Алина Знаменская - Рябиновый мед. Августина. Часть 3, 4. Человек на коне. Страшные сны
– Я учту, – с непонятным выражением произнес инспектор. – Но может, вы упустили свой шанс? Вам, вероятно, предлагали неплохую компенсацию?
– Я не подхожу для такого рода дел. У меня имеется существенный недостаток.
– Какой же?
– Я верю в Бога.
– Ну и что? Что-то я не припомню среди заповедей «не доноси на ближнего». Или есть?
– Не лжесвидетельствуй.
– Ясно, – кивнул он. – Лично мне про вас, Августина Тихоновна, уже кое-что ясно.
Он отправил в рот оставшиеся в горсти ягоды, развернулся и похромал по дорожке в сторону замка. Пройдя несколько шагов, остановился, обернулся и крикнул:
– Искренне рад знакомству с вами!
И у нее в ушах до вечера звучала эта фраза. Что она значит? Есть ли в ней второй смысл? Конечно, есть.
Она представила, как за ней приезжают двое в шинелях, как в крошечной комнатке флигеля все переворачивают вверх дном, как плачет перепуганный Владик. Как ее уводят в неизвестность, а ребенка повариха за руку отводит в «Красные зори». И он, получив клеймо сына врага народа, растет изгоем. Она должна чем-то обезопасить себя. Сделать все, что от нее зависит.
Она пришла домой, разделась у печки, повесила сушиться одежду. Сын спал, укрывшись ее шерстяным платком.
Достала из-под кровати ящик, в котором хранились семейные реликвии – открытка, написанная рукой матери, бабушкина дарственная на дом, альбом с фотографиями.
Дрожащей рукой она выдвинула печную заслонку, в которой еще не успели прогореть дрова. Зажав себя в кулак, бросила в огонь последнюю память о матери и бабушке. Раскрыла альбом. На первой странице вставленная уголками в картон фотография – парадное крыльцо большого дома Сычевых. У крыльца выстроились они все – Анна, Эмили, Грета – в белых платьях и кружевных шляпках с полями, Петер в матроске. Ему здесь не больше восьми. Среди детей – строгая и немного холодная фрау Марта. Сбоку они с отцом. Она – в синем платье, волосы собраны в косу. На снимке платье выглядит серым. Отец – серьезный, в картузе, неизменной сатиновой рубахе-косоворотке и сапогах. А рядом с отцом – Богдан Аполлонович в мундире.
Впереди, завершая композицию, вальяжно разлегся благородный Север.
Она очень хорошо помнит тот день, когда пришел фотограф. Был август, воскресенье, листья берез за забором уже пожелтели, и в воздухе плавали легкие паутинки. Пахло кострами – на огородах жгли ботву. Фотограф – веселый дядька из Заучья – расставлял во дворе свою треногу, рассказывал отцу неприличный анекдот и не понимал, отчего тот не смеется.
Девочек перед этим тщательно нарядили, заставили вычистить ботинки. А на парадном мундире исправника Ася сама начистила пуговицы до блеска.
Всякий раз, когда она смотрела на эту фотографию, сладко и больно щемило в груди и хотелось плакать. Разве она сможет бросить в огонь этот дорогой сердцу снимок? Это все равно что отказаться от своего детства – самой лучшей, самой главной части жизни.
Но и оставить ее рискованно – исправник при всем параде, служащий царской полиции, расстрелянный красными участник белогвардейского мятежа…
«Богдан Аполлонович простит меня, – подумала Ася. – Он на небесах, и ему ничем уже не сможет повредить то, что я сейчас сделаю».
Она взяла ножницы и ровно отрезала исправника. Снимок теперь получился слегка куцым, и у плеча отца, если приглядеться, можно было разглядеть лишь краешек чужого погона с золотым позументом.
Августина тут же почувствовала такую горечь, будто у нее отняли что-то дорогое. Слезы заставляли горло судорожно сжиматься. Но она не позволила себе углубляться в чувства. Вернула фотографию в альбом, а клочок с исправником бросила в печь.
В конце недели объявили педсовет. Августина, по своему обыкновению, устроилась позади других, чтобы не лезть на глаза. Тамара Павловна выглядела взволнованной – заседание еще не началось, а она уже нервничала.
– Товарищи педагоги, сегодняшнее совещание начнет представитель районного отдела образования товарищ Оришко Павел Юрьевич.
Сказав свое вступительное слово, она села в первый ряд.
– Я, товарищи, к вам с необычной миссией прибыл, – начал инспектор. – У вас в коллективе, грубо выражаясь, сложилось безвластие…
– Ну я в какой-то мере… – начала было Слепцова, но под взглядом Капитана Флинта стушевалась и стихла.
– Так вот, я послан к вам из района, чтобы поправить это дело. Предлагаю провести выборы. – И цепким взглядом окинул собравшихся.
– Как – выборы? – забеспокоилась Тамара Павловна. – Зачем же выборы? Как это возможно?
– В советском обществе возможно все, – ответил инспектор, и Августина про себя подумала: вот уж действительно…
И невозмутимо продолжил:
– Какие будут предложения?
Что тут началось! Пионервожатая выступила в защиту Тамары Павловны, ее поддержала бессловесная воспитательница Зиночка, но физкультурник вдруг решительно запротестовал и заявил, что директор в детском доме должен быть другой.
– Более дальновидный, что ли… – попытался он пояснее выразиться.
– Чем же я вас, Федор Николаич, не устраиваю? – вдруг взвилась Слепцова. – Вроде снисходительно к вам относилась всегда. На многое закрывала глаза.
– А мне снисхождения не требуется, – возразил физкультурник. – Я не девица какая-нибудь. «Красным зорям» нужен твердый руководитель. А то наши детки скоро нас тут всех перестреляют…
– Зачем же вы так о детях?
– Затем. Осенью парни из второго отряда в колхозный курятник залезли? Залезли. Курятины налопались и в замок заявились после отбоя. А потому что знают, Тамара Павловна, что вы им слова не скажете. А мы потом вынуждены были из детдомовского хозяйства колхозу кур возвращать. А парням что? Как воровали, так и воруют. Вы только на словах карцером грозитесь.
– А вы-то сами, Федор Николаич! Вы-то что молчали?
– Мое дело маленькое, я не директор. Рыба гниет с головы.
Неожиданно физкультурника поддержали. Зашумели, как обычно, начали высказываться. Реплики посыпались посмелее, вот-вот совет превратится в обычный базар.
Но на верхней точке этого перерастания инспектор впился глазами в физкультурника и ловко задал провокационный вопрос:
– Вы лично кого предлагаете?
– Я лично предлагаю товарища Вознесенскую.
И все разом обернулись на нее. Она почувствовала, что бледнеет. В эту минуту встретилась глазами с инспектором и поймала на его лице давешнюю усмешечку.
– Аргументируйте, – предложил он физкультурнику.
– Августина Тихоновна – грамотный человек. Педагоги ее уважают, дети тоже. В конце концов, она всегда находит правильные решения в спорных ситуациях.
– Я тоже за нее, – поддержала Тучкова. – Она сможет.
