Эванджелина Коллинз - Королева ночи
— Ее зовут Пэнси[4]. Так назвала ее Ребекка, — сказал он, останавливаясь в небольшом дворе.
— Какое милое имя! — воскликнула Роуз, гладя кобылу по теплому носу.
— Это любимый цветок Ребекки. — Он подошел к Роуз. — Я помогу тебе сесть. — Подхватив ее за талию, Джеймс поднял и усадил ее в седло. Роуз расправила юбки, и он подал ей поводья. — Пэнси действительно очень послушная. Стоит натянуть поводья, и она сразу же остановится.
Уэбб подвел жеребца к Джеймсу, и он вскочил в седло. Они выехали за пределы двора. Когда тропинка повернула вправо, продолжали ехать прямо по траве через луг, который спускался к пруду. Искоса поглядывая на Роуз, Джеймс сдерживал жеребца, чтобы не обогнать ее. Как оказалось, он зря беспокоился, она даже ни разу не покачнулась в седле.
Отъехав на приличное расстояние от конюшни, они замедлили движение.
Роуз потрепала Пэнси по шее.
— Она действительно замечательная.
— Ты лучше.
Опустив подбородок, она пробормотала «спасибо». Джеймс ни на что бы не променял свои ночи с ней, но ему пришло в голову, что он никогда не видел ее под лучами утреннего солнца. Видел на улице, но в дождливую погоду или в тени деревьев. И, Господи, как она была хороша сейчас, освещаемая солнцем! На щеках выступил легкий румянец, длинные ресницы обрамляли глаза, блестевшие, как чистейшей воды аквамарины. Золотые лучи солнца придавали шоколадный оттенок прядям волос, которые выбились из пучка на затылке. Джеймс всегда думал, что ее волосы темнее ночи. А сейчас видел, что хотя они и темные, но имеют глубокий шоколадный оттенок.
Отведя глаза от Роуз, он посмотрел на поля: трава стала ярко-зеленой и сочной от недавних дождей. Сегодня слишком прохладно, а в жаркие летние дни он ездил сюда купаться. Вода в пруду, холодная и чистая, прекрасно освежала и давала силы.
Хани-Хаус был его убежищем. Он прятался здесь от Лондона и от всего того, что связано с городом. Когда мог, приезжал хотя бы на несколько дней. Тихая и мирная, драгоценная передышка. Но порой слишком тихая. Не важно, куда он ездил, сюда или в Лондон, он никогда не мог избавиться от чувства одиночества.
Правда… вот сейчас избавился и благодарен Роуз за это. Ее присутствие рядом разрушало чувство одиночества, как ничто другое.
Снова повернувшись к ней, Джеймс хотел спросить, не хочет ли она пройтись пешком, но вопрос так и замер на его губах. Роуз смотрела куда-то далеко-далеко, отрешенным холодным взглядом… Казалось, она не видит ничего больше. Счастливое выражение ушло с ее лица, вместо него появилась хмурая сосредоточенность.
— Что-то не так, дорогая?
— Джеймс, ты женат?
Он сильнее натянул поводья.
— Да.
Роуз кивнула:
— Я так и думала.
В ее тоне не было ни осуждения, ни сожаления, ни капли ревности, только констатация факта.
— Почему?
Джеймс не мог не спросить. Он никогда не упоминал Амелию и не ссылался на нее.
— Тебя окружает аура мужчины, несчастливого в браке…
«Это еще мягко сказано», — с гримасой подумал он.
— Вы живете отдельно?
— Если бы я мог… Может быть, когда Ребекка выйдет замуж, я смогу позволить себе эту роскошь. А сейчас…
Джеймс посмотрел на поля, расстилавшиеся перед ними, и тяжело вздохнул. Нет, у него не было уверенности, что когда-то появится такая возможность.
Хотя все зависит от того, кого Ребекка выберет в мужья. Он не станет злить жену и требовать раздела, зная, что это вызовет гнев Амелии и настроит ее против Ребекки. Но если его сестра выйдет за могущественного лорда, тот сможет защитить ее от козней Амелии. Если нет, то его жена разрушит репутацию его сестры. Немного сплетен здесь, слухи там, и вред будет непоправим. И Ребекка будет изгнана из высшего общества.
— Почему это зависит от замужества Ребекки?
— Потому что Амелия… — он сделал паузу, не в состоянии произнести «моя жена», — дочь виконта. Аристократа. Мой отец очень богат, но единственное, что он не смог купить, — это титул. Он страшно хотел заполучить его для своей семьи. Отчаянно. Будучи мужчиной, я был единственным, кто мог получить его через женитьбу. И я согласился лишь из-за Ребекки. Она мечтала о праве войти в высшее общество, и только это давало ей такое право. Поэтому я женился на Амелии, очень хорошо сознавая, что это не союз по любви, но надеясь, что она сдержит данное слово и не откажет в покровительстве Ребекке, когда придет время ее дебюта в свете.
— И сколько лет ты женат?
— Три года, — сказал Джеймс, вздыхая.
Три долгих, долгих года.
— Мне кажется, она не любит тебя.
Он фыркнул.
— Не любит? Да Амелия ненавидит меня! Не переносит даже моего вида, хотя настаивает, чтобы я повсюду сопровождал ее. И я обязан сохранять видимость абсолютного благополучия. Господь не обделил ее знакомствами, видимо, снизойдя к ней из-за замужества, на которое ее заставили пойти. Выйти замуж за сына торговца? О, это достаточный повод для стыда, однако ей пришлось подчиниться отцу и выйти за меня, чтобы мой отец заплатил долги ее семьи… — Джейме покачал головой. — Я делал все, что мог, чтобы заслужить ее благосклонность. Я живу по ее правилам, держу при себе свое мнение, прощаю ей всех ее любовников и каждый сезон, изображая счастливого мужа, сопровождаю ее на все светские мероприятия.
Он снова посмотрел на Роуз и был удивлен не сочувствием, но желанием, которое увидел в ее светло-голубых глазах.
— Твоя жена, должно быть, глупа, если не понимает, какой мужчина достался ей в мужья.
Джеймс, прищурившись, посмотрел на нее.
— Извини, я не хотела… — мягко проговорила Роуз.
Ее слова, выражавшие сожаление, были едва слышны из-за стука копыт.
Джеймс остановил жеребца. Сжав переднюю луку седла, он постарался взять себя в руки.
Ее рука нежно коснулась его колена.
— Она ведет себя с тобой ужасно?
— Ты не можешь понять.
Джеймс постарался проглотить комок, застрявший в горле. «Фу! До чего же ты жалок!» С самого начала Амелия каким-то образом знала, как вывести его из себя. Ее колкости находили цель с поразительной точностью. И каждая проникала глубоко в душу, унижая его мужское, достоинство, разъедая душу.
— Если Амелия узнает о тебе… то откажет в своем покровительстве Ребекке.
— Но ты сказал, у нее много любовников. Стоит ли ей обижаться из-за меня?
— Дело в том, что она не захочет дать мне свободу. Это привело бы ее в бешенство. Смешало бы все ее карты. Я должен хотеть ее и никого больше. Мне следует радоваться, что у меня такая жена. Ты представляешь, я должен бы умолять ее! — Слова выскочили прежде, чем он успел подумать. — Я отчаялся умолять свою собственную жену пустить меня в ее постель. И когда она наконец согласилась… отвращение, которое я прочел в ее глазах, оборвало во мне все. Я даже не смог закончить…
