Дафна дю Морье - Дом на берегу
— Ты и в самом деле уверен, что тот, другой, все видел и заявил в полицию?
— Да, я заметил, как он побежал на ближайшую ферму. У них наверняка есть телефон.
— Дай Бог, чтобы ты оказался прав, — сказал он.
Какое-то время мы сидели, не говоря ни слова. Он непрестанно вздыхал и качал головой.
— Представляю, чего ты натерпелся. Чертовски неприятная история.
Я сунул руки в карманы пиджака, чтобы он не заметил, как они дрожат.
— Послушай, Билл. Я поднимусь в спальню, прилягу. И лучше если ни Вита, ни Диана не будут знать, что я вообще выходил из дому. Пусть это останется между нами. Все равно уже ничего не поделаешь. Так что забудь об этом.
— Хорошо, я ничего не скажу. Но я не смогу забыть того, что ты мне рассказал. И я буду следить за сообщениями по радио и в печати. Кстати, мы должны сразу же после завтрака уехать, иначе нам не успеть на рейс из Эксетера. Ничего, что я тебя бросаю?
— Конечно, — сказал я. — Жаль только, что я испортил тебе утро.
— Дорогой Дик, это мне жаль, я очень переживаю за тебя. Ну ладно, сейчас я вернусь в спальню и попытаюсь еще немного поспать. И ты тоже ложись, и знаешь, не надо вставать, чтобы попрощаться с нами. Потом можешь сослаться на похмелье. — Он улыбнулся и протянул мне руку. — Мы провели вчера восхитительный день, — сказал он, — громадное спасибо тебе за все. Надеюсь, больше не произойдет ничего такого, что могло бы омрачить ваш отпуск. Я напишу вам из Ирландии.
— Спасибо, Билл, — сказал я. — Большое спасибо.
Я поднялся наверх, разделся в гардеробной, затем минут пять стоял над унитазом — меня рвало. Очевидно, я разбудил Виту. Из спальни донесся ее голос:
— Это ты? — спросила она. — Что с тобой?
— Не надо мне было мешать мускат с виски, — сказал я. — Извини, меня валит с ног. Я прилягу здесь на тахте. Спи, еще только полседьмого.
Я закрыл дверь гардеробной и рухнул на тахту. Я окончательно вернулся в нынешний мир, но одному Богу известно, надолго ли. Было ясно: как только Билл и Диана уедут, я должен немедленно связаться с Магнусом.
Подсознательное и вправду занятная штука. Я был всерьез обеспокоен полной путаницей в голове — ведь из-за этого я чуть было не выболтал Биллу всю подноготную о самом эксперименте. Однако стоило мне лечь и закрыть глаза, как я тут же погрузился в сон, и снилось мне что-то очень странное — совсем не Бодруган и его страшный конец, а крикетный матч в Стоунихерсте, когда один игрок, получив удар мячом по голове, спустя сутки умер от кровоизлияния в мозг. Я не вспоминал об этом происшествии по меньшей мере лет двадцать пять.
Я проснулся в начале десятого, с ясной, свежей головой, но с отвратительным ощущением похмелья; мой правый глаз еще больше налился кровью. Я принял ванну, побрился; за стеной слышался шум — наши гости готовились к отъезду. Я подождал, пока Билл и Диана спустятся на первый этаж, затем набрал номер Магнуса. Неудача. Его не оказалось дома. Тогда позвонил его секретарше, в университет, и попросил ее передать Магнусу, что мне хотелось бы срочно с ним поговорить, но пусть он не перезванивает, лучше я сам с ним свяжусь. Затем я высунулся в окно, выходившее во внутренний дворик, и крикнул Тедди, чтобы он принес мне чашку кофе. Я решил появиться в холле и пожелать нашим гостям счастливого пути ровно за пять минут до их отъезда, и ни минутой раньше.
— Что у тебя с глазом? С кровати упал? — спросил мой старший пасынок, когда принес мне кофе.
— Нет, — ответил я, — наверно, продуло в понедельник.
— И поднялся ты рано, — сказал он. — Я слышал, как ты разговаривал на кухне с Биллом.
— Да, захотелось выпить чаю. Вчера вечером мы с ним немного перебрали.
— Так бы сразу и говорил. Вот оттого-то и глаз красный, и все прожилки видны, а ветер тут ни при чем, — сказал он, и чем-то вдруг так напомнил мне свою мать в минуты ее наивысшей прозорливости, что я не выдержал и отвернулся. И тут же меня осенило, что его комната находится прямо над кухней, и в принципе он мог подслушать наш разговор.
— Кстати, — спросил я, прежде чем он ушел, — о чем же, по-твоему, мы с Биллом говорили?
— А я откуда знаю? — ответил он. — Ты думаешь, я стану пол разбирать, чтобы послушать, про что вы там внизу говорите?
Нет, решил я, поразмыслив, навряд ли; а вот его мать вполне могла бы, если бы услышала, как ее муж разговаривает с гостем в шесть утра.
Я закончил одеваться, допил кофе и появился на лестничной площадке как раз вовремя, чтобы помочь Биллу спустить вниз чемоданы. Он поздоровался со мной с заговорщицким видом — женщины были внизу в холле — и шепнул:
— Удалось вздремнуть?
— Да, я в полном порядке.
Он уставился на мой глаз.
— Знаю, знаю, — сказал я, дотрагиваясь до глаза, — но объяснить не могу. Не исключено, что виновато виски. Кстати, — добавил я, — Тедди слышал, как мы разговаривали сегодня утром.
— Знаю. Он при мне говорил об этом Вите. Все в порядке. Не беспокойся.
Он похлопал меня по плечу, и мы поволокли вниз тяжелые чемоданы.
— Боже! — вскрикнула Вита. — Что ты сделал со своим глазом?
— Аллергия на виски с омаром, — сказал я. — Бывает. У некоторых это вызывает именно такую реакцию.
Обе женщины упорно хотели осмотреть мой глаз и советовали разные средства: от ромашковой примочки до пенициллиновой мази.
— Нет, тут дело не в виски, — сказала Диана. — Я не хотела говорить, но я еще вчера обратила на это внимание, сразу, как мы приехали. Я тогда подумала: «Что у Дика с глазом?»
— А мне ты ничего не сказала, — заметила Вита.
Пора было кончать с этим. Я обнял их обеих за плечи и подтолкнул к дверям.
— Вы бы лучше на себя посмотрели — по-моему, ни одна из вас на королеву красоты сегодня не тянет, — сказал я. — А проснулся я ни свет ни заря вовсе не из-за виски, а из-за Виты — так храпеть! И все, ни слова больше!
Потом Билл заставил всех расположиться на ступеньках лестницы, чтобы сфотографироваться на память, и когда они, наконец, укатили, было почти половина одиннадцатого. Напоследок Билл снова заговорщицки пожал мне руку.
— Надеюсь, в Ирландии нам тоже повезет с погодой, — сказал он. — Я буду следить за сообщениями радио и газет, чтобы знать, как дела здесь, в Корнуолле.
Он взглянул на меня и чуть заметно кивнул, давая понять, что мимо его глаз и ушей не проскочит и малейшее упоминание об этом подлом убийстве.
— Посылайте нам открытки, — крикнула Вита. — Жаль, что мы не едем с вами.
— Еще не все потеряно — как только тебе здесь наскучит, можешь к ним присоединиться, — сказал я.
Вероятно, это было не самое удачное замечание, и когда мы перестали махать руками и повернули назад к дому, Вита задумчиво сказала:
