Мэри Спенсер - Сквозь все преграды
— Я так и знала! — Элизабет покачала головой. — Мариетта думает, что тебе все известно, но я ей не верила. Ни один Кейган не стал бы вести себя так спокойно в подобной ситуации.
— О чем ты?
— Я говорю о твердолобом мужчине, который не может получше присмотреться к любимой женщине, чтобы понять, что ей нужно. И я говорю об упрямой женщине, которая не может поверить, что достойна любви. А теперь послушай меня, брат Мэтью. — Элизабет помахала у него перед носом кухонным ножом. — Все это время, начиная с вашей встречи в Сакраменто, ты убеждал Мариетту, что единственное твое желание — остаться федеральным маршалом. И говорил ты от чистого сердца — она это поняла. Теперь ты пытаешься убедить ее в обратном. Конечно, Мариетта понимает, что ухаживание за ней дается тебе непросто. Но дело в том, что она знает: ты можешь решиться на такое и ради любой другой женщины, которой захочешь обладать.
— Но мне не нужна другая женщина! — запротестовал Мэтью.
— Я знаю это, — сказала Элизабет, наливая ему кофе, — а она — нет. Если хочешь убедить ее в искренности своих чувств, найди искренние слова. Ты должен дать Мариетте то, что никогда не дал бы никакой другой женщине.
— Я могу дать ей только мою любовь! — сердито проворчал Мэтью. — Ни одна женщина не получала этого от меня. Но Этти в моей любви не нуждается.
— О нет! Ей нужна твоя любовь. Еще как! Конечно, Мариетта тоже ведет себя глупо, но только на первый взгляд. Подумай немного, и ты поймешь, почему она тебе отказывает.
— Значит, надо сделать что-то особенное… Дать ей то, чего я не дал бы никому другому…
— Раскрой душу. Поделись с Мариеттой тем, что никогда не рассказывал другим.
— Звучит не слишком убедительно.
— Слова — самый драгоценный дар, если идут от чистого сердца. Но сделать такой подарок нелегко: ведь тебе придется отдать частицу самого себя.
— Ну. — Мэтью устало вздохнул. — Хуже мне уже не будет. И что может быть хуже, чем читать стихи ночью под чьим-то окном? Но что я могу ей рассказать?
Элизабет покачала головой и грустно улыбнулась.
— Тут я не могу тебе помочь, брат, — при всем своем желании. — Она наклонилась и поцеловала его в щеку. — Придумай сам.
— Отлично, — пробормотал он.
Сняв чайник с плиты. Элизабет направилась к двери, но на полдороге остановилась и оглянулась на Мэтью:
— Я оставлю в твоей комнате тазик с горячей водой. Когда ты закончишь есть, она как раз немножко остынет.
— Когда я закончу?..
Мэтью посмотрел на стол. Он только сейчас заметил, что Элизабет поставила перед ним хлеб, масло, джем, кофе, сливки и сахар.
— А я и правда проголодался, — сказал он, взял кусок хлеба и подвинулся к теплой уютной печке.
Мэтью уже почти расправился с едой, когда обратил внимание, что бутылка виски исчезла.
— Элизабет Кейган, — сказал он громко и улыбнулся. Понятно: бутылки ему больше не видать! — Ты змея, Элизабет. Хитрая змея.
Глава 24
Мариетта спустилась в прихожую, держа маленькую черную шляпку в одной руке и черный жакет — в другой. Она собиралась уйти. Но в это время в дверь кто-то постучал.
— Вот несчастье! — пробормотала она, пожалев, что так рано отослала миссис Килир домой. — Мне сейчас не до гостей.
Может, ускользнуть через черный ход? Она уже пробовала сделать это пару раз, но Либерти и Джастис перехватывали ее и журили, а потом все равно шли следом.
Мариетта стояла, не зная, на что решиться. Стук повторился.
— Этта? — громко крикнул Мэтью. Выронив шляпу и жакет, она распахнула дверь.
— Мэтью! А я как раз собиралась ехать к тебе в «Лос Роблес». О, Мэтью, вчера вечером я была такой…
— Знаю. — Мэтью вошел в дом, захлопнув дверь перед Джастисом и Либерти, которые с любопытством смотрели на эту сцену. — Потому и пришел. Я хочу поговорить с тобой.
— Да, пожалуйста.
Мариетта вдруг растерялась. Все это время она придумывала, что и как сказать Мэтью, а теперь с трудом могла вспомнить собственное имя.
— Хочешь, пойдем на кухню и выпьем кофе? Миссис Килир приготовила его перед уходом.
Мэтью кивнул:
— Отлично. — Он шел следом за Мариеттой в кухню, на ходу снимая шляпу. — Ты говоришь, миссис Килир ушла?
— Я отослала ее домой, — сказала Мариетта, приглашая жестом к столу. — Я ведь хотела ехать в «Лос Роблес». Так зачем же ей сидеть здесь целый день? Все убрано, работы никакой нет.
— Ты собралась к нам в «Лос Роблес»? — удивленно спросил Мэтью, наливая сливки себе в чашку с кофе. — Чтобы поговорить со мной?
Мариетта села на стул рядом с ним и честно призналась:
— О, Мэтью, мне так стыдно за вчерашнее! Я хотела извиниться за то, что натворила. Если бы можно было все исправить!
Мэтью удрученно вздохнул.
— Я тоже раскаиваюсь, — сказал он с горечью. — За всю жизнь я не делал большей глупости. Тебя унизил, а себя выставил дураком. И я тоже хотел бы зачеркнуть вчерашний вечер.
— Пожалуйста, не говори так, Мэтью. Никто, даже Дэвид не устраивал для меня такого чуда. Это самый прекрасный, самый романтичный поступок, и я буду помнить о нем всю жизнь!..
Мэтью покраснел.
— Ну, я рад, что тебе понравилось, — смущенно сказал он.
— Мэтью, я должна кое-что тебе сказать. Жаль, что я не сделала это вчера! Мне хотелось сказать это еще месяц назад, когда ты первый раз предложил мне выйти за тебя замуж.
— Я знаю, что ты хочешь сказать, но сначала дай мне выговориться. Не беспокойся, я не буду опять делать предложение.
— Но, Мэтью, я как раз…
— Есть еще кое-что, милая. Мне трудно рассказывать об этом, так что, пожалуйста, посиди тихонько и послушай. А потом будет твоя очередь.
— Хорошо, Мэтью, — прошептала Мариетта. — Как хочешь.
Мэтью нахмурил брови так, словно его мучила головная боль, и опустил глаза.
— Я никому никогда этого не рассказывал, — промолвил он после короткого молчания. — Даже и думать об этом не мог. Давай больше никогда не будем возвращаться к сегодняшнему разговору. Хорошо? — Он поднял на нее глаза.
Выражение его лица поразило Мариетту, она согласно кивнула ему. Мэтью снова опустил глаза.
— Ты ведь знаешь о Лэнгли Тайнее. — Он улыбнулся. — Старина Лэнг! Он два года заботился обо мне: кормил, оберегал от неприятностей, учил всему, что должен знать полицейский. Хороший полицейский, — добавил он, искоса взглянув на Мариетту. — Он любил, чтобы все было по правилам. Господи, Лэнг стремился к совершенству во всем! Надо идеально стрелять, назубок знать законы и отлично ездить на лошади. — Мэтью покачал головой. — Только тогда у полицейского есть шанс выжить. Вот этому Лэнг меня и обучал. Обучал правилам, которые должны войти в плоть и кровь, а иначе — смерть. В Найтс-Ферри ты узнала одно из них, когда я объяснял, как следует стрелять. Помнишь, милая?
