Елена Коровина - Версальская грешница
Николай Петрович с улыбкой вытащил нож и, все так же, улыбаясь, воззрился на девушку. У спасенной кровь в венах застыла от такой улыбочки.
– Словом, все сложилось преотлично! – еще шире заулыбался Контин и двинулся к Соне. – Давай находку!
Соня попятилась, повернулась и рванула верх по лестнице. Лихорадочно начала шарить в потемках, стараясь найти хоть какую-то зацепку. Должна же дверь открываться и с этой стороны!
Контин медленно подступал. Он понимал, что деваться девушке некуда. Чтобы хоть как-то задержать его, Соня выдохнула:
– Как же звучит ваша настоящая фамилия?
– Ты не поверишь, – мечтательно проговорил Контин. – Мой предок – принц де Конти!
Вот как! Принц де Конти – тот самый глупый льстец и мерзавец, которого Помпадур ненавидела всем сердцем.
– Да-да, мой предок был знаком с Помпадур, потому и сохранилось в роду предание о сокровищах. Ну вот, я их и нашел.
– Я нашла! – хотела крикнуть Соня, но толстые пальцы Контина уже тянулись к ней.
– Очень хорошо, что ты наверху! – обрадовался Конти. – Не придется тебя убивать. – Он спокойно и даже как-то буднично засунул нож в карман. – Я тебя просто толкну, и ты сломаешь шею.
Милейший Николай Петрович поднялся еще на ступеньку, и тут пальцы Сони нащупали розетку. Она вдавила ее в стену со всей силой. Дверь жалобно заскрипела и открылась. Соня влетела в будуар Помпадур. Навстречу ей ринулся Грандов. Лицо у него было бешеное. Вокруг валялись содранные со стен деревянные панели, сорванные гобелены, осыпалась лепнина – видно, Грандов, не найдя тайной двери, громил все вокруг. Увидев вбегающую Соню, он схватил ее в охапку, но в это время в двери появился Контин.
– А, принц де Конти! – заорал Грандов и со всего размаха заехал в физиономию сиятельного наследника.
Тот пошатнулся и отступил обратно на лестницу. Грандов за ним.
– Виктор, у него нож! – крикнула Соня, прижала к себе бархатный футляр и всхлипнула.
Ужас какой! И было бы из-за чего! Из-за камней. Или там нечто иное?
Не удержавшись, девушка нажала на золотую застежку. Пружинка щелкнула, футляр открылся. У Сони перехватило дыхание. Глаза на мгновение закрылись от яркого и острого блеска. Чего там только не было! Бриллианты, изумруды, рубины, янтари – все сверкало неимоверно.
И тут чья-то рука дотронулась до плеча девушки. Соня открыла глаза и совершенно не удивилась. Рядом с ней стояла мадам Ле Бон… Или это была хранительница Версаля мадам Лебоне, как ее звали теперь? Она ведь предупреждала, что поменяла фамилию.
– Это принадлежит мне! – тихо проговорила гадалка (или смотрительница?) и протянула руку.
И Соня, уже спасшая драгоценности от двух других пар жадных рук, послушно вложила футляр в эту женскую руку. Она-то знала, сокровища принадлежат гадалке по праву: маркиза Помпадур обещала их именно ей.
К тому же разве не мадам Ле Бон чудесным образом нагадала Соне во сне и Виктора, и этот Версаль, и незабываемую ночь, навсегда связавшую влюбленных? Как она говорила?
– Ты станешь фавориткой короля, милочка!
И точно: Соня стала фавориткой короля! Не потому, что Виктор – потомок Людовика, а потому, что каждый влюбленный мужчина – истинный король.
И тут дверь с лестницы распахнулась. Разгоряченный и потный после драки Виктор шагнул в будуар.
– Что там произошло? – проговорил он, потирая разбитую в драке руку. – Откуда взялся этот подонок?
– Я тебе потом объясню! – проговорила Соня. – А сейчас…
Она обернулась на то место, где только что стояла мадам Лебоне. Но там никого не было. А может, это был призрак, и он привиделся Соне?
Девушка покачала головой и тихонько вздохнула. Хорош призрак, который забрал драгоценности!.. Они-то были настоящие, а не призрачные…
Говорить ли о них Виктору? Может, не стоит? Драгоценностей все равно уже нет. Соня сделала то, что по каким-то неизвестным причинам не смогла сделать Помпадур: заплатила ими гадалке.
– Нам надо выбираться отсюда! – Виктор потащил Соню к лестнице. – Выйдем там – внизу. Так будет лучше!
Они спустились по лестнице. У подножия ее лежали двое. Оба в черном. Оба мертвые.
– Ты его убил? – ахнула Соня.
– Конечно! – пожал плечами Грандов. – Лучше я его, чем он меня, верно?
И Грандов засмеялся со мстительной яростью. Точно, как жеребец, подумала Соня. Как Людовик XV, вспомнилось ей.
Неужели все мужчины таковы? Николай Петрович безо всяких колебаний убил черного человека, словно надоедливого комара. Виктор не пощадил Николая Петровича. Как жесток этот мужской мир… Неужели так будет всегда – кто кого? Или так будет до тех пор, пока нет выбора?..
– Скорее! – Грандов схватил ее за руку и толкнул в потайную дверь.
Та распахнулась в «нижние» покои. Комната была темна. В лунном свете девушка различила очертания огромного черного камина. По бокам его – две громадные двери. На полу – толстый ковер. Рядом с камином стоял секретер. Наверное, тот самый, у которого толпились придворные, ожидавшие выхода короля. Кажется, историки так и называет секретер – Страж ожидания.
– Покои короля! – прошептал Грандов. – Интересно, теперь в какую дверь?
Он оглянулся в полутьме и, ответив на собственный вопрос, уверенно скомандовал:
– Туда! Дверь налево!
Родовая память не подвела потомка короля. Они вышли не в другую комнату королевских апартаментов, в а коридор. Потом они еще куда-то быстро шли и заворачивали. Наконец, Виктор распахнул небольшую дверь и удовлетворенно хмыкнул:
– Я так и знал, что во дворце для Людовика должна быть еще одна тайная дверь, выходящая в парк. Как иначе встречаться с любовницами?
Соня огляделась. Точно – они вышли из дворца в парк.
– Скорее вдоль ограды – найдем калитку! – сориентировался Грандов.
И они нашли! Через час, уставшие и взволнованные донельзя, они стучали в дверь дома гранд-маман. Там были свет и тепло. Там было прибежище.
Ну а в Версальском дворце мадам Лебоне, проводив взглядом ночных «гостей», оторвалась от окна и поднялась наверх в покои маркизы. На полу спальни валялись скомканные атласные одеяла, на постели – скомканные розовые простыни, а воздухе все еще стоял пряный запах страсти. Мадам Лебоне томно улыбнулась – дворец должен жить: любить, страдать, терять и находить. Все как в старые добрые времена – страсть и интриги, победы и поражения. Ну а теперь еще и найденные сокровища.
Мадам Лебоне нежно провела пальцами по бархату футляра. «Весна», «Лето», «Осень», «Зима» – знаменитые ювелирные шедевры Бенвенуто Челлини. Наконец-то долг уплачен. Мадам Ле Бон, ныне – Лебоне может вздохнуть свободно. Теперь ей есть на что прожить, по крайней мере следующие два века. А там посмотрим. Что-нибудь да подвернется. Как-нибудь да устроится – к вящей славе Господней. Да благословит Бог этот прекрасный мир!
