Рексана Бекнел - Цветок страсти
– Если ты целуешь его, Уинн, значит, он тебе нравится. А если он тебе нравится, почему ты не выходишь за него замуж?
– О… э-э… видишь ли… – Уинн осеклась. Артур смотрел так серьезно, что ей стало ясно: сейчас она очень тщательно должна подобрать слова. – Клив… действительно интересный мужчина. Сильный. Красивый. Он мне нравится, но… в общем, он англичанин, а я валлийка. Мы никогда не сможем пожениться.
– Поэтому вы только целуетесь? – спросила Бронуин.
– Ну почему вы не сможете пожениться? – перебил ее Артур. – Я хочу сказать, если Рису с Мэдоком или даже мне придется остаться в Англии, то, когда мы вырастем, скорее всего, женимся на англичанках, хотя мы валлийцы.
– Это не совсем одно и то же, – начала Уинн.
– Ты не можешь жениться на англичанке, – вставила Изольда. – Мы ведь поцеловались. Теперь ты ни на ком не можешь жениться, кроме меня.
Уинн переводила взгляд с племянницы на Артура и обратно.
– В Англии никто не останется, – клятвенно заверила она, хотя внутри у нее уже не было той уверенности, которую она чувствовала вначале.
Артур покачал головой:
– Мне кажется, ты не совсем права, Уинн. Вполне вероятно, один из нас приходится сэру Уильяму сыном. Не думаю, что тебе удастся оставить нас у себя, если это так.
Из всех заявлений, споров и предположений, сделанных от имени лорда Сомервилла, это последнее, прозвучавшее из уст наивного и в то же время такого мудрого ребенка, выслушивать ей было тяжелее всего.
– Я оставлю у себя всех, – возразила Уинн. – Никто из вас не принадлежит этому англичанину, что бы он там ни говорил.
– Я не хочу, чтобы Артур жил в Англии, – расплакалась Изольда.
– А как же Мэдок? – присоединилась к ней Бронуин. – И Рис?
– Не плачьте, мои дорогие. Идите ко мне. – Уинн обняла плачущих девочек. – Все будет хорошо. Вот увидите.
Крепко обнимая их, Уинн встретилась с серьезным взглядом Артура.
– Я… я в общем-то, не хочу жить в Англии, – признался он. Уинн видела, как он с трудом сдерживается. – Но это было бы не так ужасно, если бы и ты здесь осталась.
Уинн протянула к нему руку; и он сразу поспешил к ней. Но ей нечего было ему ответить. Она никогда не сможет остаться в этой Богом забытой стране. Никогда.
Хотя частичка ее останется. Это ясно. Ее сердце разорвется на кусочки, если здесь будет жить кто-то из ее детей.
Она проглотила комок в горле и крепче прижала к себе ребятишек. Вдалеке за рощицей показалась чья-то фигура. Это был Клив, Уинн сразу его узнала, человек, который взывал к каждой ее клеточке, к каждому ее чувству.
Но только не к ее уму. Она понимала, цепляясь за остатки здравомыслия, что он ей не подходит. Каждая минута, что она провела с ним, глядя на него или даже думая о нем, была ошибкой.
Но самое ужасное было сознавать, что, если ей действительно удастся вернуться в Уэльс со всей своей семьей, часть ее души все же останется здесь, с Кливом, хотя он не будет об этом подозревать.
Если нет другого выхода, она не должна позволить ему узнать, как крепко он завладел ее сердцем.
Глава 16
Тьма на лагерь спустилась рано. Низкие облака, казалось, давили своей тяжестью, хотя Уинн знала, что дождя не будет. Птицы неторопливо клевали корм, воздух был мягок от влажности, и в нем не чувствовалось приближения грозы. Самое худшее, чего они могли ожидать, это моросящий дождик, несущий мягкую прохладу на разгоряченную летнюю землю.
Уинн сидела у входа в палатку, глядя в никуда и прислушиваясь к треску кузнечиков и шелесту ночного ветра в березовых ветвях.
Все мужчины улеглись спать, и до нее не доносилось никаких голосов. По крайней мере, никто не разговаривал. Но у ее в голове – нет, скорее в сердце – раздавался зов так ясно, словно чей-то голос разрывал тишину ночи, произнося ее имя.
Что ей было делать?
Ее тело уже начало трепетать в ответ на этот зов. Неужели она действительно готова все потерять, сдавшись на милость победителя?
Уинн повернула голову и ласково улыбнулась при виде ребятишек, полностью занявших палатку. Все они крепко спали, сморенные здоровой усталостью после целого дня беготни. Она пожалела, что тоже не может провалиться в забытье и обрести тем самым глубокий покой, которого ей очень не хватало.
Стараясь не думать, куда может завести ее этот поступок, она бесшумно поднялась и вышла из палатки. Воздух стал прохладнее, легкий ветерок ласково трепал ее распущенные волосы. Она уверенно шагала, направляясь к валу и знакомому холмику, где провела большую часть дня, глядя на Уэльс.
Клив уже ждал ее.
Он расстелил на траве ковер и лежал на спине, закинув руки за голову. Когда она остановилась в шаге от него, он взглянул на нее снизу вверх. Было темно, луну скрывали облака, и все же она почти ясно его разглядела. Он тоже ее рассмотрел, потому что сна почувствовала на себе его взгляд, скользнувший от темноволосой головы до босых ног, на секунду задержавшийся на губах, а потом груди и животе. Затем взгляд поднялся снова вверх, лаская всю фигуру, и замер на лице.
– Я приготовил для нас гнездышко, любовь моя. Иди ко мне. – Он сел и протянул к ней руку.
Но Уинн не шевельнулась. Она нервно облизала губы и, только когда он опустил руку, заговорила:
– Дело в том, что мы должны поговорить. Нам нужно понять друг друга.
– Я понимаю гораздо больше, чем ты думаешь, Уинн, – ответил Клив таким низким и хриплым голосом, что у нее задрожали колени. – Ты тоже понимаешь. Иди ко мне, и вскоре ты в этом убедишься.
Уинн покачала головой:
– Погоди. Сначала нам нужно договориться.
Он повернулся на бок и подпер голову рукой.
– О чем же? Мы ведь обо всем договорились. Я здесь. Ты здесь.
– Не все так просто.
Он вздохнул и провел рукой по волосам.
– Если кто все и усложняет, так это ты.
– А ты бы предпочел думать, что это так же просто, как… как переспать с какой-нибудь… шлюхой! – Ее внезапно охватила дрожь. – Какая же я дура, что пришла сюда!
Она повернулась, готовая убежать, умчаться и спрятать свой жгучий стыд. Зализать раны. Но Клив оказался проворнее. Не успела Уинн добраться до вершины вала, как он вскочил, поймал ее за руку и с силой остановил. Грудь ее высоко вздымалась от накативших чувств и от усилий убежать прочь, когда она стояла перед ним. И хотя он удерживал ее перед собой, безжалостно схватив за плечи, она не смотрела ему в глаза.
– Я знаю, что это не просто, Уинн. Далеко не просто. Между нами глубокая пропасть. Но есть еще эта… эта страсть. Она появилась в тот миг, когда я впервые увидел тебя в лесу, ты тогда была похожа на какое-то дикое волшебное создание, готовое исчезнуть в мгновение ока. Как какая-то фея, плод моего воображения, существо не из этого мира.
