Маргарет Макфи - Западня для лорда
Венецию переполняло чувство любви и нежности к мужу, человеку, которому пришлось немало вынести из-за нее и к которому стремилось ее сердце. Он любил ее невзирая на то, что она дочь Ротерхема, но она не могла заставить себя раскрыть ему всю правду из опасения лишиться его любви.
Однажды ночью Венеция проснулась и обнаружила, что Линвуда рядом с ней нет. Встав с постели, завернулась в большую шаль и отправилась на поиски.
Он стоял у окна в кабинете, глядя на ночную улицу. В комнате было темно, и в свете луны его обнаженное тело казалось серебристым.
— Френсис, — позвала она, обнимая его за талию и целуя в холодное плечо. Затем встала рядом с ним и тоже посмотрела в окно.
— Венеция.
Скользнув рукой к бедру, он теснее прижал ее к себе.
— Не хотел будить тебя.
— Я проснулась сама.
Стоя рядом, они созерцали чистое ночное небо с рассыпанными по нему мириадами звезд, сияющих ярче всех бриллиантов на свете, и тоненький, едва различимый серп луны. Венеция без труда отыскала глазами знакомую фигуру, столь много значившую для них обоих.
— Пегас, — прошептала она.
— Да.
Он поцеловал ее в висок. Они продолжали стоять и смотреть на небо.
— Ты встревожен.
— Немного.
— Из-за Ротерхема.
Он кивнул.
— Тебя не повесят, даже если и считают виновным.
— Это-то меня и беспокоит, Венеция.
— Френсис? — испуганно позвала она.
— Не волнуйся, мне совсем неохота плясать на виселице. А вдруг они надумают вздернуть вместо меня кого-то другого?
— Все тайно верят в твою виновность. Едва ли кому-то в голову придет искать иного виноватого.
— Надеюсь, ты права, Венеция.
— Как бы мне хотелось заблуждаться.
Он погладил ее по щеке.
— Если бы ты знала правду, изменила бы свое мнение.
Мрачная печать в его голосе заставила ее содрогнуться. Линвуд прижался губами к ее щеке:
— Ты совсем замерзла, Венеция. Давай вернемся в постель. Завтра мы идем в гости к моим родителям, а потом впервые появимся в свете и будем объектом самого пристального общественного внимания.
Нащупав в темноте ее руку, он переплел свои пальцы с ее.
В гостиной графа Мисборна раздавалось громкое тиканье часов. Еще более громким показался стук фарфоровой чашечки, которую леди Мисборн поставила на блюдце. Мать Линвуда не удостоила Венецию ни единым взглядом с тех пор, как та вошла в комнату.
— Возможно, твоя… жена… хочет еще чая, — обратилась она к Френсису. Говоря «жена», она скривилась, точно от боли.
Венеция выглядела невозмутимой, как обычно. Беззвучно поставив чашку на блюдце, она ответила:
— С удовольствием, леди Мисборн.
Мать Линвуда даже не пошевелилась, чтобы налить Венеции еще чая. Она так ни разу на нее и не взглянула. Ее губы были плотно сжаты, будто она пососала лимон, на лице застыло упрямое, враждебное выражение.
Воцарилась неловкая пауза. Наконец, Венеция сама взяла чайник.
— Кто-нибудь хочет еще чая?
Прокашлявшись, Мисборн отказался.
— Благодарю, нет, — произнес Линвуд, одновременно и гордясь своей женой, и стыдясь материнской мелочности.
— А я буду.
Она спокойно наполнила свою чашку и поставила чайник обратно на стол. На лице леди Мисборн отразился ужас.
— Как вы посмели изображать из себя хозяйку, мадам? — гневно обратилась она к Венеции.
— Очень просто, раз вы ведете себя столь грубо, матушка, — ответил Линвуд.
— Грубо? — Ахнув, леди Мисборн посмотрела на него так, будто он ударил ее. — Грубостью было привезти в мой дом эту женщину!
— На случай, если вы забыли, напоминаю: эта женщина — моя жена. Если вы не в состоянии обращаться с Венецией соответственно, мы немедленно уедем.
Леди Мисборн поспешно поднесла к глазам кружевной платочек.
— Как ты разговариваешь с матерью, Френсис! — воскликнул Мисборн. — Она очень чувствительная особа, и ей нелегко переносить все это.
— Нам всем нелегко это переносить, — отозвался он. — Не забывайте, если бы не Венеция, я бы сейчас болтался на виселице.
Нахмурившись, Мисборн вскочил со своего места:
— Черта с два, мальчик! Это она накинула удавку тебе на шею! Если бы не она, тебе удалось бы выйти сухим из воды. Она манипулировала тобой так, как ей хотелось. Яблочко от яблоньки недалеко падает. После всего, что Ротерхем учинил с нашей семьей, мы приняли к себе его незаконнорожденную дочь-потаскуху! Как он, должно быть, хохочет над нами из могилы!
Поставив чашку на стол, Линвуд вскочил и встал напротив отца.
— Вы зашли слишком далеко, сэр! — произнес он убийственно спокойным тоном.
Венеция также поднялась с места и взяла Линвуда под руку, чувствуя, как напряглись его готовые к удару мышцы.
Отец отступил на шаг:
— Возможно. Но ты мой сын, мой наследник. Да, я согласился организовать твой брак с этой женщиной, чтобы спасти твою жизнь, но эта ситуация мне по-прежнему не нравится.
— У нас с Венецией все совсем не так, как вам представляется, — объявил Линвуд, глядя на отца. Это было самое большее, что он мог поверить родителям.
Возможно, Мисборн понял, что хотел сказать ему сын. Схватившись за голову, он печально воскликнул.
— Ну почему именно она?!
— Вы задали неверный вопрос, сэр, — гневно ответила Венеция.
Удивленно вскинув брови, Мисборн уставился на невестку.
— Вы говорите, ему удалось выйти сухим из воды. Она покачала головой. — Хотя ваш сын и готов был отправиться на виселицу, своей вины он не признал. Вы хоть раз спросили его, а он ли винов…
— Довольно, Венеция, — перебил ее Линвуд, но слово «виновен» уже повисло в воздухе зловещим вопросом.
— В самом деле, Френсис? — Она повернулась к нему, гневно сверкая глазами. — Надеюсь, все поняли.
Побледневший Мисборн в шоке смотрел на сына, впервые с сомнением на лице.
— Френсис? — прошептал он.
— Вы никогда меня об этом не спрашивали, — отозвался тот. — Ни разу. Это многое говорит о вашей вере в меня.
— Но?.. — Мать Линвуда перестала теребить носовой платочек и вскочила, опередив мужа. — Что он такое говорит, Джордж?
Мисборн взирал на сына с выражением ужаса на посеревшем лице. Посмотрев в черные глаза отца, столь похожие на его собственные, Линвуд позволил себе приоткрыть перед ним завесу правды.
— Бог мой! — прошептал Мисборн, наконец-то начиная осознавать.
— Джордж? — испуганно переспросила его жена.
— Вы сами ей все объясните, сэр. — Линвуд поклонился. — А теперь прошу меня извинить, мы уезжаем. Нам с супругой нужно готовиться к вечернему выходу в свет.
