Дорин Малек - У алтаря любви
Ларвия посмотрела на него и провела пальцем по губам.
– Было бы наивно считать тебя его поклонником. Диктатор умел заставить народ идти за ним, и внушал к себе доверие, а Каска только и мог, что подкупать людей, когда хотел получить желаемое.
– Цезарь тоже использовал подкуп – в этом одна из причин его разногласий с сенатом.
– Он поссорился с сенатом, потому что разрешил таким галлам, как ты, занимать высокие посты, – усмехнулась Ларвия.
Вериг бросил на нее гневный взгляд.
– Это правда: позволил давать галлам гражданство, чтобы вместо римлян они представляли свою родину в сенате. Разве не слышал песенку, которую поют дети?
Вериг отрицательно покачал головой. Ларвия, приняв артистическую позу, запела:
Цезарь с триумфом привел галлов в Рим,
Он вел вверх по холмам и вел их вниз,
А затем привел к зданию сената,
Месту славы нашего города.
«Снимайте свои брюки! – закричал он.
– И наденьте пурпурные туники!»
Ларвия закончила петь, ожидая его реакции.
– Очень смешно, – заметил он.
– Мне нравятся твои брюки, – она провела рукой по его ноге. – Особенно, когда они снимаются, как в этой песне поется.
Ларвия наклонилась и поцеловала его, а он, обхватив рукой ее голову, погрузил пальцы в волосы и начал нежно целовать.
В дверь постучали и послышался голос Нестора.
– Госпожа, можно поговорить с вами?
Ларвия соскочила с колен Верига.
– На этот раз я его точно убью.
Ларвия схватила его за руку.
– Ты обещал оставить его в покое – у нас достаточно неприятностей, чтобы еще ссориться со слугами.
Вериг уступил. Ларвия подошла к двери и открыла ее.
– В чем дело, Нестор? – спросила она.
– Сенатор Гракх прислал со слугой сообщение, что только что на улице Сакра убит ваш родственник, поэт Гельвий Цинна[36] – толпа приняла его за брата Корнелия Цинну, который вчера произнес резкую речь против Цезаря. Сейчас она направилась к форуму, подняв на копье голову Гельвия. Сенатор предлагает вам оставаться в доме и не выпускать слуг.
У Ларвии сжалась сердце. Она кивнула головой.
– Дай слуге золотую монету за то, что пришел сюда, – сказала она Нестору. – И передай благодарность сенатору за предупреждение.
– Какое отношение имеет убитый к тебе? – задал вопрос Вериг, когда старый раб вышел из гостиной.
– Дальний родственник, – сказала Ларвия. – Какой ужас! Он никогда не интересовался политикой, его убили по ошибке: это Корнелий, его брат-близнец, состоял во фракции Каски. Очевидно, для толпы этого было достаточно.
– Как ты думаешь, твой дед может придти сюда? – осведомился Вериг.
Ларвия покачала головой.
– Нет. Он предвидел это. Сейчас где-нибудь затаился: деньги в безопасности, остается ждать, куда подует ветер.
– Какое оружие есть в доме?
– Оружие? – тихо переспросила Ларвия. Она никогда не задумывалась над этим.
– Должны же быть какие-нибудь лопаты, острые инструменты, топоры, садовые инструменты, если нет ничего другого. Надо заточить их и раздать рабам для защиты.
Она посмотрела на него широко открытыми глазами.
– Неужели ты думаешь, что может дойти до этого? – прошептала она.
– Не знаю, но следует быть готовыми. Скажи Нестору, чтобы дал мне ключи от садового сарая.
– Хорошо, – она взяла его руку и прижала к своей щеке. – Должно быть, ты жалеешь, что встретил меня. Посмотри только, во что я тебя втянула.
Он опустил голову и поцеловал ее пальцы.
– Счастлив быть здесь, с тобой, чем царем Галлии без тебя.
– Неужели это правда?
– Правда. А теперь пошли и осмотрим инструменты.
Ларвия вышла из гостиной следом за ним.
* * *В течение нескольких дней Рим исторгал ярость, и большинство граждан старались не выходить из дома, держа двери на запорах. Марку Антонию удалось созвать чрезвычайную сессию сената, но большинство сенаторов, хотя не одобряли убийства Цезаря, все же продолжали осуждать его, называя тираном. Готовый к такой реакции, он ответил, что если Цезарь – тиран, то все его эдикты подлежат отмене и сенаторы, им назначенные, должны уйти в отставку. Столкнувшись с перспективой новых выборов, они, единодушно, поднялись и объявили протест – Антоний тут же предложил компромисс: он не станет мстить за Цезаря, и убийц не будут преследовать, если сенат признает и подтвердит все эдикты и декреты Цезаря, поскольку продолжение политики Цезаря будет способствовать будущему процветанию народа.
Компромисс был принят.
Марк, Тиберий и Септим стояли в атрии сената, наблюдая, как Марк Антоний проводит в жизнь первую часть своего плана – военным не разрешалось входить в зал ассамблей, поскольку их должности не были выборными, а пользовались правом входить в курию только в том случае, если их туда приглашали. Но находясь рядом с входом в зал, они могли слышать все.
– Все идет, как он предсказывал, – прокомментировал Септим.
– Его учитель многому научил его, – сухо заметил Тиберий. – Цезарь не умрет, пока будет он жить – точная копия оригинала.
– Сейчас он заговорит о завещании, – добавил Септим.
Антонин поднял руку, ожидая, пока перестанут шуметь одетые в белые тоги сенаторы, – зал стих, все смотрели на него.
– По просьбе Луция Пизона, отца жены Цезаря – Кальпурнии, обращаюсь к вам за разрешением получить у Верховной Жрицы-весталки завещание императора, чтобы обнародовать его и успокоить граждан.
По рядам сенаторов прошел ропот. Септим бросил косой взгляд на Марка – это грозило опасностью, поскольку содержание завещания могло быть противоречивым.
– Мы не хотим, чтобы граждане Рима подумали, что мы скрываем последнюю волю Цезаря, – хитро добавил Антоний.
Сенаторы в замешательстве переглядывались. Марк улыбнулся – все знали, что, но обычаю, известные общественные деятели делали посмертные дары народу. Если сенат откажется проголосовать за обнародование завещания Цезаря, то граждане Рима сочтут себя обманутыми.
Это предложение тоже было принято.
– Пока все идет хорошо, – тихо проговорил Антоний, присоединяясь к ожидавшим его военным. – А теперь нужно получить завещание, пока они вдруг не передумали.
И все вместе покинули здание сената.
* * *Юлия ходила взад и вперед по комнате, не обращая внимания на Марго, повторявшую ее маршрут с блюдом фруктов, уговаривая что-нибудь съесть.
– Пожалуйста, съешь что-нибудь, – говорила служанка. – Ты уже три дня подряд отказываешься завтракать и худеешь с каждым днем.
Юлия, взяв кусочек яблока, засунула его в рот, – тревога не покидала ее.
Антоний скоро придет в атрий вскрыть завещание Цезаря, и она молила бога, чтобы Марк был с ним. Сегодня утром появлялся Вериг с запиской от Ларвии – сестра обещала нанести ей визит на следующий день, но о Марке ничего не говорилось.
