Джуд Деверо - Бархатная клятва
Открылась дверь, но она не обратила на это внимания. Благородной даме редко удается побыть одной. Всегда по комнате взад-вперед снуют горничные. Но она вскрикнула, когда ее шеи коснулась мужская рука.
— Милорд Уолтер! — закричала она, торопливо оглядываясь по сторонам.
— Не бойтесь, — тихо произнес он, присаживаясь рядом с ней на кровать. — Мы одни. Я проследил за этим. Слуги знают, что наказание будет суровым, если они ослушаются.
Джудит забеспокоилась.
— Вы боитесь меня? — спросил он. — Не надо. Разве, вы не знаете, что я люблю вас? Я полюбил вас с того момента, когда впервые увидел. Я ждал, когда вы поравняетесь со мной по дороге к церкви. Рассказать вам, какой вы казались мне? — Он взял ее локон и накрутил на руку. — Вы вышли на солнце и своей красотой затмили свет. Ваше золотое платье, ваши золотистые глаза. — Он размотал локон и, положив его на ладонь, принялся перебирать пальцами. — Как же мне тогда хотелось дотронуться до этих восхитительных волос. И в тот момент я понял, что вы предназначены для меня. А вы вышли за другого! — с осуждением закончил он. Джудит испугалась, но не его самого и того, что он мог сделать с ней, а того, что потеряет, если он овладеет ею прямо сейчас. Она спрятала лицо в руках, притворившись, будто рыдает. — Миледи! Моя ненаглядная Джудит. Простите меня. Что я такого сделал? — встревожился он.
Она попыталась взять себя в руки.
— Именно я должна просить прощения. Просто эти мужчины…
— Мужчины — что? Вы можете рассказать мне. Я ваш друг.
— Действительно? — спросила она, поднимая на него молящий взор.
— Да, — прошептал Уолтер, пожирая ее взглядом.
— У меня никогда раньше не было друга-мужчины. Сначала мой отец, потом братья… Нет! Я не буду дурно говорить о них.
— И не надо, — попытался успокоить ее Уолтер, дотрагиваясь кончиками пальцев до ее руки. — Я хорошо их знал.
— И моего мужа? — яростно воскликнула Джудит.
Уолтер удивленно заморгал.
— Значит, он вам тоже неприятен? Это правда?
Она подняла на него глаза, и он увидел в них такую жгучую ненависть, что отшатнулся. Ему показалось, что этот взгляд предназначался ему, а не ее мужу.
— Все мужчины одинаковы! — гневно продолжала она, — Они хотят от женщины только одного, и если она не дает им этого, они берут силой. Знаете ли вы, как чувствует себя женщина, когда ее изнасиловали? — Нет, я… — смутился Уолтер.
— Мужчинам почти ничего не известно о более высоких материях — о музыке и искусстве. Как бы я хотела верить, что где-то на земле существует мужчина, который не будет лапать меня и что-то требовать.
Уолтер бросил на нее проницательный взгляд.
— А если бы вы нашли такого мужчину — как бы вы вознаградили его?
Джудит чарующе улыбнулась.
— Я любила бы его всем сердцем, — просто ответила она.
Он поднес ее руку к губам и нежно поцеловал.
Джудит опустила глаза.
— Я ловлю вас на слове, — проговорил он. — Потому что сделаю все, чтобы завоевать ваше сердце.
— Оно еще никому не принадлежало, — прошептала она.
Он отпустил ее руку и поднялся.
— Я оставляю вас, чтобы вы могли отдохнуть. Помните, я ваш друг и буду рядом, когда понадоблюсь вам.
Как только за ним закрылась дверь, в комнату проскользнула Джоан.
— Леди Джудит! Неужели?..
— Нет, ничего не случилось, — ответила она, откинувшись на спинку. — Я отговорила его от того, чего ему страшно хотелось.
— Отговорили? Вы, должно быть, сказали ему… Нет, не надо. Мне не нужно знать, как отговорить мужчину от желания заняться любовью. Что бы вы там ни сделали — вы достигли цели. Но сможете ли вы удержать его на расстоянии?
— Не знаю. Он считает меня трусливой простушкой, и я не представляю, как долго мне удастся поддерживать его в этом мнении. Я ненавижу себя, когда мне приходится так лгать! — Она резко повернулась к горничной. — Ты нашла то, о чем я тебя просила?
— Да, хотя это было не так-то легко.
— Ты будешь хорошо вознаграждена, когда мы отсюда выберемся, если выберемся. А теперь позови еще одну служанку и приготовьте мне ванну. Я должна смыть с себя прикосновения этого человека.
Джон Бассетт тяжело вышагивал по комнате. Носок его мягких сапог зацепился за что-то, выступавшее из-под циновки, и он со злостью наподдал это ногой. Говяжья кость, обглоданная и побелевшая, перелетев комнату, стукнулась о противоположную стену.
— Ну вот, теперь я превратился в горничную, — сердито процедил он: заперт, лишен свободы передвижения да еще в компании с женщиной, которая боится его как огня.
По правде сказать, она не виновата в том, что он здесь. Он повернулся и посмотрел на Элен, съежившуюся под одеялом возле жаровни. Он знал, что ее длинные юбки скрывали распухшую щиколотку, которую она не захотела показать дочери.
Внезапно гнев покинул Джона. Это ни к чему хорошему не приведет, если он допустит, чтобы злость разъедала ему душу.
— Я плохой собеседник, — сказал он, придвигая стул к жаровне. Элен затравленно взглянула на него. Джон знал, что представлял собой ее муж, и ему стало стыдно за то, что так испугал ее. — Я злюсь вовсе не на вас, а на вашу дочь. Как столь разумная и спокойная женщина, вроде вас, могла воспитать такую упрямую девчонку? Она собиралась спасти двоих пленников, теперь предстоит освобождать троих — и без единого помощника, за исключением этой горничной с горячей кровью. — Он повернулся и увидел, что Элен гордо улыбается. — Вы гордитесь такой дочерью? — изумился он.
— Да, горжусь. Она ничего не боится. И всегда в первую очередь думает о других.
— Ее следовало бы научить бояться, — возмущенно заключил Джон. — Страх иногда полезен.
— Если бы она была вашей дочерью, как бы вы ее воспитали?
— Я бы… — начал Джон. Очевидно, о битье лучше не говорить — он был уверен, что Роберт Риведун причинил этой женщине достаточно боли. Он улыбнулся. — Я сомневаюсь, что ее можно было бы чему-нибудь научить. Но если бы она была моей… — Его улыбка стала еще шире. — Я бы гордился ею, если бы она была моей дочерью. Хотя маловероятно, чтобы у такого уродца, как я, могла бы родиться подобная красавица.
— О, но вы совсем не уродливы, — зардевшись, запротестовала Элен.
Джон, который до сих пор толком так ни разу и не взглянул на Элен, внимательно посмотрел на нее. Впервые он увидел ее на свадьбе, и тогда она показалась ему непривлекательной и изможденной. Сейчас же он понял, что ошибался. Месяц без Роберта Риведуна пошел ей на пользу. Она уже не вздрагивала при каждом шорохе, ее щеки стали округляться. Хотя ее волосы были скрыты вдовьим чепцом, Джон заметил, что они рыжевато-каштановые, хотя и более темного оттенка, чем у дочери. И в ее глазах появились золотистые искорки.
