Барбара Пирс - Благородство и страсть
– Вот дьявол, – выругался Кенан, как последний бродяга. – Вы ведь не из тех чертовых гомосексуалистов? Мне было четырнадцать, когда один такой захотел приласкать меня своими мягкими пальчиками. Но на прощание я все же сломал ему нос и руку!
Он ждал, когда непрошеный гость сделает первый шаг, чтобы он смог хорошенько его разукрасить.
– Позвольте мне, хоть и с опозданием, поздравить вас с победой. – Своей зловещей тростью незнакомец подцепил лежащие на полу брюки и бросил их в руки Кенану. – Но в этом плане вы меня не интересуете. – Он рассмеялся предположениям Кенана. – Черт побери, а вы мне нравитесь. Теперь понимаю, почему вас невзлюбил Бедгрейн.
Кенан вскинул опущенную голову. Натянув брюки, он застегнул последнюю пуговицу.
– Какое отношение вы имеете к Бедгрейнам?
– Родственник.
– Хватит в игры играть. Я хочу видеть ваше лицо. Незнакомец наклонился и подтянул к себе лампу, не отрывая взгляда от Кенана, в глаза которому тут же бросилась прядь светлых волос у правого виска, которая лучше всякой визитной карточки вызвала в памяти имя этого человека.
– Лорд Типтон. Не поздновато ли для визитов, уважаемый джентльмен?
Услышав сарказм в словах Кенана, виконт улыбнулся. Кенан присел за стол напротив незваного гостя.
– А меня мало кто считает уважаемым. Кстати, то же можно сказать и о вас.
– Ах, вот ядро нашей проблемы. – Кенан кивнул, нехотя отдавая должное прямоте этого человека. – Старик послал вас сюда, чтобы угрожать мне?
– Нет, я сам решил прийти. Хотя сэр Томас собирался натравить на вас кое-кого.
Если Типтон думал, что поразит его этим признанием, то его ждало разочарование. Кенан не удивился.
– Пусть попробует. – Он старался говорить как можно более спокойно.
– О, сэр Томас готов на все, когда его семья в опасности, – сказал Типтон. – Хотя вам не о чем беспокоиться. Уинни сразу же разрушила его планы. Если вам и придется быть настороже, то уж точно не из-за ее отца.
Кенану не понравилось, что Уинни встала между ним и своим отцом.
– Я не привык, чтобы вместо меня боролась женщина.
– Пора привыкать. Женщин из семьи Бедгрейнов никак не назовешь хрупкими, безвольными созданиями. – Типтон замолчал, чтобы Кенан смог задать вопрос, который, возможно, его мучил. – Не поинтересуетесь, как она справилась со стариком? – Кенан ничего не отвечал, и тогда, пожав плечами, виконт сказал: – Пригрозила, что всем расскажет, что она ваша женщина.
Странное сочетание испуга и ужаса сменило холодную маску притворства. Кенан вскочил со стула и заметался по комнате.
– Черт побери ее и всех своенравных женщин! Я ведь говорил ей не вмешиваться в дела, которые ее не касаются. – Он сердито посмотрел на своего гостя. – Пороть ее надо.
Казалось, монолог Кенана снял некое напряжение Типтона. Откинувшись на спинку стула, виконт взял трость и поставил ее рядом с собой.
– Боюсь, в этом сэр Томас с вами согласен. Кенан почувствовал, что гость начал злиться.
– Он бил ее?
– Что-что? Может, я чего-то не понимаю, – протянул виконт. – Вы хотите, чтобы ее выпороли, и при этом готовы убить того, кто это сделает. Могу изложить вам свое профессиональное мнение по поводу вашего неизлечимого состояния.
Кенан потер глаза.
– Меня не интересует ваше мнение, тем более профессиональное.
– Хорошо. Тогда чего вы хотите от Уинни?
У Милроя перехватило дыхание. Может, ему действительно необходим врач. Машинально он похлопал себя по груди.
– Я не хочу, чтобы она страдала из-за меня. – Его чувства к Уинни – его личное дело, и Типтону не обязательно о них знать. – Закончим на этом?
Типтон пронизывал его своим холодным оловянным взглядом, и будь на месте Кенана человек послабее, у него бы давно сдали нервы.
– Я получил то, за чем приходил. – Виконт поднялся, не опираясь на трость. – Интересно, сколько времени понадобится вам для того же самого.
Почувствовав, что его подначивают, Кенан не удержался от усмешки:
– Если вы пришли угрожать мне, то я ожидал большего от такого человека, как вы.
Не успел он и глазом моргнуть, как у его горла оказалось двенадцатидюймовое острие клинка. Молниеносность движения говорила, что с ночным гостем лучше не шутить.
Насмешливое выражение лица Типтона сильно разнилось с серьезностью происходящего.
– Если бы я пришел угрожать, друг мой, вам не пришлось бы разочароваться во мне.
Убрав от горла Милроя клинок, он вложил его в трость и, поклонившись, вышел из комнаты.
Осознав, что ему только что чуть не перерезали горло, Кенан мешком рухнул на стул. Не стоило недооценивать ловкости опытного хирурга с заточенным куском холодной стали в руках.
Услышав на улице звук подъезжающей коляски, Рей приподнялась в постели, рукой закрывая глаза от утреннего солнца.
Она перебралась на свою сторону постели. Если бы леди выглянула в окно, то непременно увидела бы, как ее муж, неуклюже шатаясь, вылезает из коляски. Чем больше живости и ловкости забирало у него пьянство, тем более бесчувственными становились ум и тело. Рей терпеть не могла, когда он не ночевал дома, а ей лишь оставалось лежать в постели и переживать. Внизу раздался настойчивый стук в дверь. Значит, лакей смог удержать герцога на ногах и дотащить до дома. В течение многих лет то же самое повторялось чуть ли не изо дня в день.
Стук резко прекратился. Кто-то из сонных слуг открыл дверь. Сев в постели, Рей приняла решение. Если ей нет покоя, то и ему не будет. Она встала, взяла со стула шерстяную шаль и набросила на плечи.
Подойдя к лестнице, герцогиня услышала, что он с кем-то разговаривает, но голоса едва долетали до нее. Она взялась за перила, чтобы спуститься по лестнице, так как свечку не захватила.
Снизу шел свет, и она смогла разглядеть Рекстера, не спускаясь до конца лестницы. Оказалось, что за разговор она приняла бессвязный шепот похоти. Одна из служанок лежала на итальянском столе в стиле рококо с мраморной поверхностью (это был свадебный подарок от ее матери). Юбки были задраны так, что скрывали ее лицо. Рей остановилась. Она не могла видеть диких телодвижений мужа, и потому взгляд ее упал на пальцы служанки, которые впивались в позолоченные резные цветы и листья стола.
Герцогиня заставила себя холодно улыбнуться и звучно произнесла:
– Что-то вы рано сегодня начали ублажать служанок, Рекстер!
Служанка вскрикнула и попыталась вырваться из рук хозяина.
– О, мадам! – залепетала она, придя в ужас оттого, что ее теперь выбросят на улицу.
Стол, используемый далеко не по прямому назначению, заскрежетал по полу.
– Тихо, черт тебя возьми! – проревел Рекстер, хватая ее брыкающиеся ноги.
