.
Из открытой двери дома на улицу, где уже стемнело, падала дорожка света. Роберт подхватил Мириэл на руки и перенес через порог.
– Теперь ты моя, – победоносно провозгласил он, пинком захлопывая дверь. – Вся моя.
Услышав хозяйские нотки в его довольном голосе, Мириэл испытала тревогу, а при мысли о том, что она должна лечь с ним в постель, ей и вовсе стало дурно.
Для них были оставлены вино и еда – изысканный ужин: холодный пряный цыпленок, пшеничная каша с луком и бобы, заправленные растительным маслом и уксусом. На десерт им приготовили медовый творожный пирог и фруктовый компот из яблок и инжира. В ведре с ледяной колодезной водой охлаждалась бутыль вина. Мириэл взглянула на стол и поняла, что ни еда, ни проявленная забота не радуют ее.
– Боюсь, я не голодна, – с виноватой улыбкой призналась она.
– Этого не может быть. За свадебным столом ты не съела ни крошки. – Роберт взял с блюда ломтик пряного цыпленка, откусил половину, а остальное сунул в рот Мириэл. – Попробуй, как вкусно.
Мириэл думала, что подавится. Тонкий аромат быстро распространился во рту и проник в ноздри. Она не представляла, как проглотит этот кусочек, когда ей с трудом удается сдерживать рвоту.
Роберт взял из ведра бутыль с вином и наполнил два кубка.
– За нас, – провозгласил он, отхлебывая большой глоток.
Она проследила за мощным сокращением мышц на его шее, затем пригубила из своего кубка и с горем пополам проглотила вместе с вином кусочек цыпленка.
Роберт опустил кубок и взглянул на нее.
– В чем дело?
– Ни в чем. – Она попыталась улыбнуться, но все ее тело медленно коченело от страха.
– Неправда. – Он поставил вино на стол и обнял ее. – Ты дрожишь как осиновый лист, любовь моя. Неужели ты меня боишься?
Она посмотрела в глаза льва.
Могучего, неукротимого, опасного. Поздно. Она по собственной воле вошла в его логово, изображая из себя львицу, хотя на самом деле чувствовала себя испуганным ягненком.
– Я девственница, – прошептала она. Слова давались ей с трудом, потому что в горле образовался тугой комок. – Герберт ни разу не воспользовался своими супружескими правами в полной мере.
Роберт прищурился, но в его глазах не было недовольства. Губы изогнулись в чувственной улыбке. Он смерил ее взглядом с головы до ног.
– Значит, ты невинна.
Мириэл вскинула голову.
– Я знаю, что от меня требуется, – с вызовом заявила она, пряча свой страх за надменностью, но Роберт только еще шире заулыбался.
– Не думаю, – тихо произнес он, погладив ее по щеке.
Морщась, Мириэл безуспешно пыталась найти удобное положение в седле. Они с Робертом путешествовали уже второй день и сегодня находились в пути с рассвета, надеясь прибыть в Линкольн до наступления ночи.
Тряска в седле вызывала почти нестерпимую боль в ягодицах. Ныла поясница, в мышцах бедер ощущались спазматические рези. Ее второй муж был во всех отношениях человек крупный, энергичный и падкий до плотских наслаждений, которым он предавался с ненасытной алчностью и подолгу – один раз перед сном и один раз по пробуждении.
Мириэл искоса взглянула на мужа. Он ехал подле нее с беззаботным видом. В его жестких золотистых волосах и бороде искрилось солнце, на губах играла добродушная улыбка. Он заверил ее, что со временем она привыкнет к половому акту, который следует воспринимать не как мучительную обязанность, а как выражение любви, уважения и источник наслаждения, вопреки церковным учениям по поводу последнего.
К голосу церкви Мириэл никогда особенно не прислушивалась, но на основе собственных наблюдений и опыта заключила, что половой акт более необходим и приятен мужчинам, а женщинам он доставляет – в лучшем случае – одни неудобства. На обещанное удовольствие она не уповала. Ее страшила беременность, страшили роды. А ведь когда ребенок появится на свет, о нем нужно будет заботиться, он будет зависеть от нее и ее саму свяжет по рукам и ногам. Мириэл прикусила губу и нахмурилась. И страхи ее очень скоро станут реальностью, если Роберт и впредь будет так же регулярно пользоваться своими супружескими правами. Он не станет довольствоваться малым, как Герберт; таким образом можно удовлетворить лишь крошечную часть его плотских аппетитов. Роберт стремится к безраздельному обладанию, а безраздельное обладание в его понимании – это непременно проникновение в нее.
