Линда Миллер - Укрощение Шарлотты (Гаремные страсти)
Почувствовав себя чистым, он оделся во все свежее и прямиком направился к Шарлотте.
Дверь оказалась запертой, и, хотя это было лишь естественным поступком для женщины, находившейся на корабле, полном мужчин, Патрик почувствовал раздражение. Он сжал руку в кулак и так застучал в дверь, что та заходила ходуном.
Наконец капитан услышал, как в каюте что-то с грохотом упало, и дверь наконец приоткрылась. Шарлотта выглянула в щелку.
— Патрик? — Она выглядела столь ошеломленной, словно по меньшей мере повстречалась с призраком Авраама Линкольна. — Ч-что случилось?
Он пошире открыл дверь, перешагивая через порог и не спуская с нее глаз. Она была одета в одну из его рубашек вместо пеньюара, а ее локоны цвета кленовой патоки свободно рассыпались по плечам. В широко распахнутых золотистых глазах читались тревога, но в то же время и глубоко скрытый триумф, не ускользнувший от его внимательного взгляда.
Патрик не смог рассказать ей про крысу и про возможную опасность, нависшую над кораблем, — ведь даже Кохран еще не уверен, что это чума.
— Мне не хватает тебя, — грубо признался он, и это была истинная правда.
О, сколько раз он проклинал свою глупую затею с «разводом», особенно в глухие ночные часы, когда ворочался без сна, грезя о тех сладостных минутах, которые мог пережить лишь с Шарлоттой.
— Мне тоже тебя не хватает, — отвечала она, скрестив руки и склонив голову набок, — но…
— Позволь мне побыть с тобой, — прервал он. Перед ним невольно вставали картины эпидемии чумы, виденной им когда-то, и многочисленных тропических болезней, тысячами уносивших людские жизни. Видимо, что-то отразилось и на его лице, так как Шарлотта не заставила себя упрашивать. Она просто взяла его за руку и подвела к кровати.
— Ты выглядишь расстроенным, Патрик, — мягко сказала она. — Что могло так тебя напугать?
Патрик привлек ее к себе и на мгновение прижался всем телом, закрыв глаза от нахлынувших чувств. Нет, он не мог сказать ей всю правду. Не сейчас. Он лишь произнес:
— Шарлотта!
Лишь через несколько минут он скинул с себя одежду и скользнул под простыни. Шарлотта тут же последовала за ним. Казалось, даже само ее сердце бьется в унисон с его собственным.
— Ты нужна мне, — наконец решился он произнести, внутренне готовый к отказу и новым упрекам. Но вместо этого он почувствовал, как рука Шарлотты ласкает тугие мышцы его живота, опускаясь все ниже, ниже, пока ее сильные, но ласковые пальцы не охватили его плоть.
Патрик застонал от волны наслаждения, мгновенно растекшейся по его жилам, подобно стремительному разливу рек на Диком Западе. Он нашел ее сосок и на минуту припал к нему губами.
— Я предупреждаю тебя, Шарлотта, — еле внятно прошептал он. — Если ты решила подшутить надо мной, лучше остановись теперь же.
В ответ она промурлыкала:
— Что бы ни беспокоило тебя сегодня, я постараюсь помочь забыть об этом.
И она добилась своего.
Совершая утренний туалет, Шарлотта тихонько напевала про себя, вызывая в памяти некоторые подвиги, на которые сумела вчера побудить Патрика. При этом она тоже с избытком сумела насладиться его ласками, так что впервые за две недели этой ночью ее не мучили кошмары.
Она, как обычно, позавтракала в каюте, а потом, прихватив альбом для эскизов, поднялась на палубу. Яркое солнце сияло на голубом небе, а поверхность воды была неподвижна, как лед, так как стоял полный штиль. Напряженная тишина навалилась на судно, словно невидимое покрывало, и, подняв голову, Шарлотта увидала безжизненно повисшие паруса.
— Мы заштилевали, — сообщил Типпер Дун, пробегавший мимо с ведром воды. — А еще тут кругом дохлые крысы. Вам бы лучше вернуться в свою каюту и посидеть там, миссис Треваррен.
— Что это значит — кругом дохлые крысы? — вцепилась Шарлотта в стюарда, желая знать обо всем, что творится на корабле.
Мальчишка застыл, натолкнувшись на ее взгляд, как на какое-то препятствие. Мрачное выражение его лица странным образом не вязалось с прелестью наступившего тихого утра.
— Это какая-то зараза, мэм, — покорно отвечал он. — Первыми ее подцепили крысы, но слишком велик риск, что они успели заразить ею и нас, людей.
— Боже правый! — выдохнула испуганно Шарлотта, невольно отшатнувшись и прикрывая руками свой живот, словно это могло помочь ее ребенку. — Но можно же что-то предпринять?!
— Ду-ун! — раздался нетерпеливый голос с другого конца палубы.
— Вы бы поскорее укрылись в каюте, мэм, заторопился Типпер. — Это самое лучшее, что вы можете предпринять.
Шарлотта немедленно отправилась на поиски Патрика. Он стоял на корме, изучая горизонт с помощью подзорной трубы, оправленной в медь.
Было заметно, что он почувствовал ее приближение, но ей пришлось подождать, пока он соизволил заговорить с нею.
— Если ты явилась сюда в надежде на продолжение вчерашних развлечений, то тебя ждет разочарование, — грубо одернул он ее, подкрепляя слова холодным взглядом.
— К черту вчерашнюю ночь! — возмутилась Шарлотта. — Посмотри мне в глаза!
— Ах вот оно в чем дело, — обреченно вздохнул Патрик. — Ты уже разнюхала про крыс.
— Что сие означает? — Шарлотту переполнял ужас, ибо теперь ей было ясно, о чем предупреждали ночные кошмары последних недель.
— Они заражены. Прошлой ночью Кохран наткнулся на первую, она уже успела размазать по палубе свои кишки и издохнуть. А сегодняшним утром матросы обнаружили множество тварей в таком же состоянии.
— Значит, будет эпидемия. — Чтобы не упасть, Шарлотте пришлось покрепче ухватиться за снасти.
— Наверняка, — мрачно подтвердил Патрик. Он ни разу даже не прикоснулся к ней, а она так хотела бы сейчас оказаться в его объятиях.
— Возможно, мы где-нибудь причалим…
— Даже если бы ближайший берег не был удален от нас на многие сотни миль — а это именно так, — мы не вправе нести угрозу эпидемии ни в чем не повинным людям, Шарлотта.
— Мой ребенок! — прошептала она, трясясь от страха. — Боже милостивый, мой ребенок!
Патрик наконец-то догадался обнять ее.
— И мой тоже, — не преминул напомнить он.
— Господь милостив! — в отчаянии проговорила Шарлотта, прижавшись к Патрику и положив голову ему на плечо. — Господь милостив ко всем нам…
Когда заболел первый моряк, бывалые члены команды сказали, что это кровавая лихорадка — попросту разновидность чумы. На море по-прежнему царил полный штиль, и Шарлотте в какой-то момент показалось, что на «Чародейку» наложил свою тяжелую лапу сам дьявол.
К полудню заболели еще двое, а вечером умер первый страдалец. Над ним прочли краткую молитву и по морскому обычаю спустили за борт, завернув в одеяло, ранее покрывавшее его койку. Небогатые его пожитки были опечатаны и заперты в капитанском сейфе до того дня, когда их можно будет передать его родным.
