Барбара Картленд - Зачарованное сердце
— Спасибо, — поблагодарила Синтия, вновь обретя способность говорить. — Микаэла уже приняла решение отказаться от венчания.
— Я догадывался, что она может это сделать, — заметил Роберт.
— Но Артур… Мы не должны забывать об Артуре! — воскликнула Синтия.
— Нет, я не забыл о нем, — ответил Роберт. — Я уже послал машину в церковь. Мне жаль парня, хотя он мне и не нравится.
— Возможно, было бы тактичнее сказать, что Микаэла заболела? — предложила Синтия.
Роберт покачал головой:
— Нет, я скажу ему правду. Это его собственная вина. Он не должен был быть таким самонадеянным и просить девочку выйти за него замуж.
В его словах было что-то от прежнего безжалостного и уверенного в себе Роберта, и Синтия почувствовала небольшое облегчение. Роберт направился к лестнице.
— Машина возвращается, — сказал он. — Вы пойдете со мной и поможете мне.
Это был приказ, а не просьба, и Синтия смиренно подчинилась.
Беседа с Артуром радости не доставила, но Синтия должна была признать, что он воспринял все правильно. Роберт разъяснил ему все обстоятельства, и, когда он закончил, Артур какое-то время молчал. Затем он проговорил:
— Тут я бессилен, Шелфорд. Что я могу сказать? Наверное, мне лучше продолжать заниматься сельским хозяйством, если, конечно, я смогу конкурировать с поместьем Бетч-Вейл!
— Не бойтесь этого, — успокоил его Роберт. — Думаю, будет честно посвятить вас в тайну — возможно, я скоро продам Бетч-Вейл.
— Продадите Бетч-Вейл? — удивленно повторила Синтия.
Роберт кивнул:
— Я подумываю уехать за границу, но пока разглашать эту информацию незачем. Я говорю это только вам, Артур, в надежде, что новость станет пусть небольшим, но утешением для вас в этот момент.
— Спасибо, — ответил Артур. Он постоял немного, затем бросил взгляд на свою одежду, осознавая, что на нем свадебный наряд. — Поеду-ка я домой, — сердито произнес он. — Ваш шофер, подъехав к церкви, сообщил всем, что Микаэла больна. Буду вам благодарен, если эта версия так и останется официальной для нашего графства не хочу выглядеть большим дураком, чем могу себе позволить.
Он говорил напыщенно, но Синтии было его жаль.
— Конечно! — поспешно откликнулся Роберт. — Насколько касается нас, это единственная версия того, что произошло сегодня. Позже, если это вас устроит, помолвка будет расторгнута по обоюдному согласию.
— Спасибо, — вновь произнес Артур.
Он попрощался не без достоинства. Синтия подумала, что из этих двух мужчин на самом деле Роберт был более смущен и растерян. Проводив Артура до двери, он вернулся назад в библиотеку и, посмотрев на Синтию со странным выражением, сказал:
— Я должен поблагодарить вас. Если бы не вы, Хью не успел бы сюда вовремя.
— Мне не нужны благодарности, — медленно ответила Синтия. — Но, Роберт, что вы имели в виду, говоря о продаже Бетч-Вейла?
Он отвел взгляд:
— Я уезжаю.
Сердце ее сжалось от тоски.
— Почему? — Вопрос прозвучал почти требовательно.
На мгновение повисла тишина. Наконец Роберт ответил:
— Я должен вам кое-что показать.
Он повернулся к двери, и она последовала за ним. К ее удивлению, Роберт направился наверх, и, когда он свернул в коридор, ведущий в южное крыло, Синтия все поняла. На мгновение ее охватила паника.
Она не хотела узнать секрет Роберта, она боялась этого. С огромным усилием она все же заставила себя спокойно идти рядом с ним. Он высоко держал голову, но Синтия, взглянув на его лицо, была потрясена разлитой на нем бледностью и выражением изнеможения.
Роберт открыл дверь в южное крыло. Как и рассказывала ей Сара, галерея была роскошно обставлена, повсюду стояли огромные вазы цветов. Толстые шерстяные ковры скрадывали звук шагов. Роберт словно показывал путь. Синтии казалось, что они вошли в царство грез.
В конце галереи он остановился и в первый раз прямо посмотрел Синтии в глаза.
— Вы не боитесь? — спросил он.
Она не смогла ничего ответить. Она конечно же боялась, но чего и почему, не имела понятия. Роберт открыл дверь. Синтия отлично знала эту комнату — когда-то здесь была спальня ее матери, большая, выходящая окнами на розовый сад.
Шторы в ней были задернуты, комната тонула в полумраке. В воздухе ощущался удушающий аромат оранжерейных цветов и экзотических духов. В алькове стояла кровать, поднятая на возвышение, огромное ложе из резного полированного дерева. Роберт наклонился вперед и включил ночную лампу. Синтия резко вздохнула.
На кровати лежала женщина в белом со скрещенными на груди руками. Между пальцами ее была зажата одинокая лилия. На мгновение Синтии показалось, что она спит, но по неподвижности лица, закрытым глазам и слабой, счастливой улыбке на губах девушка поняла, что видит перед собой смерть. Заметив рыжие волосы женщины, раскинутые по подушке, она поняла все.
— Это ваша мать! — шепотом произнесла она.
— Моя мать, — ответил Роберт. — Она умерла прошлой ночью. Она была больна, безнадежно больна. Последние три недели она ужасно страдала, и я могу только радоваться, что она наконец освободилась.
Синтия смотрела на безмятежное лицо покойной. Когда-то, видимо, эта женщина была очень красива. И хотя молодость ее давно прошла, красота все еще оставалась при ней.
Совершенно естественно Синтия опустилась на колени у кровати и склонила голову. Через мгновение она почувствовала, что и Роберт преклонил колени рядом с ней. Она пыталась молиться об ушедшей душе, о ее покое и отдыхе в надежных руках Господа, но обнаружила, что молится о Роберте. «Я хочу сделать его счастливым! — молилась она. — Помоги мне, пожалуйста, помоги мне!»
Когда Синтия поднялась, глаза ее были слепы от слез. Она была благодарна, когда Роберт взял ее под руку и вывел из комнаты. В галерее ждала Зелли. Лицо старой негритянки опухло от слез. Роберт утешающе похлопал ее по плечу, и затем в полном молчании они двинулись по галерее в обратный путь.
Вернувшись в библиотеку, Синтия поняла, что настал момент, когда она на многое получит ответ. Они прошли к широкому окну, выходившему на озеро. Роберт остановился рядом с Синтией, глубоко засунув руки в карманы и глядя вдаль. Через мгновение он начал говорить.
— Мне о многом нужно рассказать вам, — услышала она его голос, — но не знаю, с чего стоит начать. Я отвел вас наверх посмотреть на мою мать, потому что хотел, чтобы вы увидели, в первый и последний раз, единственную женщину, которую я любил по-настоящему, за исключением, конечно, вас.
— Как давно она в доме, Роберт? Почему я не видела ее раньше?
