Сильвия Дэй - Любовь джентльмена
– Я никогда не видела Маркуса таким счастливым. Брак творит с ним чудеса.
– Так оно и есть, – согласился Пол и довольно усмехнулся.
Глава 22
Наемный экипаж добрался до Честерфилд-Холла в полночь. Выйдя из него, Элизабет и Маркус вошли в дом через черный ход.
– Неужели такая осторожность и правда необходима? – поинтересовалась Элизабет, дрожа от холода.
Маркус закутал ее в свой плащ.
– Не хочу рисковать: твоя жизнь слишком дорога для меня.
Они поднялись к бывшей комнате Элизабет по лестнице, которой пользовались слуги.
– Насколько дорога? – лукаво поинтересовалась Элизабет.
– Бесценна.
Закрыв дверь, Маркус снял плащ с плеч Элизабет и заглянул в глубину ее глаз.
– Маркус, ты любишь меня? – робко произнесла Элизабет.
Она обещала себе никогда не спрашивать Маркуса о его чувствах, так как каждый день он демонстрировал ей сотнями разных способов, как много она для него значит, однако потребность услышать такие слова была слишком велика.
Маркус улыбнулся:
– Тебе действительно необходимо знать?
Элизабет кивнула, и тут же раздался тихий стук в дверь, а потом в комнату протиснулась взъерошенная голова Уильяма.
– Леди Баркли услышала, что вы приехали, и хочет познакомить Элизабет с племянником прямо сейчас. А тебе, Уэстфилд, придется подождать до утра.
– Разумеется, иду. – Элизабет встала на цыпочки, ожидая, пока Маркус опустит к ней губы.
– Милорд, наш разговор еще не закончен.
Он потерся носом о ее нос.
– С удовольствием подожду вас, леди Уэстфилд.
Когда Элизабет ушла, Маркус приветствовал шурина.
– Что-то ты выглядишь усталым, – с огорчением заметил он.
– У будущего графа Лэнгстона зверский аппетит, а леди Баркли отказалась от кормилицы. Я пытался разубедить ее, но тщетно: она по-прежнему стоит на своем.
– Позволь поздравить тебя. – Маркус протянул руку, и Уильям крепко пожал ее. – Тебе очень повезло.
Уильям пригладил волосы.
– Вы не должны были возвращаться в Лондон.
– Согласен, но, как и твою супругу, Элизабет отговорить невозможно. К сожалению, она готова добровольно превратить себя в мишень, лишь бы завершить дело. – Маркус вздохнул. – Эта женщина выказывает полнейшее отсутствие страха.
– Да, так было всегда. Выше голову, Уэстфилд. Впрочем, одна новость и меня не слишком радует. Я понял, что бояться стоит не дневника и не шпиона внутри агентства. Теперь опасность стала серьезнее, и хотя я люблю Элизабет не меньше тебя, но у меня есть сын. Пришло время завершить эту главу нашей жизни, чтобы все мы могли двигаться дальше.
– А как же мои дети? Если с Элизабет что-нибудь случится, я останусь ни с чем. Вы оба хотите от меня невозможного.
– Уэстфилд… – Уильям вздохнул. – Я буду готов, когда придет время.
– Когда придет время для чего? – поинтересовалась Элизабет от двери.
– Для тебя. Ты ведь тоже можешь забеременеть, не так ли? – с улыбкой проговорил Уильям, пытаясь скрыть истинную тему разговора.
Элизабет широко распахнула глаза.
– Так вы обсуждали детей? – Она взглянула на Маркуса. – Чьих детей?
Маркус улыбнулся. Каждый день он заставлял себя поверить в то, что Элизабет – это дар, отпущенный ему свыше.
Уильям крепко обнял сестру.
– У тебя красивый сын, – с улыбкой заметила Элизабет. – Но к тому моменту, как я пришла, он заснул. Мне не терпится подержать его на руках, когда мы оба будем не такими усталыми.
Кивнув, Уильям зевнул и направился к двери.
– Тогда до утра.
Дверь тихо закрылась, и Элизабет взглянула на Маркуса:
– Мы никогда не говорили о детях.
Он шагнул к ней.
– В этом нет необходимости. Дети появятся тогда, когда появятся, и ни мгновением раньше.
Элизабет отвернулась и закусила губу.
– Любимая, что тебя огорчает?
– Не хочу это обсуждать. Давай просто пойдем спать, я устала.
– Скажи, – настаивал он, целуя ее в лоб.
– Возможно… – Элизабет опустила глаза. – Возможно, я бесплодная.
Маркус удивленно взглянул на нее:
– Откуда такие странные мысли?
– Сам подумай. Целый год я была замужем за Хоторном и…
– Полагаю, он не прикладывал к этому особых усилий, – усмехнулся Маркус.
– За последние несколько месяцев ты приложил усилий более чем достаточно, а месячные у меня наступают с завидной регулярностью.
Маркус недоуменно уставился на опущенную голову Элизабет, потом начал расшнуровывать ее платье.
– Поверь, ты волнуешься безо всякой причины.
– Не знаю, не знаю. С каждым месяцем я все больше боюсь, что подвела тебя. – Она прижалась щекой к его бархатному сюртуку.
– А я с каждым месяцем все больше радуюсь тому, что ты пробыла со мной немного дольше.
– Пожалуйста, не остри.
– Но почему? У меня два брата, и род Ашфордов вне опасности.
– Ты определенно хочешь иметь собственных наследников, а мой долг – дать тебе их.
– Хватит грустить. – Маркус повернул жену спиной и продолжил ее раздевать. – Мне нужна только ты, ты одна.
– Но, Маркус…
– Я люблю тебя и всегда любил.
Внезапно Маркус почувствовал, что Элизабет плачет.
– Если нам суждено всегда быть лишь вдвоем, я умру самым счастливым из мужчин, не сомневайся.
Элизабет повернулась, обняла его и протянула губы, залитые слезами, к его губам.
– Я не заслуживаю тебя, – всхлипнула она, ероша пальцами его волосы.
Маркус ответил на ее атаку сокрушающими объятиями, будучи не в состоянии говорить после того, как произнес то, что когда-то поклялся не произносить и даже не думать. Они прижимались, наступали друг на друга с таким напором, что им мгновенно стало жарко.
Руки Элизабет скользнули под сюртук, стянули его и ухватились за пуговицы из слоновой кости на жилете.
– Элизабет!
Она была повсюду, стягивала одежду и дергала за застежку на бриджах до тех пор, пока Маркус не помог ей. Он понимал ее, возможно, лучше, чем она сама себя: Элизабет оказалась в ловушке, была поймана чувствами, которых избегала с момента их встречи. Теперь она бежала снова, но на этот раз к нему, а не от него.
– Сними это, – воскликнула Элизабет, разрывая корсаж, – сними это с меня!
Маркус схватил болтающиеся полы и раскрыл платье. Не снимая корсета, сорочки и горы нижних юбок, Элизабет утянула его на пол и обняла ногами бедра Маркуса.
Он рассмеялся, восхищаясь ее решимостью и животным желанием, а Элизабет, взяв член, тут же ввела его в себя и сжала скользкими шелковистыми краями.
– Господи! – выдохнул Маркус.
Каждый раз, занимаясь с Элизабет любовью, он желал, чтобы удовольствие никогда не утихало. Если его семя никогда не пустит корни, он сможет жить даже с этим.
