Виктория Холт - Дьявол верхом
В тот день, когда вернулся граф, Ну-Ну зашла ко мне в спальню. Она, казалось, испытывала радость, видя, что мне не по себе.
– По-вашему, мадемуазель, дело закончено? – осведомилась Ну-Ну.
– Закон удовлетворен, – ответила я.
– Закон! А что такое закон? Кто его всегда осуществлял? Он и ему подобные! Один закон существует для богатых, другой – для бедных. А у него есть друзья повсюду. – Она подошла поближе ко мне. – Он угрожал мне. "Прекратите ваши скандальные сплетни, Ну-Ну, – сказал он. – Или можете убираться отсюда! Вы хотите, чтобы вас выгнали прочь от комнат, где она жила, от ее могилы, где вы можете плакать и упиваться вашей скорбью?" А я ему ответила: "Вы приходили к ней в комнату. А потом туда явилась эта женщина. Наверное, пришла поглазеть, сделали ли вы то, что задумали вдвоем с ней".
– Перестаньте, Ну-Ну, – сказала я. – Вы знаете, что1 я приходила, потому что графиня пожелала меня видеть. Вы же сами сообщили мне об этом. Когда граф ушел, она почти спала.
– Значит, вы видели, как он уходил, верно? Вы вошли как раз в этот момент. Да, странное дело…
– В нем нет ничего странного, Ну-Ну, – твердо заявила я. – И вы это отлично знаете.
Она казалась испуганной.
– Почему вы так в этом уверены?
– Потому что единственно возможный вердикт уже вынесен.
Ну-Ну расхохоталась. Я взяла ее за руку.
– Вернитесь к себе, Ну-Ну. Постарайтесь отдохнуть и успокоиться. Это ужасная трагедия, но она уже окончена, и нет смысла смаковать подробности.
– Она окончена для некоторых, – мрачно промолвила Ну-Ну. – Жизнь кончилась для моей малышки и ее старой няни. А другие, возможно, думают, что для них она только началась.
Я сердито сдвинула брови, а она внезапно села и закрыла лицо руками.
Спустя некоторое время Ну-Ну позволила отвести ее к себе в комнату.
* * *
Камень с прикрепленной к нему запиской обнаружила я. Он лежал в коридоре, у двери моей спальни. Сначала я увидела разбитое стекло, а затем какой-то предмет на полу.
Я подобрала его. Это был тяжелый камень, к которому прикрепили клочок бумаги. На нем было написано корявым почерком: "Аристократ! Ты убил свою жену, но один закон существует для бедных, а другой – для богатых. Берегись! Твое время придет."
Несколько ужасных секунд я стояла неподвижно с запиской в руке.
Я обычно принимала быстрые решения, хотя, возможно, далеко не всегда правильные. Сейчас я решила, что никто в замке не должен видеть это послание.
Я положила камень на пол, и забрала записку к себе в спальню, где внимательно изучила ее. Почерк был скверным, но мне казалось, что писавший намеренно старался произвести впечатление малограмотного человека. Я пощупала бумагу – она была плотной и хорошего качества, а не такой, которой пользуются бедняки, если они умеют писать. Бумага была бледно-голубого оттенка и казалась почти белой.
В моей комнате стояло бюро, где хранились листы писчей бумаги с адресом замка, написанным сверху изящными золотыми буквами. Записка была написана на бумаге того же сорта – клочок мог быть оторван от листа.
В этом мне виделось нечто многозначительное. Возможно ли, что кто-либо из обитателей замка был злейшим врагом графа?
Как всегда в трудные минуты, я обратилась за советом к маме и словно услышала ее голос: "Уезжай! Тебе грозит опасность! Ты уже замешана в дела графского семейства, и с этим надо кончать без промедления! Возвращайся в Англию, поступи работать компаньонкой или гувернанткой, а еще лучше открой школу".
Она права, подумала я. Я слишком привязалась к графу. Он как будто и в самом деле околдовал меня. Я пыталась не верить, что он подлил роковую дозу в стакан графини, но не могла сказать себе честно, что не испытываю сомнений на этот счет.
Марго подошла к двери.
– Опять разбили окно, – сообщила она. – Камень лежит в коридоре.
Я встала и вышла посмотреть.
– Глупые люди! – пожала плечами Марго. – Чего они хотят этим добиться?
Она не была испугана – такое случалось повсюду.
* * *
Граф послал за Марго и за мной. Он выглядел старше и суровее, чем до смерти жены.
– Я хочу, чтобы завтра вы отправились в Париж, – сказал он. – Думаю, так будет лучше. Я получил записку от Грасвилей. Они хотят, чтобы вы посетили их, но мне кажется, что для вас разумнее остановиться в моей парижской резиденции. Вы в трауре, и Грасвили пускай навестят вас там. Можете купить все необходимое. – Внезапно граф повернулся ко мне. – Я полагаюсь на вас. Надеюсь, вы присмотрите за Маргерит.
Я подумала, следует ли рассказать ему о записке, брошенной в окно вместе с камнем, но решила, что это лишь усилит его тревогу, а кроме того не могла упоминать об этом в присутствии Марго. Я надеялась до отъезда увидеться с графом наедине, но ему, несомненно, было известно, что за нами пристально наблюдают, и что о нем говорят, будто он избежал правосудия, потому что имел много влиятельных друзей.
Я пошла к себе в комнату готовиться к отъезду. Вытащив из ящика записку, я задумалась над тем, что с ней делать. Я не могла оставлять ее здесь, но боялась взять ее с собой и потерять. В конце концов, я приняла одно из моих внезапных решений: разорвала записку в клочки, вынесла их в холл и бросила в горящий камин, наблюдая, как их охватывает пламя. Сморщенная бумага напомнила мне злобное лицо, которое я видела за окном во время бала.
Леон! И бумага, очевидно взятая в замке!
Это казалось невозможным. Леон не мог предать человека, столько сделавшего для него. Я была так расстроена недавними событиями, что у меня просто разыгралось воображение.
Мы уехали рано – вскоре после рассвета.
Граф спустился во двор, чтобы проводить нас.
– Берегите мою дочь… и себя, – сказал он, взяв меня за руку, и добавил: – Будьте терпеливы.
Я знала, что он имеет в виду, и его слова наполнили меня дурными предчувствиями.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Ожидающий город
Глава первая
Париж! Какой очаровательный город! Если бы я приехал туда при других обстоятельствах, то влюбилась бы в него. Мы с мамой часто говорили о различных местах, которые хотели бы посетить, и первым в этом списке фигурировал Париж.
Это был царь всех городов, где красота и безобразие соседствовали бок о бок. Когда я изучала карту, мне показалось, что остров на Сене, на которой расположен Париж, напоминал по форме колыбель, но когда я обратила на это внимание Марго, это не вызвало у нее особого интереса.
– Колыбель! – сказала я. – Это кажется многозначительным. Ведь в этой колыбели лелеяли саму красоту. Франциск I с его любовью к архитектуре, литературе, музыке и живописи заложил здесь основу самого интеллектуального двора Европы!
