Сьюзен Джонсон - Нежнее шелка
Подойдя к Хью, она протянула руку.
— Как приятно снова тебя увидеть, Хью, дорогой, — прошептала она страстным и низким голосом, словно и не бросила его ради какого-то янки, словно ее уход не сыграл роковую роль в том, что он потерял плантацию, словно она не надула его так ловко.
— Здравствуй, Люсинда. Мир тесен.
— Надеюсь, ты больше не сердишься на меня, дорогой, — сказала она, мило надув губки и хлопая невинными, как у ребенка, глазами. — Во время войны царили хаос и неразбериха. Ну, ты понимаешь, ведь правда, почему мне пришлось так поступить с тобой.
— Прекрасно понимаю.
Она улыбнулась, пропустив мимо ушей сарказм в его голосе.
— Я знала, что не осудишь. Ты всегда был такой милый, — ворковала она. — Ведь мы с тобой всегда хорошо ладили, верно? — Сексуальный призыв в ее голосе медово-сладкий, непристойный для замужней дамы пылкий взгляд.
Не понимая, нервирует или интригует его этот зазывный взор, Хью насторожился:
— А где твой муж?
— Он развлекается совсем в других местах, — беззаботно ответила она. — У банкиров свои забавы.
Он понятия не имел, на что она намекает, но это не имеет значения, поскольку она явно предлагала нечто большее, чем дружбу. Он чуть было не спросил: «Ты счастлива?» Но он слишком долго заливал бренди свою обиду из-за ее замужества, чтобы оставаться наивным идиотом. Поэтому он ограничился вопросом:
— Ты не знакома с принцессой Отари? — И, взяв Тама. за руку, вывел ее вперед. — Принцесса, позвольте познакомить вас с Люсиндой… не помню фамилии твоего мужа…
— Берк-Тодман.
— А-а… Люсинда Берк-Тодман, познакомьтесь с принцессой Отари.
— Она говорит по-английски? — Обратив свой вопрос к Хью, словно Тама была глухой, Люсинда окинула принцессу надменным взглядом.
— Говорю. Рада познакомиться.
— Господи! — Голубые глаза Люсинды раскрылись с театральным удивлением при звуках отрывистого английского Тама. — Интересно, где это вы изучали английский?
— С преподавателем.
— Как мило. — Люсинда улыбнулась Хью ослепительной улыбкой. — Какая она умница, Хью. Это твоя протеже? — лукаво осведомилась она, без обиняков придав слову «протеже» определенный смысл.
— Мы хорошие друзья, — отрекомендовал он. — Принцессе не нужны наставники. Она вполне самостоятельна. Люсинда — моя бывшая жена, — сказал он, тем самым давая понять Тама, что Люсинда явилась из его прошлого. — Я не видел ее сто лет, — добавил для пущей убедительности.
— Но у нас с тобой был прекрасный брак в течение нескольких лет. Разве не так, Хью, милый? Мы были неразлучны. — Даже самому бестолковому станет ясно, что она подразумевает под словом «неразлучны». — Ты помнишь, как нас обычно называли? Держу пари, не забыл… — прошептала она, приблизившись так, что ее пышный бюст буквально уперся в его торс. — Влюбленные из Персикового штата…
— Это было давно, — мрачно отозвался он. Но воспоминания нахлынули на него потоком, воспоминания о молодой любви и пылких ласках, о том, что они всегда знали, что в один прекрасный день поженятся.
— Я все еще много думаю о нас, — шепнула она.
— Вряд ли твоему мужу это понравится.
— Ах, да какое мне дело… Янки — это совсем другая порода, Хью. Они не такие, как мы.
— Быть может, тебе стоило подумать об этом до того, как выйти за него замуж.
Она скривила гримаску.
— Не брани меня, милый, за то, что я поступила так, как должна поступать леди, чтобы выжить. Ты не понимаешь, как это было ужасно — ни еды, ни денег, фронт все ближе с каждым днем. Это было ужасно. — Она подняла лицо, чтобы он мог видеть, что глаза ее полны слез. — Я понятия не имела, где ты, жив ли. Что же мне было делать? — Одинокая слезинка выкатилась из ее глаза и скользнула по щеке. — Прости меня, — прошептала она. — Я не ищу сочувствия. Твоего сочувствия я не заслуживаю.
Если она притворялась, у нее это получилось лучше, чем раньше; если же нет… Он почувствовал, что годы понеслись вскачь, и он оказался дома, где в воздухе стоит запах жасмина, где зной летнего дня сменяют вечерние сумерки, и Люсинда бежит к нему, и первые звезды мерцают в небе… Они встречались в беседке у реки. Слишком молодые в те дни, чтобы пожениться, они встречались тайком и предавались любви со страстной, пылкой настойчивостью юности…
Вклиниваясь в его короткие мечты и возвращая его к реальной жизни, прозвенел звонок, предвещавший о конце антракта. Шумная толпа суетливо поспешила в зал.
— Оправдания твои ни к чему, — сказал он спокойно, хотя никакого спокойствия не ощущал. — Война все изменила. — Он предложил руку Тама и улыбнулся Люсинде. — Сейчас начнется второй акт. Приятно было повидаться. — И, поклонившись, пошел к лестнице.
— Вы можете сесть рядом с вашей женой, — предложила ему Тама.
— Бывшей женой. Благодарю вас, нет.
— Она, кажется, пыталась исправить свою ошибку и загладить вину. Она несчастлива со своим вторым мужем?
— Не знаю и не интересуюсь. — Он улыбнулся. — С Люсиндой никогда нельзя понять, что правда, а что ложь.
— Понятно, — вежливо сказала Тама вместо того, чтобы произнести: «Значит, ваша бывшая жена — лгунья».
— А прошлое давно прошло. Оно не может вернуться.
— А вам хотелось бы?
Он молчал не более секунды.
— Нет. На самом деле нет.
— Мне нравится, как мы сегодня развлекаемся, Хью-сан, — проговорила она, вежливо переходя к банальностям. Тама прекрасно сознавала, что ему самому решать, останется его бывшая жена в прошлом или нет, в то время как ее миссия — продолжить дело отца — исключает какие-либо окольные пути. — Замечательно, что можно опять посмеяться, — с приятностью в голосе сказала она.
Он усмехнулся:
— И не думать ни о чем, кроме как о нелепости опереточных персонажей.
— Как славно ни о чем не думать. Мне кажется, что это… расслабляет.
— Ты права, дорогая. — Он чувствовал себя лучше, более уверенно. Обращение «дорогая» уже не щипало ему язык, не резало его слух, и он больше не сомневался, кто именно его дорогая.
Глава 32
Ночью он проснулся после того, как Тама уснула, и лежал, раздумывая о том, что делает Люсинда. Лежит ли она в постели с мужем? Лежит ли с кем-то другим? Думает ли о нем?
Стараясь не шуметь, он встал, налил себе выпить и сел у затухающего огня. Похоже, ее брак далек от совершенства. Заботит ли его это? И если да, то как сильно? После стольких размышлений о том, что могло бы быть, она оказалась здесь — такая же обольстительная, как всегда… и, очевидно, доступная, если только он не ошибся в ее сексуальных сигналах. А ошибиться он вряд ли мог, зная ее когда-то так хорошо.
Итак, он собирается что-то делать?
