Мэнделин Кей - Бесценная
— Да, но ведь угрозы прекратились. Значит, отъезд Брэкстона — единственное тому объяснение.
— Позволю себе не согласиться. С самого начала в этой истории было нечто такое, что плохо поддавалось объяснению. Вот почему Эллиот до сих пор опасается, что ваша жизнь под угрозой.
Либерти на минуту задумалась.
— Он сказал почему? — все-таки поинтересовалась она.
— Нет. Как вам известно, Дэрвуд умеет хранить секреты.
— Ясно.
— Что возвращает меня к исходному вопросу. — С этими словами Гаррик склонился над ее рабочим столом. — Мне очень любопытно узнать — вы с Эллиотом любовники или нет?
Либерти оставалось только надеяться, что он не заметит, как она покраснела.
— Думаю, мне не пристало отвечать на подобные вопросы.
— Значит, ваш ответ — да?
— Гаррик!
— Черт! — раздраженно воскликнул Фрост и откинулся на спинку стула. — Я так и знал!
Он рассеянно провел ладонью по лицу. Могло показаться, что он погружен в собственные мысли.
— У меня такое чувство, что за последние две недели я неплохо узнал вас. И потому готов спорить на что угодно, что вы никогда не были любовницей Ховарда Ренделла. Более того, — Фрост многозначительно посмотрел на Либерти, — я готов поспорить, что до Эллиота вы не были в любовных отношениях ни с одним мужчиной.
Либерти окаменела:
— Вы это серьезно?
— Но ведь я прав, не так ли?
Либерти на мгновение задумалась, а потом кивнула:
— Да. Вы правы.
Фрост печально вздохнул:
— Неудивительно, что Эллиот в таком состоянии. Черт, вы бы посмотрели на него! Он выиграл столько денег за карточным столом, что теперь с ним сядет играть только полный идиот. Если бы он потребовал с меня все проигранные суммы, я бы уже давно пошел по миру. Если не ошибаюсь, я должен ему восемнадцать тысяч.
— Он играет в карты на деньги?
— А куда, по-вашему, он отправляется каждый вечер? Либерти не была намерена обсуждать свои подозрения на сей счет.
— Не знаю, трудно сказать. Гаррик не поверил в ее искренность.
— Вы решили, что он завел себе любовницу?
— Что в этом удивительного, если учесть его репутацию?
— Но это не так. Еще до знакомства с вами у него была связь с женщиной по имени Мари-Клер Понше. Но он порвал с ней в тот же день, когда сделал вам предложение.
— Ясно, — произнесла Либерти, не зная, что сказать. Гаррик несколько секунд внимательно наблюдал за ней.
— Позвольте задать еще один не вполне благонравный вопрос?
— Мы с вами и так уже слишком далеко зашли, — вынужденно улыбнулась Либерти.
— Вы действительно сказали Эллиоту в ту ночь, что для вас самое главное — освободить его от брачных уз?
— Да.
— Почему?
Либерти задумалась, подбирая слова. Хотя Гаррик — лучший друг Эллиота, чересчур откровенное признание может повредить им обоим.
— Он с самого начала дал мне понять, что рассматривает наш брак как временное деловое партнерство. Вот почему я решила, что он по достоинству оценил мою готовность к сотрудничеству и желание завершить все как можно раньше.
— И вам действительно хочется, чтобы все поскорее завершилось?
— Мне хочется, чтобы моя жизнь вернулась в нормальное русло, — тихо произнесла Либерти.
— То есть стала такой, какой была до вашего брака с Эллиотом?
«О нет, — подумала по себя Либерти, — только не это». Вслух она не решилась это произнести.
— Да, — еле слышно прошептала она, глядя на Фроста из-под полуопущенных ресниц.
— Тогда скажите мне вот что. Зачем вам понадобилось расставаться с весомой уликой, которая могла бы сыграть на руку вам самой, в обмен на бухгалтерскую книгу, которая если на что и годится, так только обелить репутацию отца Эллиота?
Своим вопросом Фрост попал едва ли не в самую точку. Либерти опустила глаза.
— Я ни с чем не расставалась. Я запомнила все цифры. И при желании могу восстановить их все до единой.
— Да, конечно, понимаю, — замахал руками Гаррик. — Мне известно о ваших удивительных способностях. Но ведь вам известно не хуже меня, что просто воспроизведенные по памяти эти цифры отнюдь не та весомая улика, что сам гроссбух. То есть то будут лишь голословные обвинения в адрес Брэкстона, а не письменные свидетельства, сделанные рукой самого Ховарда.
— Думаю, и этого достаточно.
— Позвольте с вами не согласиться.
Фрост в три шага обошел стол и взял ее за руку.
— Либерти, вы ведь на редкость умная женщина, наделенная отзывчивым сердцем. Зачем вы лжете самой себе? Вы ведь знаете, что подтолкнуло вас на этот шаг.
— Уверяю вас, вы ничего не понимаете. На самом деле все гораздо сложнее.
— Признайтесь, ведь вы пытаетесь защитить его. Я прав?
— Не знаю. Мне трудно ответить на ваш вопрос.
— Понимаете, не будь Эллиот моим лучшим другом и не знай я наверняка, что он меня за это убьет, я бы не удержался и попытался вас соблазнить.
— Гаррик, вы отдаете себе отчет в том, что говорите? — Либерти вспыхнула от смущения и гнева.
— Можно подумать, вы сами об этом не догадывались, — произнес он и потер большим пальцем тыльную сторону ее ладони. — Но в который раз Эллиот первым нашел сокровище. — И Гаррик улыбнулся грустной улыбкой. — Что ж, мне не привыкать!..
— Гаррик, вы его верный и надежный друг. Вряд ли найдется кто-либо еще, кто был бы столь великодушен по отношению к Эллиоту. Думаю, ему вскоре понадобится ваша поддержка.
— И именно потому, что Эллиот мне друг, я и хочу, чтобы у вас с ним все было хорошо. Но что-то между вами произошло. Меня не проведешь.
— Нас с Дэрвудом разделяет всего одно — обида.
— Либерти, послушайте меня. Вы не представляете, что все это значило для Эллиота. Мне известно, что он вам рассказал о том, как Ховард поступил с его отцом.
— Да.
— А он говорил вам, что никто — ни один человек из тех, кого он привык считать своими друзьями, — не захотел протянуть ему руку помощи?
— Он говорил, что был вынужден пойти на работу в судоходную компанию.
— Где за гроши полгода гнул спину в Индии? Боже мой, ему даже не предложили приличного места! У него за душой не было ни пенни. Он ходил на поклон то к одному, то к другому, униженно прося о помощи.
— Мне казалось, он обратился только к Ховарду.
— Нет. Сначала к Брэкстону, затем к Аддисону Фуллертону, затем к Верджилу Константину. И все они, как один, отвернулись от него.
Сердце Либерти сжалось от ужаса. Это были имена, упоминаемые в томе «Сокровища». Доведенный до отчаяния, Эллиот по неведению обратился за помощью к тем, кто предал его отца.
— И потому он их всех ненавидит?
— Скажем так, у него к ним нет уважения. Теперь же, когда он вращается среди сильных мира сего, они его боятся. Потому что знают — Эллиот может сделать с ними все что угодно.
