Анна Кэмпбелл - Пленница греха
Однако Чариз не верила в то, что он так думает. Сердцем она продолжала верить в то, что он может ее любить. Иногда она ловила на себе его взгляд. Он смотрел на нее с таким голодным желанием, что сердце ее подпрыгивало.
— Я могу лишь обещать, что, как только мы уладим все формальности, связанные с этим браком, ты можешь ехать куда хочешь и жить, где хочешь, — холодно завил он. — Тебе ни к чему видеть меня вновь. И эта интерлюдия станет лишь неприятным воспоминанием.
— Думаешь, я этого хочу? — с горечью спросила Чариз.
— Это уже твоя проблема. А теперь спи.
Гидеон взмахнул рукой. Чариз пришла в ярость.
— Ты будешь спать рядом со мной? — грозно спросила она.
Он выглядел удивленным. Пора ему узнать, что она не послушная собачка, готовая прыгать на задних лапках по его команде. Он велел ей оставить его в покое и убираться вон. Но она не позволит ему вести себя подобным образом.
— Разумеется, нет.
Он нахмурился.
— Ты разве не слышала, что я сказал?
— Слышала, но это меня не устраивает.
— Поговорим утром.
Она поджала губы.
— Конечно, поговорим.
— А теперь спокойной ночи.
Он направился к двери, но, должно быть, осознав, что Чариз не двинулась с места, повернулся к ней.
— Хочешь что-нибудь сказать прежде, чем я уйду?
— Хочу, чтобы ты лег в кровать.
Гидеон поморщился.
— После того, что здесь произошло, любая нормальная женщина бежала бы от меня без оглядки.
Ее передернуло при словах «нормальная женщина», но она и бровью не повела.
— Я не прошу тебя делать… это снова.
Щеки ее залила краска.
— Так ты хочешь в постели целомудренную подружку?
Слова его так и сочились ядом.
Она судорожно втянула воздух.
— Я хочу, чтобы ты был со мной.
— Нет.
— Ладно. Я буду спать в гостиной.
— Не веди себя глупо, — сказал он, начиная злиться не на шутку.
Она поняла, что до этого момента он ее всерьез не принимал.
Разумеется, он не принимал ее всерьез. Он считал ее юным хрупким созданием, нуждающимся в защите. Ничего, скоро он узнает, что его жена обладает волей под стать его воле. И никак не слабее. И таким же храбрым сердцем. Она сказала, что будет бороться за свой брак, и она не шутила. Она станет бороться за его будущее.
— Иди в кровать. Немедленно, — прорычал он.
Она поежилась, хотя в комнате не было холодно.
— Заставь меня.
Он расправил плечи, и она увидела в его лице раздражение и ярость.
— Ты ведешь себя как ребенок.
Она снова поежилась и подняла шаль.
— Можно мне сегодня занять твое кресло? — спросила Чариз.
Он стиснул зубы. По ее телу снова побежали мурашки. Ей доставляло удовольствие мучить его.
— Дьявол тебя побери, — проскрежетал Гидеон, шагнув к ней.
Кутаясь в шаль, Чариз молилась о том, чтобы он не стал ловить ее на слове и не заставил провести ночь, сидя в кресле. В спальне было тепло, в гостиной — холодно. Через час она посинеет от холода, и после двух прошедших ночей перспектива вытянуть ноги в мягкой кровати казалась весьма заманчивой.
Ока вскинула голову и окинула его надменным взглядом, эффективность которого она успела проверить на сотне неудачливых ухажеров.
— Ты намерен плеткой загнать меня в постель, Гидеон?
— Ты…
Она приподняла брови.
— Да?
— Проклятая колдунья.
Глаза его горели гневом.
— Вежливым тебя никак не назовешь.
— О черт!
Гидеон подхватил ее на руки и отнес на кровать.
Она ждала этого, молилась об этом. Но даже при этом шок от того, что он держал ее на руках, от жара его кожи, который она ощущала сквозь рубашку, от того, что его трясло от ярости, заставил ее вскрикнуть.
— Ты сама напросилась, — процедил Гидеон сквозь зубы.
Да, она сама напросилась. Слава Богу, она получила то, о чем просила. Она робко закинула руку ему за шею, теребя шелковистые волосы у него на затылке.
— Как ты смеешь так грубо обращаться со мной?
— Надо было раньше об этом подумать, — бросил он в ответ.
Сдержанная куртуазность, которую он демонстрировал перед посторонними, исчезла. Он был крупным, сердитым, привыкшим командовать и необычайно мужественным. У Чариз по телу побежали мурашки.
Он дошел до края кровати.
— Спокойной ночи, Чариз.
Не церемонясь, он опрокинул ее на смятые простыни. Пару секунд она приходила в себя, во все глаза уставившись на него.
— Как… — Она замолчала и еще раз набрала в легкие воздух. — Как ты собираешься меня здесь удержать?
— Я могу тебя связать.
Он по-прежнему был зол.
— Ты этого не сделаешь.
— И вставить тебе кляп. Кляп кажется мне замечательной идеей.
Она вжалась в матрас, гадая, почему при мысли о том, что собственный муж связывает ее, живот ее сводит от приятного возбуждения.
— Я бы тебя укусила, — задыхаясь, сказала она.
— Черт тебя побери, Чариз.
Гидеон отвернулся. Сердце ее упало. «Сейчас он уйдет», — подумала она. Все ее усилия оказались тщетными. Она проиграла. На душе было тоскливо. Она устала. День был долгий и трудный для обоих. Если сегодня она сдаст позиции, хватит ли у нее воли завтра снова начать борьбу?
Гидеон прикоснулся к ней, и она утратила способность мыслить. Она готова была на все, только бы он прикоснулся к ней снова.
Гидеон, однако, не ушел, а свернул влево перед самой дверью и присел на пуфик возле двери и с яростью принялся стаскивать свои ботинки.
Чариз с облегчением вздохнула. Ее переполняла радость. Она едва могла в это поверить. Он решил остаться.
Более того, он подтвердил ее теорию о том, что на пике эмоций он свободен от своей фобии. Он прикасался к ней, нес ее на руках. Не дрожал, не дергался.
Света в комнате хватало для того, чтобы она могла разглядеть, что он по-прежнему раздосадован. Раздражение выдавали его резкие движения и упрямо сжатые губы.
— Хочешь, чтобы я тебе помогла? — робко спросила Чариз.
— Не дави на меня, Чариз, — угрюмо ответил он, встал и направился к кровати.
Чариз подвинулась, освобождая ему место, и нырнула под одеяло. Интимность, созданная его сегодняшним присутствием, была сильнее, чем при вчерашней вынужденной консуммации.
Он лег в кровать, но не прикоснулся к Чариз.
— Ты не собираешься раздеться?
— Нет.
Господи, он даже перчаток не снял. Это казалось странным.
Он устроился удобнее.
— Гидеон…
Когда он повернул голову на подушке, она увидела, как блеснули его глаза.
— Спокойной ночи, Чариз.
В голосе его звучала обида. Ему не нравилось, когда им манипулировали. Когда принуждали к близости. Она не могла его за это осуждать.
