Робин Хэтчер - Каприз мечты (Обещанный рассвет)
Швырнув ему одеяло, Мэгги отвернулась и подняла с земли седло и упряжь.
– Кажется, пора отправляться в дорогу. Мэгги, гордо выпрямившись, поскакала вперед, не глядя по сторонам и не оборачиваясь.
Невыносимая женщина! Он не мог вспомнить, когда еще был так взбешен. Обвинить его в попытке сделать из нее рабыню! За кого она его принимает? Оскорбление терзало душу. Да, у них были рабы, но Такер не мог сказать, что очень этим гордился. Фаррел освободил многих негров и старался, как мог, изменить положение вещей. Такер обязательно последовал бы его примеру, если бы судьба не рассудила иначе.
Взгляните на эту рабыню!
Но дело было не только в этом. Почему она так набросилась на него? Ведь он всего-навсего предложил ей стать его женой, попытался сделать из нее честную женщину. Господи Боже, неужели это такое преступление? Что, если в ней уже зародилась новая жизнь? Неужели в этой голове нет ни капли здравого смысла?
Ни минуты спокойствия! Он не знал ни минуты спокойствия с тех пор, как встретил это проклятое создание! Почему бы просто не позволить ей отправиться к дьяволу, если она так этого ждет? Почему не перестать думать о ней? Потому что он любит ее. Ад и проклятие!
Он думал, что больше никогда не позволит женщине сделать из себя дурака. Ну что ж, она и не пыталась сотворить ничего подобного, все это дело его рук. Он вполне доказал, что не нуждается ни в чьей помощи.
Такер натянул поводья Блу Боя, резко остановив коня, поглядел вслед Мэгги и почувствовал, как гнев куда-то испарился. По какой-то странной причине Такер обнаружил, что улыбается.
Так, значит, она считает, что не нуждается в нем? Уверена, что может просто исчезнуть из его жизни, как только они доберутся до Бойсе? Ну что ж, плутовку ждет сюрприз. Он отыскал ее, полюбил и не собирается терять… Она пока еще не подозревает об этом, но скоро поймет.
«Мэгги Харрис, наконец-то ты встретила достойного противника», – подумал он.
Мэгги устала. Каждая косточка невыносимо ныла, но ничто не могло заставить ее признаться в этом Такеру. Она отказывалась говорить с ним весь день, сухо кивая, когда была вынуждена подтвердить, что слышала его слова.
И она была измучена не только физически. На сердце у нее было тяжело. Нет. Скорее девушка чувствовала себя так, словно сердце вырвали из груди и небрежно швырнули на землю.
Гнев давно улетучился. Она была вынуждена притворяться, что сердится, когда Такер обращался к ней, и испытывала лишь горькое ощущение потери.
Воспоминания прошлой ночи изводили ее. Каждый раз, когда Мэгги думала об этом, соски под тонкой сорочкой твердели, словно камешки.
– Здесь мы разобьем лагерь, – сообщил поравнявшийся с ней Такер.
Мэгги снова кивнула и, остановив гнедую кобылу, оглянулась. Равнина, которую они пересекали, была совсем голой – ни деревьев, ни кустов, хотя повсюду пестрели солончаки. Жаркое июльское солнце весь день немилосердно жгло, и только часа два назад они наткнулись на вздутый труп коровы, очевидно, из стада, принадлежавшего каравану Фостера.
– Расстели одеяла и ложись. Я позабочусь о лошадях и приготовлю ужин.
Мэгги снова разозлилась, слыша столь повелительный тон, и хотя много часов мечтала лишь об отдыхе, все же не собиралась выполнять его приказы и противилась им, даже когда Такер говорил вполне разумные вещи. Но когда она соскользнула с седла, ноги буквально подкосились. У нее не осталось сил даже стоять, не говоря уже о том, чтобы спорить.
Такер мгновенно оказался рядом:
– Мэгги, как ты…
– Со мной все в порядке, – сухо отрезала она, отнимая руки, и вынудила себя выпрямиться:
– Просто споткнулась.
Такер отступил, подняв руки. Мэгги отчетливо ощущала, что он подсмеивается над ней. Может, она в самом деле слишком устала, чтобы сердиться?
Девушка отвернулась от Такера и, оттащив постельную скатку чуть подальше, быстро расстелила ее и почти свалилась.
Такер снял с седла флягу и принес Мэгги:
– Вот, напейся. И как следует. Завтра утром мы должны добраться до реки, о которой упоминал Дэвид.
На этот раз он не стал дожидаться, пока она выполнит его наставления, и, повернувшись, начал расседлывать коней.
Вода была теплой, но, по крайней мере, Мэгги с наслаждением ощущала, как струйка бежит по пересохшему горлу. Все еще держа флягу обеими руками, Мэгги наблюдала, как Такер растирает кобылу Гарри и поит ее из собственной шляпы.
Нужно немного отдохнуть, а потом она поднимется и пойдет готовить ужин. Не стоит быть слишком обязанной Такеру Бренигену.
Несколько минут спустя Мэгги крепко спала.
На следующее утро они наткнулись на могилу Дороти Эдамс. Имя ее было нацарапано на обломке камня, придавившего утоптанную землю. По могиле проехали фургоны, чтобы ни койоты, ни волки не смогли добраться до тела, и от этого место последнего успокоения Дороти выглядело еще более одиноким и убогим – как страшно быть похороненной в этой пустыне, в могиле, по которой прошлись копыта мулов и быков и колеса неповоротливых фургонов.
– Семь дочерей без матери, – вздохнула Мэгги, печально качая головой. – Какая несправедливость!
– Жизнь редко бывает справедливой.
Мэгги взглянула на бронзовое от загара лицо Такера, в глазах которого была видна скорбь.
– Джейку очень плохо придется без нее, – пробормотал Такер, надевая шляпу. Мэгги молча склонила голову.
Дальше, у Грин-Ривер, их ожидала другая могила, с именем миссис Конноли. Но, по крайней мере, эта смерть не была неожиданной, хотя печаль Мэгги от этого не уменьшилась. Сколько еще могил останутся на пути, прежде чем путешествие закончится?
ГЛАВА 30
Морин вышла за круг, образованный фургонами. Она смотрела на уходящую вдаль дорогу. Кроваво-красный свет восходящего солнца заливал вершины осин и сосен, придавая окружающему пейзажу потусторонний вид.
– Они скоро догонят нас, – заверил подошедший Дэвид, инстинктивно угадав, о чем она думает.
– Прошло уже десять дней с тех пор, как мы покинули их. Как, по-вашему, Мэгги…
Она не могла заставить себя произнести эти слова вслух.
– О нет, она выживет, эта девочка отличается стойкостью и упрямством. Готов поспорить на последний доллар, что она жива и здорова.
– Если она погибнет, это убьет Такера, – вздохнула Морин. – Он ведь любит ее.
– Знаю.
Рука Дэвида обвила плечи Морин, и она склонила голову ему на грудь.
– Так же, как я люблю вас.
Она, конечно, все знала, но Дэвид никогда не говорил этих слов вслух, и Морин думала, что уже никогда не дождется признания… и спрашивала себя, уж не придется ли ей удовлетвориться тем, что она чувствует его любовь сердцем. Но сейчас волна счастья охватила женщину. Дэвид принадлежит ей!
