Хелен Хамфриз - Путешествие безумцев
– Держи руки в стороны, – говорит она, и он поднимает руки так, чтобы горящие крылья не касались ее одежды.
Ощупью через дым они пробираются по коридору к спальне Изабель. На этот край дома огонь еще не добрался, он бушевал где-то внизу, пробиваясь вверх сквозь межэтажное перекрытие. Спальня уже вся в дыму, но окно оказывается открыто. Оставив мальчика возле двери, она бросается к постели Изабель, выдергивает матрас и перебрасывает его через подоконник – кувыркаясь в воздухе, матрас полетел вниз. Перья на крыльях мальчика уже горели, но нет времени ни снимать их, ни пытаться потушить. Энни подхватывает мальчика под мышки и ставит на подоконник.
– Слава богу, я тебя нашла, – говорит она. – А теперь лети.
С этими словами она легонько подталкивает его.
Перегнувшись через подоконник, она следит за его полетом.
Майкл и Коннор, подумала она. Если бы от нее зависело спасти им жизнь, она сделала бы это так же, как сейчас. Если бы в ее силах было воскресить их, она сделала бы это, как сейчас, когда она стащила этого маленького ангела, который почти было уже вознесся на небо, с небес на землю. Почувствовав легкую щекотку, Энни посмотрела вниз и увидела, что это горит край ее плаща.
Эльдон попытался пройти в центральную часть здания, но анфилада комнат, соединяющая ее с библиотекой, была уже так задымлена, что ему пришлось двигаться на ощупь. Дым разъедал ему глаза. Впервые он осознал, как хорошо знает этот дом – особенности каждого порожка, каждую трещину в штукатурке. Ему ничего не стоит обойти на ощупь весь этот дом, определяя свое местоположение по малоприметным, но характерным деталям. «Инстинкт исследователя», – подумал он. Будь он исследователем, он бы мерил расстояние точно так же – от прикосновения до прикосновения, от дерева до дерева, от камня до камня.
Главная лестница пылала, и подняться по ней было уже невозможно. Эльдон бессильно опустился на нижнюю ступеньку – надо снова возвращаться в кухню и попробовать заднюю лестницу, может быть, этот путь еще открыт. Но дышать он уже почти не мог, голова его раскалывалась от боли. Да и торопиться ему некуда – все, кто еще оставался в доме и кого он шел спасать, скорее всего, сами давно уже вышли наружу. Так что все в порядке. Он сделал все, что в его силах. Он пытался спасти членов экспедиции. Он поступил мужественно.
Этот путь был неблизким, но наконец-то он прибыл домой.
Эльдон облегченно вытянул ноги. Дым, который он вдыхал, исходил уже от его собственного тлеющего тела, но вместо жара он сейчас чувствовал холод – как тогда, когда они с Энни вышли на поиски экспедиции Франклина.
Пепел с верхнего этажа сыпался ему на голову мелкими хлопьями, словно черный снег.
Закончив процесс проявки, Изабель закрыла дверь погреба и выбралась наружу.
К этому времени пожар бушевал уже вовсю: дым валил от крыши и изо всех окон густым черным облаком, с громким треском лопалась черепица, в воздух, словно фейерверки, взлетали снопы искр… «Что это? Чей это дом?» – подумала Изабель так отстраненно, словно набрела во время прогулки в лесу на какие-то загадочные, незнакомые руины.
Внизу суетились какие-то люди с ведрами, было видно кухарку и Тэсс, сидящих рядом друг с другом возле кустов на голой земле.
– Смотрите! – вдруг раздался чей-то крик, и люди с ведрами замерли, задрав головы кверху.
Из одного из верхних окон вылетела огненная полоса. Это был мальчик с огненными крыльями.
Ангел. Он то ли плыл в воздухе, как видение, то ли камнем падал на землю – и шлейф дыма и огня тянулся от его крыльев. «Вот прекрасный кадр! – подумала Изабель. – Как жаль упустить такое мгновение…»
Карта мира
Изабель стояла на дымящейся куче камней. От того, что совсем недавно было ее домом, остались голые закопченные стены и груды дымящегося щебня. Впрочем, библиотека и кухня уцелели – огонь удалось отсечь от пристроек. Изабель подошла к месту, где до пожара находилась главная лестница. Под носком ее ботинка блеснуло что-то, показавшееся ей знакомым. То была почерневшая от огня пластинка негатива, с которой на нее пристально смотрела Энни Фелан, запечатленная в виде аллегории Любви.
Кто-то окликнул ее по имени, и звук этого-голоса донесся словно издалека. Люди с фермы Брук, помогавшие тушить пожар, жестами зачем-то звали ее в библиотеку.
Эльдона положили на стол в библиотеке, так как это было самое приличное из уцелевших помещений, где его можно было бы его оставить, пока не прибудет врач и не произведет формальный осмотр.
Изабель молча рассматривала останки мужа. Большая часть его одежды полностью сгорела, отсутствовали также волосы и борода. Спасибо, что кто-то из добровольных пожарных позаботился прикрыть ему глаза. Тело издавало сильный и едкий запах горелого мяса, который, как навязчивый призрак, преследовал Изабель еще многие месяцы спустя.
Ногти на пальцах рук Эльдона были сорваны. «Это потому, что он пытался выползти наружу, – объяснил один из людей с фермы Брук. – Мы нашли его в одном из помещений недалеко от кухни. Он полз туда, пытаясь выбраться из огня этим путем».
Кухарка не могла простить себе, что отпустила его.
– Я уже держала его за руку, но он вырвался, – сказала она Изабель. – Мне надо было, не раздумывая, скорее тащить его наружу.
Дотронуться до кожи трупа, черной и пузырчатой, словно застывшая смола, Изабель не могла, это было выше ее сил. Пусть лучше она останется в ее памяти живой, молодой и свежей, как в те незапамятно далекие годы.
Должно быть, ему было очень больно и страшно. Может быть, перед смертью он звал ее. «Если бы я была там, я бы пошла за ним в огонь», – мысленно сказала она самой себе, понимая, что это неправда.
– Прости меня, – вслух сказала она Эльдону. Последние годы они удалялись друг от друга медленно, но верно, словно расходящиеся континенты Старого и Нового Света. Сначала они хотели верить, что любят друг друга. Они прожили вместе многие годы, похоронили троих детей. На каждом из их маленьких надгробий было изображение ангельского крыла. На одном надгробии было написано: «Младенец сын Эльдона и Изабель Дашелл». На другом: «Младенец дочь тех же родителей». А на надгробии Роз: «Наше дитя, слишком быстро призванное на небеса».
Какой-никакой, он был для нее опорой и прибежищем – теперь она ясно чувствовала это всей своей плотью. Теперь он ушел и забрал с собой все их совместное прошлое, и она осталась одна на дымящихся руинах собственной жизни. Что значит теперь для нее память о нем, этот груз, которым она не умеет распорядиться? Будет ли кто-то другой знать ее так же близко и хорошо, как он? Но пока она помнит Эльдона, этого не случится. Можно ли это считать любовью? Может быть, краткие, но бесчисленные мгновения близости душ, собранные, как маленькие искорки, вместе, не уступят яркостью вспышке безумной страсти?
